— Жанна! Святая Жанна! Она одолела одна всех демонов! — слышалось со всех сторон. Но перед глазами всплывали изуродованные, перебитые тела погибших, и восхищенные крики людей заглушали их тихие предсмертные хрипы. В разноцветной связке победно развивающихся праздничных ленточек, ей виделось мелькание антрацитовых змей с оскалившейся кровавой пастью. Как шипящими стрелами они пробивали боевые доспехи, словно бумажные, с хлюпающим звуком вгрызались в тела, прокалывая насквозь. От них было невозможно убежать, спрятаться, отбиться. Рыцари падали один за другим, брызгая кровью. Воздух пропитывался стонами боли и тлетворным запахом смерти. И посередине этой жестокой резни, стояла она, совершенно беспомощная и…. невредимая. На ней не было ни царапинки. Даже капелька крови не испачкала сияющий золотом доспех. Потому что так было угодно ему. Черный шипастый дракон спокойно парил в небе. Жанна не видела наездника, но знала, что его внимательный довольный взгляд, ловит каждую эмоцию на ее лице, замечает едва уловимое дрожание ресниц и на тонких лиловых губах расползается торжествующая улыбка.

— Леди Жанна! — детский радостный голос вытянул из воспоминаний, — это Вам!

Жанна обернулась и, с усилием заставив себя улыбнуться, потянула руку к цветам, которые протягивала маленькая девочка.

«Аторисы?» — Жанна испуганно вздрогнула.

«Нет, красные тюльпаны…»

— Спасибо, — она забрала букет, старясь избегать детского восторженного взгляда.

Девушка рассматривала шелковистые блестящие лепестки. Даже если поставить их в вазу. Утром ее комната вновь наполнится багровыми Аторисами. Она выбрасывала их, в бессильной отчаянии разрывала нежные соцветия, но… Она уверена, они и сейчас стоят в вазе на ее окне. А утром их лепестки покроют всю постель и пол комнаты. Как молчаливое свидетельство ее падения и его триумфа.

Азазель не вмешивался. Он чувствовал, что демон, погребенным под завалинами дома, еще жив. Поэтому когда тот, несколько минут спустя, выждав момент, выскочил из-под обломков и ринулся прямо на рыцарского капитана, криво усмехнулся. Получив мощный удар по спине, тот пролетел несколько метров в сторону и затем кубарем прокатился по земле. Рыцари бросились на демона. Какая непредусмотрительность. Хищно улыбнувшись, Азазель в одно мгновение телепортировался и теперь с любопытством рассматривал лежащую у его ног женщину.

Орлеанская святая дева Жанна Д’Арк. Похоже, удар повредил позвоночник, Она была еще жива, но не двигалась. Из полуоткрытых губ вырывалось тяжелое, сиплое дыхание. Кровь из раны на лбу, медленно заливала лицо. Азазель уже представлял искаженное гневом и ненавистью прекрасное лицо Михаэля, когда тот узнает, что он убил его любимого верного пса.

— Жанна… — позвал демон, привлекая внимание и наклонился поближе, ожидая насладиться беспомощностью и предсмертным ужасом, которые возникнут на лице святой, когда та поймет, кто перед ней.

Девушка подняла затуманенные болью карие глаза. Взгляд неуверенно стал блуждал по его лицу. Она жмурилась, пытаясь сфокусироваться. Что явно давалось ей с трудом. Между темных бровей залегла напряженная складка. Тонкие губы демона расползлись в предвкушающей улыбке. Сейчас она узнает его.

Он смотрел не отрываясь, жадно впитывал каждую ее эмоцию. Растерянность. Непонимание. Испуг. И когда они встретились глазами — осознание. Она наконец увидела его и… попыталась улыбнуться? Тонкие девичьи пальцы судорожно дрогнули. Превозмогая боль, умирая, она тянулась к нему. Во взгляде вместе с болью плескалась тихая радость и нежность. В глазах суккубов, с которыми он спал, мелькала похоть щедро приправленная страхом. Для ангелов он был мерзостью. Его боялись, презирали, завидовали статусу, преклонялись перед силой. Никто прежде не смотрел на него с такой… искренней, преданной любовью. Губы девушки шевельнулись. Азазель наклонился к ней, чтобы услышать, что та хочет ему сказать, ощущая, как теплое дыхание щекочет ухо.

— Ми…хаэль…— выдохнула она и отключилась.

Странное неприятное чувство холодно и остро кольнуло в грудь. Он поднялся и окинул раздраженным взглядом лежащую без сознания девушку.

«Глупая человечишка. Неужели она не понимает, что всего лишь игрушка в руках этих благочестивых божков? Влюбилась в Михаэля… — Азазель и сам не понял, почему вдруг так разозлился, — она умрет в любом случае. Нет смысла ее добивать. Но…»

Азазель открыл портал и взял Жанну на руки.

«Я придумал развлечение получше…»

Не было больше золотистого света и мягкого сатина белоснежных простыней. Жанна была закована в тяжелые, толстые цепи и подвешена за руки к потолку. Кончики пальцев ног едва касались ледяной поверхности пола. Вокруг плавно покачиваясь, парили небольшие конусообразные фонари. Они освещали большой сумрачный зал мутноватым, холодным светом и чем-то напоминали угловатые бутоны белых роз. Все пространство заполнял туман. Красноватыми плотными пластами он стелился по полу, клубился у потолка и стен черно-лиловыми завитками, обвивал большие круглые колонны. В воздухе невыносимо сладко пахло Аторисами. Девушка висела, опустив голову и стараясь не шевелиться. Кандалы впивались в запястья, и любое движение причиняло боль.

— Посмотри на меня, — тихий мужской голос легким эхом разнесся по залу.

Девушка зажмурилась, но в темноте сознания тут же вырисовался образ вальяжно растянувшегося на большой кровати красивого молодого мужчины, лежа на боку, лениво потягивающего вино из граненого бокала. Азазель. Она буквально кожей ощущала, как его пристальный цепкий взгляд скользит по ее нагому телу. И тонкие лиловые губы растягиваются в самодовольной усмешке.

— Признаюсь, твое упрямство меня изрядно веселит, — он мягко рассмеялся, — Но тебе самой не надоело, Жанна? Если…

Жанна вздрогнула, внезапно ощутив чужое дыхание у себя на шее.

— Мы оба знаем, чем все закончится в итоге…

— Не прикасайся! — девушка резко дернулась и тут же сморщилась от боли в запястьях.

— Жанна… Жанна… — наигранно-укоризненный вздох.

Острый демонический коготь медленно провел черту от виска до подбородка. Щеку защипало. Немного погодя Жанна услышала звук удаляющихся шагов и скрип прогнувшийся под тяжестью тела кровати. Стиснув зубы, она зажмурилась сильнее, напряженно вслушиваясь в окутавшую тишину и ожидая начала пыток. Минуты тянулись одна за другой. Демон медлил. Но девушка знала, что это не конец. Это самое начало его представления, которое растянется на всю ночь.

— Позови меня, когда не сможешь больше терпеть, — в мелодичном голосе сквозило превосходство и предвкушение задуманной игры.

— Если захочешь… — лукаво добавил он, выдержав паузу, и издевательски рассмеялся.

Угрожающее шипение змей шелестящим эхом заполнило зал.

Жанна дернулась и закусила губу, чтобы не закричать. Змея прокусила внутреннюю сторону бедра и теперь медленно стискивала челюсти. Теплая струйка крови сползла вниз по ноге. Девушка чувствовала, как большие острые клыки постепенно погружаются в плоть. Боль нарастала, становясь нестерпимой. Когда из горла уже готов был вырваться крик, змея впрыснула яд. И острая боль растеклась по телу жгучим наслаждением. Жанна приглушенно застонала. Дыхание стало быстрым и частым. В глазах потемнело. Змеи заскользили по телу, обвивались теплыми кольцами вокруг грудей, щекоча вершинки раздвоенными языками. Ласкались, дразнящее терлись между влажных бедер. Их матовые марионовые туловища, становились скользкими. То отпуская, то вновь туго стягивая, с тихим шипением они обвивали жертву, разнося дурманящий яд и ее телесные соки по всему телу, втирая их в кожу. Жанна беспомощно вздрагивала в тугих змеиных объятиях, чувствуя, как низ живота сводит от болезненного напряжения, и сознание меркнет под тяжестью похоти. Интимные мышцы непроизвольно судорожно сокращались. Ее тело жаждало быть заполненным.