Эсквайр дал знать, что ему более чем понятны сомнения своих собеседников, и добавил, что настоящая цель его миссии совсем другая: драгоценные документы являются своего рода паспортом или верительными грамотами, которые должны ему, Фоксу, облегчить начало переговоров от имени оппозиции. Она готова знакомить Францию и Испанию с самыми важными военными и дипломатическими секретами британского правительства. О, конечно, нельзя каждый раз, переодевшись в костюм простолюдина, врываться в дом морского министра — первого лорда адмиралтейства лорда Сэндвича. Но оппозиция имеет своего человка — клерка в адмиралтействе, который будет снимать копии с нужных бумаг, их будут суммировать в Лондоне люди, сведущие в военном деле, и пересылать в распоряжение французского и испанского правительств. Что оппозиция желает получить взамен? Конечно, не деньги (ее возглавляют многие из богатейших людей Англии), а на первых порах 4 тыс. ружей. Да, именно ружей. У оппозиции имеется план организовать вооруженное выступление против лорда Норта на юго-западе Англии, в Корнуэлле, народ которого говорит на диалекте, близком к языку французской Бретани, и тяготится зависимостью от правительства Лондона. В результате Норту придется уйти в отставку, виги придут к власти и поспешат заключить мир с колонистами, а также с Францией и Испанией.
Оба посла обещали подумать над предложением, переданным через эсквайра, и известить свои правительства, что они и поспешили сделать. Герцог Лавогийон, тщательно обдумав все, что ему сообщил Фокс, пришел к выводу, что тот говорит правду, — такой вывод было тем более приятно сделать, что документы, полученные от этого английского джентльмена, предоставляли наконец герцогу долгожданный случай показать себя на королевской службе. Фокс явился через два дня и попросил паспорт для поездки в Париж, чтобы лично передать графу Верженну предложения лидеров вигов. Лавогийон охотно пошел навстречу желаниям эсквайра и по его просьбе даже дал рекомендательное письмо к американскому послу в Париже Бенджамину Франклину.
Надо сказать, что Верженн с самого начала очень недоверчиво отнесся ко всему, связанному с именем Фокса. Хитрому министру Людовика XVI показалась очень подозрительной история похищения бумаг во время разгрома толпой дома лорда Сэндвича, который, казалось, должен был находиться под надежной военной охраной. Однако вскоре пришли более подробные известия о Гордоновом мятеже, и стало очевидным, что рассказ англичанина, по крайней мере в той части, в которой он поддавался проверке, несомненно соответствовал истине, — дом морского министра действительно подвергся разгрому и разграблению разъяренной толпой. Однако и после получения этих сведений, а также после встречи с Фоксом подозрения Верженна не рассеялись. В своих инструкциях Лавогийону он высказывал большие сомнения насчет того, способен ли «Дюмон» (так для конспирации именовался в переписке Фокс) выполнить свои обещания, имеет ли он действительно влиятельных друзей. Министр рекомендовал послу соблюдать величайшую осторожность. Соблюдать осторожность, но все же не прерывать завязавшихся связей.
Лавогийон опасался, что разочарованный крайне холодным приемом в Париже эсквайр может вообще отказаться от дальнейшего выполнения поручений британской оппозиции. Однако англичанин по возвращении в Гаагу явился к герцогу и даже между прочим сообщил, что к нему, Фоксу, обратился агент британского правительства с предложением щедрого вознаграждения, если он согласится выполнять поручения английской разведки. Эсквайр, разумеется, отверг это предложение. Его, видимо, не смущало недоверие Верженна. Он считал естественными сомнения при подобных обстоятельствах, тем более что у него, заметил Фокс, есть способ рассеять подозрения. Он обещал съездить в Лондон и вернуться с бумагой, подписанной руководителями вигов и уполномочивающей его на дальнейшие переговоры. Итак, Монтегю Фокс сам предлагал лучшее средство проверить, является ли он тем, за кого себя выдает. Было бы глупо не воспользоваться этим средством.
В середине августа 1780 г. Монтегю Фокс возвратился в Гаагу из лондонской поездки. Он привез документ, подписанный Чарлзом Фоксом, Шелборном и другими вождями вигов. Эта бумага уполномочивала эсквайра Вильямса Монтегю (псевдоним Монтегю Фокса) вести переговоры за границей с целью борьбы против «антиконституционных и тиранических мер правительства… и восстановления конституции». Вместе с тем подчеркивалось, что Фокс не должен делать никаких предложений или уступок без получения для этого дополнительных указаний от лидеров оппозиции.
Одновременно эсквайр привез копии ряда приказов морского министерства командующим британскими эскадрами адмиралам Роднею и Гири, а также сведения о состоянии английских доков и другие важные материалы. Вместе с тем Фокс выразил крайнюю озабоченность оппозиции тем, что начались сепаратные переговоры между Лондоном и Мадридом. Заключив мир с Испанией, правительство Норта ведь собирается с удвоенной энергией вести войну против Франции и утверждать тиранию в самой Англии. Французская дипломатия получила от мадридского двора сведения об этих переговорах, и ей было крайне важно проверить их испанскую версию материалами, полученными из английских источников. Лавогийон не скрывал своего удовлетворения — бумаги были очень важными и позволяли наконец преодолеть ни на чем не основанный скептицизм Верженна.
В ходе дружеского разговора герцога с Монтегю Фоксом выяснилась одна пикантная подробность: англичанин, оказывается, приходился родней самому главному врагу Лавогийона — британскому послу Джозефу Йорку. Эсквайр с иронической усмешкой даже показал собеседнику письмо, в котором сэр Джозеф горько упрекал своего родственника за связи с французским и испанским послами, которые не остались не замеченными британской разведкой, и советовал, пока не поздно, поддержать правительство, как это подобает джентльмену и патриоту. Фокс, по его словам, вежливо ответил Йорку, что ему не нравится политика правительства и он будет действовать, как и прежде, исходя из своих убеждений.
Документы, привезенные Фоксом, произвели впечатление и на графа Верженна. Нет, министр отнюдь еще не избавился от своих подозрений, но все же считал случай слишком соблазнительным, чтобы пройти мимо него. Верженн поручил Лавогийону выплачивать Фоксу ежемесячно немалую сумму — 50 луидоров, разъяснить ему, что Франция не ставит целью подорвать позиции Англии как великой державы, и просить о присылке новой информации. Лавогийон передал это Фоксу, а тот обещал сделать все возможное для доставки нужных сведений. Эсквайра лишь беспокоило, как бы сэр Джозеф, убедившись, что его советам не вняли, не добился от голландского правительства выдачи своего родственника, как уголовного преступника — участника грабежей во время Гордонова мятежа. Нельзя ли было бы, между прочим спросил Фокс, как-нибудь пристроить его в штат русского, прусского или шведского посольств, что будет нетрудно при таких связях, которыми располагает герцог Лавогийон? Посол ответил, что это, к сожалению, никак невозможно осуществить. Англичанин не настаивал.
Вскоре Фокс снова съездил в Лондон и вернулся с письмом, которое ему послал один из видных вигов и в котором излагался ход англоиспанских переговоров. Через несколько дней — это происходило уже в сентябре 1780 г. — он предложил найти британских лоцманов для помощи французскому флоту в осуществлении десанта в Англии (подготовка к этому усиленно велась в то время). Фокс вызвался даже нанять лоцманов за собственный счет, если Лавогийон даст ему письменное обязательство возместить расходы.
Между тем герцогу пришлось заняться снова убеждением графа Верженна, у которого пробудилось прежнее недоверие. Отчет об англо-испанских переговорах показался ему слишком туманным, сведения военного характера — малоценными, просьба Фокса пристроить его в штат одного из европейских посольств — крайне подозрительной. Но все это были скорее придирки — не было никаких данных, которые свидетельствовали бы, что англичанин пытается обмануть своих французских контрагентов. Лавогийон, внутренне убежденный в беспочвенности сомнений Верженна, тем не менее прямо сказал Фоксу: Париж хотел бы получить дополнительные свидетельства, что эсквайр действительно действует в качестве агента оппозиции вигов. Фокс, как обычно, не возражал. Невозмутимого британца нисколько не оскорбляло недоверие, он понимал, что в такой ситуации нельзя возражать против просьбы предоставить самые безусловные доказательства лояльности. Конечно, привезенное им письмо относительно англо-испанских переговоров основано на слухах, но он надеется получить точную копию официального отчета британской делегации о ходе этих переговоров, а также данные о положении гарнизона Гибралтара, который в это время держали в блокаде испанцы и французы, о состоянии эскадры адмирала Гири и планах нападения на испанское побережье. Собственно, информацию о состоянии Гибралтара Фокс уже имел на руках и передал ее французскому послу. А через две недели, 1 октября. Фокс снова посетил герцога. На этот раз он привез целый ворох документов, и каких!
