Но Генрих лишь нахмурился:

— Унгрийский король сообщил, что предлагает своего младшего брата в женихи Сапиентии.

Росвита удивилась:

— Разве вы не одобрили прошение салийского принца Гиллиарма? Или сына короля Полении?

— Дикари! — пробормотал Виллам, который сражался с поленийцами до их обращения в веру Единства. — Лучше бы вы выдали ее замуж за молодого Родульфа Варингского и таким образом укрепили с ним отношения. Когда Сапиентия взойдет на трон, ей понадобится поддержка герцогини Иоланды Варингской.

— Он всегда был послушным сыном, — произнес Генрих, глядя на дорогу, по которой ускакал Санглант. — Но я должен полагаться на то, в чем уверен. Бесполезно строить замок на песке, ему нужно прочное основание.

Виллам посмотрел на Росвиту и поднял брови, будто не понял, о чем говорит король. Росвита в ответ лишь пожала плечами.

Перед домом, в котором они остановились на ночь, слуги уже разгружали повозки и вытаскивали сундуки. Росвита увидела, как молодой брат Константин бредет по двору, руки у него были заняты бутылками с чернилами и связками перьев. Он смотрел под ноги и столкнулся с одним из слуг. Выронив чернильницу, он наклонился за ней, но у него из рук тотчас выскользнула связка перьев.

Росвита улыбнулась:

— Ваше величество, можно я пойду и помогу клирикам разобрать пожитки?

Генрих рассеянно кивнул. Но не успела монахиня отойти и на несколько шагов, как король снова позвал ее.

— Спасибо вам, добрый друг, — сказал он и улыбнулся. Росвита лишь склонила голову, как всегда покоренная силой его обаяния.

Росвита догнала Константина как раз вовремя, он только что собрал все перья и теперь пытался встать с колен, не рассыпав всего остального. В следующую секунду до нее донесся знакомый голос. Из дома, сонно моргая и удивленно осматриваясь по сторонам, показались сестра Амабилия и брат Фортунатус. Во двор въехал всадник.

— Где король? — подъезжая, спросил он.

Росвита выступила вперед, желая взять послание, которое, как она думала, привез гонец, но тот отрицательно покачал головой.

— У меня нет послания, — сказал он. — Я герольд маркграфини Джудит. Скоро она вместе со своим женихом присоединится к королевской свите. Маркграфиня сопровождает леди Таллию.

— С женихом! — ошеломленно повторил Фортунатус, а Амабилия воскликнула:

— Боже Всевышний! Что же натворила бедная девочка, если ее так быстро выгнали из монастыря? — Она говорила о леди Таллии.

В поле зрения показались новые всадники, и клирики с надеждой уставились на прибывающих, желая подробнее узнать, что же произошло с леди Таллией. Однако это был раздраженный Санглант, рядом с которым ехали Хатуи и четыре гвардейца, с опаской посматривающие на эйкийских собак. Псы Сангланта пронзительно лаяли, а минуту спустя во двор вышел граф Лавастин со своими черными гончими. Гвалт стал совершенно несусветным, Росвита не выдержала и заткнула уши.

Санглант спрыгнул с коня и попытался утихомирить своих собак, но те продолжали буйствовать при виде гончих, которые благоразумно держались на почтительном расстоянии.

Появился наследник графа Лавастина — молодой лорд Алан, он опустился рядом с собаками и что-то прошептал, гончие тут же успокоились.

Санглант все еще пытался утихомирить своих зверюг, которые лаяли и огрызались. Правая рука принца была в крови — цепь сорвалась и содрала Сангланту кожу. Алан осторожно подошел, опустился на колени и положил руку на голову ближайшей эйкийской собаки.

Росвита зажмурилась, Амабилия прерывисто вздохнула, Фортунатус чертыхнулся, а Константин вздрогнул. Тотчас Росвита укорила себя в трусости и открыла глаза, и перед ней предстала невероятная сцена.

Алан держал руку на голове самого большого и уродливого пса. Тот смирно сидел, дрожа, из пасти у него капала слюна.

— Тихо, — произнес Алан. — Бедняжки.

Санглант с удивлением смотрел на него. Граф Лавастин невозмутимо наблюдал за происходящим, Росвита не могла понять, о чем он думает.

Еще минуту все стояли молча. Из зала донеслись голоса. Санглант поморщился и оттащил собак в сторону, а на пороге показались Сапиентия и отец Хью. Служанка несла маленькую Ипполиту, девочка довольно улыбалась и гулила, когда Хью щекотал ее.

Сапиентия осмотрелась и недовольно скривила рот.

— Мы что-то пропустили? — спросила она, когда Санглант скрылся в конюшне.

Хатуи коротко кивнула Росвите и отправилась искать короля. Слуги выбрались из укрытий и продолжили заниматься делами, а посланец маркграфини встал на колени перед отцом Хью.

— Мой господин, ваша мать скоро будет здесь.

Тот оторвал взгляд от младенца и улыбнулся посланнику:

— Ты — младший сын старого Тортау, арендатора земли возле Лерхвальда. Ты изрядно возмужал с тех пор, как я уехал из Аосты. Женился?

— Нет, мой лорд. Ферма перешла сестрам, а мне не осталось ничего. Пришлось пойти в услужение к вашей матери.

— Понятно, — проговорил Хью. Глаза у него вспыхнули. — Таков удел младших сыновей, по крайней мере здесь. — Хью взял у одного из слуг мешочек с монетами и достал горстку серебра. — Вот. Тебе в приданое.

Гонец вспыхнул.

— О мой господин! — Он поцеловал руку священнику, Хью благословил его и предложил пойти на кухню поесть.

Когда Лавастин выступил, чтобы засвидетельствовать свое почтение принцессе Сапиентии, задумчивый взгляд Хью задержался на Росвите. Она кивнула ему, хотя они не были близко знакомы. Глаза Хью лихорадочно горели, как у больного. При взгляде на нее он нахмурился, но потом опомнился и нацепил на лицо приветливую улыбку.

Неужели он подозревает, что Росвита — в числе тех, из-за кого он лишился Книги Тайн? А если дело обстоит именно так, что он может предпринять?

Уже рассвело, но процессия еще не была готова. Повозки до сих пор стояли во дворе, солдаты грузили на них утварь. Генрих решил дождаться маркграфиню Джудит, чтобы они могли отправиться в Верлиду вместе. Алан беспокойно стоял рядом с Лавастином, ожидающим короля. Солнце светило так ярко, что ему пришлось зажмуриться; он смотрел на дорогу, стараясь увидеть приближающуюся свиту графини. Нет ничего хуже, чем стоять и просто ждать чего-то.

Лорд Жоффрей, который весело провел предыдущую ночь, выбрался из дома, протирая глаза и позевывая.

— Кузен! — воскликнул он, обращаясь к Лавастину. Алану он просто кивнул, не удостоив его большим вниманием. — Неужели это правда, что сегодня приедет маркграфиня Джудит?

Лавастин нахмурился и осмотрел Жоффрея с головы до ног.

— Если бы поднялись сегодня пораньше, вы бы и сами все знали.

— И пропустил развлечение? — рассмеялся тот в ответ. Алан вспыхнул. Вчера из ближайшего города приехали несколько женщин, которых принято называть «ночными бабочками», чтобы развлечь короля и его придворных.

— Я бы не стал это так называть, — промолвил Лавастин. — Если вы вспомните, их проделки были так возмутительны, что король приказал этим дамам убираться прочь.

— Но не запретил нам следовать за ними. Он не против шалостей молодых.

— Пускай молодые бесятся сколько угодно. Но вы-то, кузен, женаты.

— И весьма этим доволен. Вам бы тоже не помешало снова жениться.

Лавастин сжал губы так сильно, что они побелели. Граф подозвал Ужаса, Жоффрей отпрянул, но пес спокойно сел рядом с хозяином, словно напрашиваясь на ласку.

— Я больше не женюсь. Алан унаследует графство Лавас. Жоффрей натянуто улыбнулся, на Алана он даже не взглянул. Но тот знал, что Жоффрей думает о своей старшей дочери Лаврентии, которая до появления Алана считалась наследницей графства Лавас.

— Жоффрей! — крикнул один из молодых лордов, собравшихся у конюшен. — Вчера ночью вы пропустили самое интересное. Идите сюда, мы вам все расскажем.

Жоффрей откланялся и поспешил к друзьям, остановившись лишь для того, чтобы поклониться королю Генриху. Тот с улыбкой кивнул. Алан все всматривался вдаль.

— Смотрите! — воскликнул он, указывая на облако пыли, показавшееся на дороге.