XVIII в. — время процветания различных тайных обществ и клубов, иногда довольно эксцентричных. Достаточно напомнить быстрое распространение масонских лож, ордена иллюминатов в Баварии, секретного общества розенкрейцеров и др. В Англии шумную известность приобрел в б0-е годы XVIII в. клуб «Рыцарей Святого Френсиса Уайкомбского», который называли еще «Клубом адского огня». Клуб этот был учрежден сэром Френсисом Дэшвудом, помещиком из Уэст-Уайкомба, одно время занимавшим пост канцлера казначейства. Члены клуба встречались в пещерах, вырытых под зданием старинного аббатства. Среди участников сборищ, обычно приходивших в масках, были сам глава правительства лорд Бьют, первый лорд адмиралтейства Сэндвич и другие министры, члены парламента, включая и лидера радикалов Джона Уилкса, а также светские дамы. По-видимому, главным занятием членов клуба были различные взаимные довольно грубые подшучивания, розыгрыши, мистификации и маскарады, но молва приписывала им увлечение черной магией и глумление над христианской религией. В числе завсегдатаев клуба был и кавалер д'Эон. Поскольку он выдавал себя за девицу, то был 24 Мая 1771 г. подвергнут знатными леди «тщательному обследованию» для выяснения пола. Авторитетная комиссия так и не смогла вынести окончательное суждение относительно бывшего драгунского офицера. Что же касается д'Эона, то он согласился на обследование совсем недаром. Ему было поручено втереться в члены клуба, чтобы разузнать, не является ли он тайной якобитской организацией. На этот счет шевалье пришлось разочаровать своих нанимателей в Версале, которым он, однако, взамен переслал некоторые небезынтересные сведения, полученные во время полуночных бдений в пещере под Медменхемским аббатством. Впоследствии, рассорившись со своим двором, д'Эон часть секретов запродал английской разведке. В клубе бывали и сотрудники британской секретной службы. К их числу относился и его основатель Френсис Дэшвуд (он побывал как разведчик в России в годы правления царицы Елизаветы Петровны)…

Приписываемая Людовику XIV фраза «Государство — это я» приобрела особый смысл в царствование его преемника. Людовик XV с его слабостями и пороками, с его известным принципом «после нас хоть потоп» мог служить живым олицетворением кризиса и разложения французского абсолютизма. При полном равнодушии Людовика XV к благу страны личные прихоти развращенного короля были возведены в ранг государственных интересов. Герши был спешно отозван не столько из опасений, как бы его процесс не подорвал престижа Франции, сколько из-за решения Людовика сторговаться с д'Эоном. Пойти на мировую король хотел не только потому, что д'Эон обладал бумагами, содержавшими сведения о французском шпионаже и о «секрете короля», но и потому, что авантюрист стал угрожать публикацией материалов о другом государственном секрете — Оленьем парке. Это была информация деликатного свойства, и ей никак не следовало стать предметом обсуждения в газетах.

Взамен борьбы в судебном зале, которую так неудачно начал посол Герши, его преемнику временному поверенному в делах Дюрану пришлось вступить в тайные переговоры с д'Эоном. Тот обменял часть своих бумаг на большую ежегодную пенсию в 12 тыс. ливров, но некоторые, особо пикантные письма шевалье оставил у себя как гарантию регулярности денежных выплат из Парижа. И разве не характерно, что, со своей стороны, Людовик XV выговорил условие, что д'Эон будет ходить в женском платье (кто поверит сплетням, распространяемым старой девой), …и вновь сделал его агентом «секрета короля»! Последующие два с лишним десятилетия заполнены сотрудничеством, новыми пререканиями и новым шантажом со стороны «капитана драгун в юбке» в отношении версальского двора. К этому времени шумная известность экс-шпиона была уже позади. Один остроумный англичанин заметил:

«Месье д'Эон стал своей собственной вдовой». Но «вдова» время от времени умела показывать волчьи зубы. Для улаживания дел в Лондон ездил Бомарше, не раз выполнявший такого рода королевские поручения. Был заключен настоящий контракт, который подписали высокие договаривающиеся стороны — Пьер Огюстен Карон де Бомарше, «особо уполномоченный по приказу короля», и «мадемуазель Шарль-Женевьева — Луи-Огюст Андре-Тимоте, д'Эон де Бомон, старшая дочь, кавалер, бывший драгунский капитан» (далее перечислялись другие чины и должности «мадемуазель»). Д'Эон обязался всю жизнь носить женское платье.

Сначала д'Эон выдал Бомарше лишь незначительные по содержанию бумаги, но посланник версальского двора потребовал «настоящий товар». Только после этого шевалье открыл тайник под паркетом и достал нужные документы. Теперь пришла очередь Бомарше проявить купеческую хватку — он заплатил капитану значительно меньше, чем тот ожидал. Раздосадованный д'Эон по-дворянски попрекнул Бомарше происхождением, назвав его «сыном часовщика». Королевский представитель предпочел отшутиться: «Что можно ожидать от женщины?».

Впрочем, еще ранее «секрет короля» стал секретом полишинеля. Удар последовал из Вены вследствие измены одного австрийского чиновника.

В один из вечеров 1772 г. Горжелю, секретарю французского посла в Вене князя Луи Рогана, была передана через портье анонимная записка: Горжелю назначалась встреча в полночь в уединенном месте с обещанием сообщить важные государственные тайны. Хотя записка возбудила у секретаря сильные подозрения, он не смог удержаться от искушения и отправился на назначенное ему свидание. Раскаиваться не пришлось. Укрытый плащом человек, говоривший низким, сознательно измененным голосом, предложил ему просмотреть несколько бумаг. Если они окажутся интересными, то Горжель может прийти завтра в тот же час и на то же место, чтобы получить следующую порцию — в обмен на 1000 дукатов. Горжель принял предложение — вторая встреча состоялась, и секретарь посольства стал дважды в неделю получать материалы из австрийского «черного кабинета». Сомнения в их подлинности быть не могло: Горжелю были переданы копии расшифрованных депеш французских послов в Стокгольме и Берлине, с которыми французский дипломат был знаком и до этого. Среди материалов он получил инструкции Фридриха II своим секретным агентам в Париже и Вене, которые давали возможность судить о действительных намерениях прусского короля, остававшихся тайной даже для его собственных послов. В числе переданных австрийским чиновником документов была и секретная переписка графа Бролье, руководителя «секрета короля». А Бролье был давним врагом рода Роганов… Обрадованный посол поспешил переслать «изменническую» корреспонденцию Бролье в Париж. Однако вместо того, чтобы сослужить службу Людовику XV, неловкий Роган, кажется, свел в могилу своего больного повелителя, тяжело воспринявшего это разоблачение «секрета короля», который столь долго сохранялся от французского министерства иностранных дел, хотя он давно уже перестал быть тайной для австрийского канцлера Кауница.

Предреволюционные годы во Франции видели необычный феномен — использование отдельными лицами своего рода частной разведки при дворе для заведомо преступных, уголовно наказуемых деяний. Речь идет не о многочисленных высокопоставленных казнокрадах, использовавших хорошее знание закулисных сил и влияние при дворе для осуществления разных махинаций. В истории, о которой пойдет речь, точное представление о взаимоотношениях королевы с ее придворными было использовано для столь ловкого грабежа, что жертвы его далеко не сразу поняли, насколько ловко их провели.

Суть этого дела была очень простой. Аферистка Жанна Ламотт, именовавшая себя графиней, убедила впавшего в немилость кардинала Рогана, что есть верное средство вернуть утерянную благосклонность королевы Марии-Антуанетты и находившегося под влиянием своей супруги Людовика XVI. Королева, по словам Ламотт, хочет купить у парижских ювелиров Бессера и Бассанжа красивое колье, но ей сейчас неудобно просить у короля нужные для этого 1 600 тыс. ливров. Пусть Роган гарантирует уплату требуемой суммы несколькими взносами, королева получит ожерелье и будет, конечно, крайне благодарна услужливому придворному.