XVIII в. широко развил унаследованную от прошлого практику перлюстрации писем. Западноевропейские монархии XVIII столетия нередко характеризовали как «просвещенный абсолютизм». Нельзя отрицать, что его представители действительно прилагали крайние усилия, чтобы «просветиться» за счет чужих государственных и частных секретов путем просмотра почтовой корреспонденции. Это было время расцвета «черных кабинетов», начало которым было положено еще в первое десятилетие XVI в. германским императором Максимилианом.
Во Франции «черный кабинет» получил особое значение при Марк-Рене д'Аржансоне, который с 1697 г. в течение более двух десятилетий занимал пост генерал-лейтенанта полиции. Его правление совпало с последними, наиболее тяжелыми для страны годами правления Людовика XIV, военными поражениями и голодом, приведшим к продовольственным волнениям в Париже. В этих условиях д'Аржансон еще более расширил систему слежки и шпионажа. Начальник полиции умел следовать даже в личной жизни придворной моде. Первоначально он действовал просто, собирая дань натурой со всех столичных домов терпимости. Однако когда «король-солнце» в конце жизни впал в ханжеское благочестие, д'Аржансон тоже нашел выход: поселился в Транельском монастыре, разумеется, женском, где его любовницами состояли едва ли не все монахини, начиная с самой настоятельницы. Обитательницы монастыря не остались внакладе — генерал-лейтенант полиции разрешил им выпустить лотерею, принесшую большую прибыль. Недаром в монастыре даже построили часовню, посвященную Святому Марку — патрону д'Аржансона. Из этого монастырского уединения, если можно употребить здесь это слово, д'Аржансона не извлекли даже смерть короля и назначение в 1718 г. президентом финансового совета и фактическим главой правительства. Просто Транельская обитель, являвшаяся долго центром французской разведки, стала теперь местом, где вершились дела, связанные со знаменитой «системой Ло» — неограниченным выпуском бумажных денег без золотого покрытия, который привел к острому финансовому кризису, массе банкротств и вследствие этого — к бегству самого незадачливого финансового волшебника д'Аржансона из Франции. А вскоре после этого он стал несколько неожиданно подвизаться уже в роли агента английской разведки.
Пока действовала невиданная «система Ло», в Лондоне взирали на нее, кажется, скорее с завистью и опасением, как бы она не увеличила могущества Франции, которая, правда, превратилась в это время из давней соперницы в союзницу на недолгий срок. Британский посол в Париже лорд Стейр заподозрил своего давнего знакомца Ло в якобитстве. Подозрение не имело оснований (Ло отверг авансы якобитов) и было вызвано главным образом тем, что аббат Тансен (известный своим сребролюбием) за солидную толику акций «Миссисипской компании» (чуть ли не на 100 тыс. ливров) без долгих церемоний вернул шотландского еретика в лоно католической церкви. Банкиру обращение было нужно, чтобы получить право официально занять министерский пост.
Когда мыльный пузырь лопнул и Ло после странствий по многим странам возвратился в Англию, как раз это обращение в католицизм закрыло ему путь к любой государственной должности. Однако Уолпол, злой гений парламентской коррупции, не обошел своим покровительством обедневшего отца инфляции. За Ло очень ходатайствовали его влиятельные друзья, и Уолпол решил использовать обедневшего прожектера в качестве тайного эмиссара британского правительства. У первого министра имелась своя «система» — управление с помощью парламентских подкупов, часто осуществлявшихся в форме назначения на доходные должности. Очевидно, такие синекуры имелись у сэра Роберта и в его разведывательной службе. В августе 1725 г. Ло отправился с тайной миссией в Мюнхен. Его целью было способствовать отходу Баварии от союза с Австрией, которая как раз в это время противопоставила себя действовавшим в согласии Англии и Франции. Для маскировки же подлинной цели поездки Ло получил документы, аккредитовывавшие его в качестве британского дипломата в Венеции. Нужда в услугах Ло вскоре отпала — баварский герцог Максимилиан Эммануил скончался в феврале 1726 г., а его преемник и так был настроен против австрийского союза. Он через Ло пытался прощупать возможность получения английской субсидии, а шотландец — как-то оправдать свое нахождение на секретной службе пересылкой детальных сведений о баварской армии. Наконец из Лондона в ответ на просьбы Ло последовало разрешение ему отправиться в Венецию. Здесь мы можем покинуть знаменитого авантюриста и возвратиться от «системы Ло» к «системе черных кабинетов», которые по примеру его покровителя д'Аржансона стали распространяться в не виданных прежде размерах по Европе.
Кауниц, будучи австрийским канцлером с 1753 по 1794 г., учредил «черные кабинеты» в разных городах — Франкфурте, Нюрнберге, Аугс-бурге, Майнце, Эйзенахе и многих других. Он широко использовал также подкуп иностранных дипломатических курьеров. Так, его людьми выплачивалось жалованье всем прусским курьерам (за исключением двоих). На австрийской границе эти курьеры передавали свои депеши чиновникам канцлера на время, которое необходимо для снятия с них копий. Копии, естественно, отсылались в Вену, где производилась дешифровка полученных материалов.
Английский посол в Вене Кейт как-то пожаловался Кауницу, что порой венская почта доставляет ему не подлинники депеш, посланных из Лондона, а снятые с них копии. В ответ Кауниц лишь сделал попытку отшутиться: «Такой уж это неуклюжий народ!»
Усердие «черного кабинета» в Берлине при прусском короле Фридрихе II было также общеизвестно. Французский посол в Пруссии граф де Гинь однажды сдал на почту свою депешу с запиской, что это очень важная и спешная корреспонденция и что он отправляет ее раньше времени, в 7 часов утра, дабы чиновники успели снять с нее копии и отослать с курьером в 7 часов вечера, а не дожидались следующего курьера. Однако ирония не помогла, в чем пришлось убедиться преемнику Гиня маркизу де Попу. Посол и его жена, находившаяся в Версале, одновременно послали друг другу письма, и каждый получил с берлинской почты… свое собственное послание: чиновники, сняв копии, попросту перепутали конверты.
В Англии на протяжении XVIII в. корреспонденция (с 1765 г. фактически вся корреспонденция) иностранных дипломатов подвергалась тщательному просмотру. Депеши расшифровывали и копии их передавали министру иностранных дел. Кроме того, прочитывали и другие письма, если предполагалось, что они могут содержать разведывательную информацию (в частности, из-за того, что они направлялись по подозрительным адресам). Первым официальным дешифровалыциком был Уильям Бленкоу. Он был внуком уже известного нам Джона Уоллиса и получил назначение после смерти деда в 1703 г. Бленкоу покончил самоубийством через девять лет, его преемник Джон Кейл оказался неспособным к выполнению порученных ему непростых обязанностей. В 1716 г. пост дешифровалыцика занял священник Эдуард Уиллес, и эта должность передавалась в его семье по наследству вплоть до ее ликвидации в 1812 г. Почему-то она считалась особенно подходящей для духовных лиц, принадлежащих к государственной англиканской церкви. Полагавшееся дешифровалыцику скромное жалованье дополнялось, однако, щедрым пожалованием таких доходных постов, как декан и даже епископ.
Для «обработки» перехваченной корреспонденции была создана организация, которую обычно называли секретным бюро, а официально именовали иностранным секретариатом. По мере расширения секретного бюро в его составе был создан особый дешифровальный отдел, включавший не только экспертов по кодам, но и переводчиков, специалистов по вскрытию писем без повреждения пакетов, граверов, умевших делать печати, химиков, знакомых с невидимыми чернилами, различных мастеров по подделке писем и документов. Секретное бюро непосредственно подчинялось министрам иностранных дел. Перлюстрация официально была прекращена лишь в 1844 г., но на деле не исчезла и получила дальнейшее развитие в XX в.
Важным центром перехвата иностранной дипломатической документации была ганноверская почта, через которую, в частности, проходила переписка между Парижем и Стокгольмом. (Напомним, что с 1714 г. английский король был и ганноверским курфюрстом.) Перлюстрация была доведена в Лондоне и Ганновере до совершенства — удавалось не оставлять никаких следов тайного вскрытия пакетов. Тем не менее о существовании секретного бюро было известно французскому послу в Лондоне, в 1771 г. жаловавшемуся на сокращение числа прикомандированных к нему курьеров и на необходимость использовать почту для перевозки важных депеш. Возможно, что посол был осведомлен о работе аналогичного «черного кабинета» в Париже (и в других столицах). Не исключено, что в 80-х годах XVIII в. некоторые шифрованные депеши, которые направлялись в Париж из французского посольства в Англии, содержали дезинформацию в расчете, что их прочитают в Лондоне.
