И она добродушно рассмеялась.

Не разбойница, скорее всего травница. Вгляд девушки зацепил край большой плетеной корзинки видневшейся из-за полов плаща. Жанна немного расслабилась и протянула руку.

— Как Вы сюда попали?

— Сперва корзину, — старушка неловко улыбнулась и отступила в сторону, насколько это позволил куст.

Девушка взялась за плетеную ручку. Корзина оказалась легкой, но огромной даже для нее, не говоря уже о незнакомке, которая была ниже ее на полторы головы.

— Это все жадность моя... Травка закончилась, вот и пошла собирать. И думаю, зачем сто раз ходить, возьму-ка корзинку побольше. А тут еще кусты эти попались с ягодами. Вот и полезла, дура старая.

Немного повозившись, девушка освободила из кустарникого плена обеих пленниц. А после сама попросилась помочь донести травы и проводить женщину домой, заметив, что не смотря на бодрость голоса, у той усталый и осунувшийся вид. И теперь они вдвоем неспешно шли по лесной тропинке, зеленой змейкой петлявшей под их ногами. Жанна рассматривала украдкой лицо незнакомки. Годы иссушили, покрыли сеточкой морщин некогда гладкую кожу, обострили изящные черты. В молодости она наверняка была красавицей. Как так сложилась судьба, что она осталась одна и живет вдали от людей? Девушка незаметно вздохнула. Когда старость заберет ее силу и красоту, что с ними станет? Будет ли Михаэль любить ее так же сильно как и сейчас?

— Какой необычный...

— Что? — погруженная в размышления, Жанна не разобрала слов, — простите, я задумалась и не слушала.

Травница кивнула ей под ноги:

— Обронила.

Жанна проследила взгляд. На тропинке, переливаясь на солнце рубиновыми бликами, лежал выпавший из внутреннего кармана багряный цветок.

— Спасибо, — она подняла пушистый бутон.

— Можно посмотреть?

— Да, конечно.

Бережно взяв цветок из рук девушки, травница пристально рассмотрела его со всех сторон, осторожно понюхала и, поджав губы, с задумчивым видом вернула обратно:

— Где ты его нашла?

— В лесу.

— Странно... Ну значит, ошиблась... Что ж поделать, старость — не радость. Память уже не та.

Женщина снова заковыляла по тропинке, опираясь на трость.

— Что значит «ошиблась»? — невольно вырвалось у Жанны. Ей всегда хотелось узнать название дивных цветов, которые преподносил Михаэль, и ставших символом их любви.

— Подумала, что это мифические Аторисы.

— Аторисы... — девушка нежно погладила бархатистые лепестки.

— Но в наших лесах их уж точно не найти, — усмехнулась травница, сделав особое ударение на слове «наших», — так что ничего страшного.

А потом обернулась, поясняя:

— Lacrimae peccatoris. Слезы грешных. Ядовитый одурманивающий цветок. Единственное растение, которое растет в аду.

Слова травницы запали в душу. Возвращаясь в замок, Жанна с неясной тревогой всматривалась в искрящуюся бархатистость алых лепестков.

«Слезы грешных...»

Цветок, который, она предполагала, благоухает в райский садах, оказался адским растением.

«Почему Михаэль выбрал именно его? Или же травница ошиблась?»

Съедаемая беспокойством, девушка зашла в небольшой городской храм. В пустом прохладном зале царил полумрак, рассеиваемый слабым пламенем свечей. В воздухе стоял густой запах ладана и благовоний. Подойдя к статуи святого Михаила, она перекрестилась и, опустившись на колени, закрыла глаза.

Прежде ее молитвы наполняли благочестие, неколебимая вера и преданность. Жанна благодарила богов за их поддержку и дары, ощущая ниспосланные в ответ спокойствие и благодать. Сейчас же слова молитвы зарождались в глубине истерзанного любовью сердца. Горячим шепотом срывались с уст и причиняли нестерпимую боль. Она молилась не богам, самой Судьбе, властвующей даже над ними.

«Великая Владычица, повелевающая нитями бытия, прошу, защити его, избавь от мук и страданий. Благодарю тебя за каждое мгновения счастья, когда ты позволила мне быть рядом с ним. Пусть путь его будет чист и светел. Даруй ему свое благословение и защиту...»

Мерзкое холодное чувство страха сдавливало грудь. Если Михаэль идет против законов богов, какое наказание его ожидает? Вечное заточение? Изгнание в ад? Смерть или перерождение? Видение ангела с поломанными и залитыми кровью крыльями вспыхнуло так ярко перед глазами, что Жанна вздрогнула и замолкла.

— Жанна...

Девушка удивленно открыла глаза. Излучая мягкий золотистый свет, перед ней стоял Михаэль.

— Я пришел, ощутив, что ты сильно страдаешь, — медные брови тревожно сошлись к переносице, — почему ты плачешь?

Он наклонился, и изящными тонкими пальцами провел по щеке, стирая соленую дорожку слез. Прохладная нежность прикосновения полоснула раскаленным ножом. Она жадно всматривалась в лицо Михаэля, силясь прочесть ответ на свои страхи и сомнения. Но видела перед собой не мужчину, который ее любил, а милостливого ангела, сошедшего к человеку с небес в ответ на его мольбы.

А хотелось прижаться изо всех сил, согреться его теплом, дышать одним на двоих дыханием и никогда-никогда не отпускать. Но...

«Все верно... — девушка прикрыла веки, — удел нашей греховной любви стыдливо прятаться в страхе на границе грез и реалий».

— Простите господин Михаэль, что потревожила Вас.

— Что-то случилось? — он мягко взял ее за подборок, вынуждая поднять на него глаза.

— Нет. Все хорошо, — Жанна спокойно встретила изучающий взгляд. Глухие удары сердца отсчитывали секунды молчаливого противостояния. Тук... тук... тук... тук...

— Не тревожься ни о чем, — наконец произнес мужчина, задумчиво рассматривая ее лицо, и после продолжительной паузы мягко добавил, — доверься мне. Я защищу тебя, моя святая...

Мягкое тепло благословляющего поцелуя медленно разлилось от лба по всему телу, окутывая незримым ласковым коконом. Душа жадно впитала его словно истосковавшаяся по влаге пустынная земля.

«Нет, на этот раз я защищу тебя, Михаэль. Я не позволю тебе страдать, даже если для этого придется вырвать собственное сердце...»

Этой ночью он не пришел. Как и последующие. Аторисы медленно, но неумолимо увядали. Дни вяло потянулись один за другим серой унылой вереницей. Пустоту снов заполнила вязкая густая чернота. Жанна проклинала себя за мгновения слабости, когда позволила себе усомниться в искренности Михаэля. Стараясь забыться, изводила себя тяжелыми тренировками. Но никакие физические страдания не перекрывали душевную боль. Мир без его любви стал блёкл и безжизненен. И даже великая благая миссия святой утратила свой героический блеск и ценность.

Сколько времени прошло с момента их последней встречи? Жанна лежала на боку, рассматривая засохшие, искореженные соцветия Аторисов в вазе. Печально сгорбленные головки цветов, казалось, светились на фоне красно-желтого вечернего неба. Сегодняшний рыжеватый цвет заката так напоминал ей золотистую медь волос Михаэля. Жанна закрыла глаза, вспоминая их шелковистую мягкость и тонкий аромат. Пальцы невольно сжались в кулак до побелевших костяшек. Как же хотелось их вновь коснуться.

— Приснись… — беззвучно прошептала она, ощущая, как отчаяние липкими нитями сдавливает горло, — без тебя я не имею смысла…

Михаэль вернулся… другим. Словно одержимым ею. Переплетя пальцы и удерживая ее руки за головой, он любил ее неистово, изматывающее, яростно. Как истосковавшийся по плоти хищный зверь. И прежде ласкающий лазуревый взгляд теперь пылал красным золотом, обжигая душу собственнической страстью. Резкие движения почти причиняли боль. Жар желания, исходивший от его тела, будто выжег весь кислород. Задыхаясь, Жанна беспомощно хватала искусанными губами воздух, чувствуя, что еще немного и не выдержит.

— Михаэль, — выдохнула она, — пожа…

Но ее тихий жалобный стон тут же заглушили очередным поцелуем. Глубоким и жадным. Алчущий горячий язык властно заполнил рот, не давая дышать. Сердце гулко и болезненно забилось, разбиваясь о ребра в кровавое месиво. Сознание помутнело, и тело обмякло, как у послушной тряпичной куклы. Почувствовав, что девушка больше не сопротивляется, Михаэль остановился. Отпустив ее руки, он зарылся пальцами в золотистые волосы и, слегка сжав их на затылке, прошептал в самое ухо: