… Двойник психа–комментатора тяжело продирался сквозь препятствия по внутренним кругам ментальной оболочки Мечтателя. Он шёл, ссутулившись под напором багровеющего дыма, насыщенного информацией о смерти. Он задыхался от мёртвой, гниющей сгустками крови — и начинал понимать. Первое сообщение он прочитал быстро, хотя и пришлось собирать его по обрывкам. В некотором смысле оно позабавило его — и оставило несколько в недоумении. Будешь тут недоумевать, когда всю свою жизнь считаешь себя охотником и вдруг кем‑то определён как объект охоты.
Вторая часть информации тоже близка. Воинственная форма — частичка разрушительного хаоса, сквозь неистовую пляску которого перемещался двойник Леона, — чуть не проглотила его. Всего лишь какой‑то микроскопический сгусток, повстречавшийся на пути, как и многие другие до него, — он отличался от них только тем, что сразу прилип к двойнику Леона. Прилип он на определённом расстоянии — образовал орбиту вокруг ментальной фигурки двойника. Сначала ничего подозрительного в неожиданном спутнике не замечалось. Леон лишь через некоторое время обратил внимание, что сгусток невероятно быстро увеличивается в плоскостном объёме, вроде как превращается в своеобразную ширму. Пришлось остановиться и поинтересоваться, что за штука крутится вокруг него. В ответ «ширма» внезапно влажно взбухла и накрыла его почти с головой.
Леон успел выдернуть своего двойника из ловушки и машинально считать информацию с кровожадной «ширмы»: кто‑то знал, что он войдёт в поле Мечтателя, и эта «ширма» — первый капкан на него. Из многих — разбросанных в хаосе. Дальше — хуже: неизвестный, устроивший такую изощрённую ловушку, не больно‑то и прятал свои планы. Краешком сознания двойник снял и эту информацию с предыдущего информационного слоя от «ширмы», а потом она начала встречаться на пути двойника всё чаще и чаще, видимо, чтобы Леон не забывал: ему объявлена личная война.
Походя, стороной, двойник выяснил, что где‑то в городе бродят ещё три вооружённых Мечтателя с мозгами, стёртыми в кровавую (ливерную! — хихикнул псих–комментатор) кашу, которая грубо спрограммирована на убийство единственного человека.
Оставалось последнее — узнать о мастере–программисте.
Двойник начал углубляться в последние круги, держась начеку — помня о внутренних ловушках. Некогда более–менее стройная конструкция ментального поля сейчас походила на собранные со всего света смерчи и вихри. Любая попытка считать здесь информацию оборачивалась потрясающим душу чтением дневника сумасшедшего: одна мысль переплеталась с другой, одно знание разрывало другое — накладывалось на третье, предварительно пропустив четвёртое через себя, как решето, а если точнее — через сито. И весь этот яростный и скорбный Бедлам, умирающий дом умирающего человека, оценивался свысока (из безопасного далека и насмешливо–жалостным цоканьем — ёрничал, гад!) хамом–комментатором: «Одна мозга за другой с дубинкой гоняется!»
Ближе к телу полевые круги своей плотностью, жуткой скоростью беснующихся вихрей сопротивлялись продвижению чужака к цели уже настолько серьёзно, что двойнику себя приходилось почти пропихивать вперёд. Цвет сменился с багрово–чёрного на тот бессильно называемый красным, когда смотришь на развёрстую рану, края которой безжалостно вывернуты окровавленными губами.
И когда до цели осталось совсем чуть–чуть, когда двойник начал расшифровывать и складывать воедино собираемые (выдёргиваемые!) обрывки информации, Леон сообразил, что попался в ловушку посерьёзнее предыдущей…
— … Прикрой меня! — бросил Брис.
Док Никита кивнул не глядя. Можно драться и оценивать ситуацию, следя за противником сверхуровневым зрением, но, кажется, Брис что‑то заподозрил и «ушёл» в глубокое наблюдение — с его чувствительностью к таким вещам не поспоришь.
Однако напарник «ушёл» в не самый удобный момент: Мечтатель вдруг расправил плечи и быстро перебрал пальцами что‑то на своей бронированной груди. Он потерял много крови, с трудом держался на искалеченных ногах и всё же явно собирался атаковать.
«Вернулся» Брис и сразу нахмурился.
— Он поймал Леона и качает из него энергию!
Оба невольно оглянулись на сидящего позади Леона. Показалось, или командир на самом деле побледнел.
— Затащить его за угол, а парня уничтожить! — предложил док Никита.
— Думаешь, Леон успел?..
Мечтатель опасно раскачиваясь, шагнул к ним. Головки сидящих под его рёбрами бомбочек почему‑то светились. Дневной свет приглушал красноватое сияние, но он было.
— Есть три варианта, — сквозь зубы сказал док Никита. — Мы стреляем в него — он взрывается. Он нажимает кнопку — он взрывается. Он идёт за нами, падает — взрывается. Я предпочитаю четвёртый вариант: мы прячемся в безопасное место и взрываем его. И меня совершенно не интересует вопрос, успел ли Леон, потому что и так ясно, что всех таких типчиков нужно сначала стрелять, а потом допрашивать.
«Типчик» качнулся вперёд и подтащил ногу на полшага к ним.
— Хорошо, — сказал Брис, попятившись, — предположим, нам и впрямь наплевать на сбор информации. А что делать с ментальной связью? Куда бы мы ни спрятали Леона, этот типчик так и попрётся за ним. И мы не знаем, насколько глубоко увяз Леон и каковы могут быть последствия смерти бедняги для… О–о, силы небесные!
Мечтатель едва не завалился назад — успел для опоры передвинуть ногу.
— Ты имеешь в виду, командира после смерти этого… может повести за ним?
— Ничего я не имею в виду! Сейчас я жалею, что наших нет… Соорудили бы вокруг бомбиста ограду, посадили бы на привязь в ней…
— Брис, ты гений!
Они вновь отступили от ковыляющего Мечтателя и очутились по обе стороны от Леона. Дальше отступать без командира бессмысленно.
— Давай этого бомбиста посадим на хвост белому бычку!
— Не получится. Его ведёт ментальный щуп Леона.
— Если Леона подальше от бомбиста, щуп вытянется!
— Идея! Хватай его под мышки!
Повозиться пришлось до горячего пота: пока док Никита волок Леона за дом, Брис тянул в сторону невидимую нить, связывающую командира и смертника. Он старался держать её очень осторожно, памятуя, что и сами может вляпаться — прилипнуть к безобидной на вид паутинке. Пальцы его, тем не менее, всё чаще вздрагивали от возбуждённо пульсирующей крови.
На перекрёстке — в противоположной стороне от поворота, где скрылись док Никита и Леон, — Брис несколько раз обошёл светофор, перепрыгивая через нить — слабеющую со стороны Мечтателя, и нагибаясь под протянутой от Леона.
Мечтатель шёл медленно, но упорно. Его шатало так, что Брис время от времени замирал с мгновенно холодеющим сердцем: не дай Бог упадёт!
Он оказался в шагах десяти от столба, когда Брис бережно навесил петли одна на другую и, затаив дыхание, примял их в широкую крепкую петлю: некоторое время, если он всё сделал правильно, Мечтатель будет ходить по кругу. Истончившаяся нить, ведущая к Леону, могла быть стать почти незаметной на фоне крепкой «канатной» привязи.
— Шагай, бычок, — прошептал Брис и помчался к доку Никите, негромко приговаривая: — Идёт бычок, качается, а сказка не кончается!
За домом док Никита устроил Леона на газоне — Брис оценил его предусмотрительность: в случае чего, по земле бомбисту идти будет труднее Если дойдёт до газона.
— Как у тебя?
— Бомбист пошёл по кругу. Что дальше?
— В щуп Леона я запустил информацию, что мы пока в безопасности.
— Его реакция?
— Глухо.
Они сделали всё, что было в силах, и теперь оставалось только ожидание.
Реакция началась, после того как Брис в очередной раз вернулся от угла дома и сообщил, в очередной же раз, что Мечтатель продолжает ходить вокруг столба.
Оба вопросительно переглянулись, когда под ними дрогнула земля и тяжело и надолго завибрировала, будто по дороге перед подъездом дома проезжала танковая колонна. А потом, когда звериным чутьём почуяли, что происходит, без разговоров снова подхватили командира и потащили подальше от дотоле мирного дома, за которым прятались.
