— А теперь ты дашь мне то, что даешь ему!

— Нет!

Хью взгромоздился на нее, его лицо нависло прямо над Лиат.

— Иначе я его убью. Я перережу ему горло во сне, а если ты подожжешь эту комнату, то он погибнет первым!

«Это всего лишь кошмарный сон, — подумала Лиат. — Сейчас я проснусь, и все будет хорошо».

Собака заскулила, царапая пол. О Господи! Только бы ей не потерять рассудок. Ей так хотелось ускользнуть в выстроенный в воображении Город Памяти, где она скрывалась все те ужасные месяцы в Хартс-Рест, пока жила с Хью. Но она не должна этого делать.

— Откуда мне знать, может, ты убьешь его после того, как сделаешь свое грязное дело? — хрипло спросила она.

— А ты и не можешь знать! Все спят, Лиат, и никто тебе не поможет. — Его голос дрожал от возбуждения. — Ты не рискнешь поджечь дворец, зная, что король совсем рядом и мирно спит. Он не сумеет спастись и умрет следующим после Сангланта. Его смерть тоже будет на твоей совести. — Лицо Хью исказилось от ненависти, синяк на его скуле казался печатью врага рода человеческого. — Я получу лишь то, чем наслаждается он. Он ничем не лучше собаки. Как ты могла предпочесть его мне?

— Я тебя ненавижу.

Он улыбнулся, и на мгновение его лицо снова стало таким же красивым, как было когда-то.

— Ненависть — обратная сторона любви, моя красавица. Невозможно ненавидеть то, чего не любишь. Ты даже представить себе не можешь, как хороша ты была сегодня — настоящая королева. И ты вполне достойна ложа короля… Вознестись выше всех остальных… Я не мог поверить своим ушам, когда ты отказалась от всего этого! Подумать только — предпочесть королю этого… пса!

— Зависть — грех.

Еще вчера она ненавидела его всей душой, но сейчас это чувство куда-то исчезло. По ее телу словно растекался яд от его прикосновений, и она слабела от этого яда.

— Я попаду в преисподнюю, но ты попадешь туда вместе со мной! Навсегда. Завтра утром мы поедем обратно в Фирсбарг. Ты и я…

— Принцесса Сапиентия…

— На что мне Сапиентия? Нет, прелесть моя, я слишком долго ждал этой минуты. Победа тем слаще, чем труднее она достается.

Хью прижал нож к горлу Сангланта. На коже появилась красная полоса.

— Боже! — выдохнула Лиат. Она могла противопоставить Хью лишь огонь, но огонь уничтожит все, что ей дорого.

— Раздевайся, чтобы я мог увидеть тебя, такую смуглую и прекрасную.Почему волшебство отца, ограждавшее ее от других, не действовало на Хью? Конечно, Хью сам пользовался колдовством, иначе чем же еще можно объяснить то, что он делал с ней в Хартс-Рест?

Может, ей лучше умереть вместе с Санглантом?

— Ты поняла, что я сказал? — Хью прижал нож к горлу Сангланта сильнее, но тот лишь сонно пробормотал что-то и перевернулся на другой бок. Он не мог проснуться. Из-под ножа Хью потекла кровь. Собака зарычала, проползла несколько шагов и вцепилась в ногу Хью. Даже ослабевшая, она пыталась защитить хозяина. Хью отпрянул, выругался от боли и пинком отшвырнул собаку в угол.

У Лиат появился шанс на спасение.

Она потянулась к короткому мечу.

Хью повернулся и оттолкнул Лиат как раз в тот момент, когда она схватилась за рукоять.

— Я убью его! Клянусь, что покончу с ним навсегда! Ты — моя!

Лиат дралась, старалась перехватить руки Хью, пытаясь не поджечь комнату, — ведь совсем рядом на кровати лежал Санглант. Но он не мог ей помочь, а Хью неотвратимо надвигался. Она никогда не избавится от него. Но если она будет бороться, возможно, он ее убьет.

— Будь ты проклята! — Он схватил ее за горло. — Ты принадлежишь мне! Или никому.

— Успокойся, брат. Боюсь, ты переутомился.

Хью не обернулся на голос. Через его плечо Лиат видела открытую дверь. Это совершенно невозможно! Она сама ее запирала! Хью по-прежнему держал ее за горло, и Лиат могла лишь стоять и смотреть, как какая-то фигура переступила через порог и прошла в комнату.

— Брат, — произнесла эта фигура женским голосом, — ты ведешь себя просто непристойно, особенно для человека, который решил посвятить себя церкви и принес обеты перед Господом. Увы, как низко пали священники!

Только теперь Хью ослабил хватку. Его зрачки расширились, он смешно раскрыл рот. Священник отпустил Лиат, и она сползла по стене, словно ее не держали ноги, и села на пол, прислонившись к стене спиной. Недалеко от нее под окном лежала эйкийская собака, она не подавала никаких признаков жизни.

Хью поднял руку и направил на фигуру, то ли угрожая, то ли собираясь применить магию.

Но женщина тоже подняла руку, и Хью неожиданно схватился за горло, словно его что-то душило. Его губы шевелились, но изо рта не вылетало ни единого звука.

— Такое красивое лицо, такой приятный голос, и подумать только — вся эта красота отравлена грехом гордыни и зависти. Мне жаль тебя, брат. — Женщина отступила от широко распахнутой двери, дверной проем казался черным зевом какого-то голодного чудовища. Эта женщина сумела незаметно попасть в комнату, но тем не менее она была вполне материальна, под ее весом слегка поскрипывали половицы, так что быть привидением или дэймоном она никак не могла. — Ты не настолько силен, как думаешь, хотя, готова признать, у тебя есть ум и определенная целеустремленность. Такой талант — и использовать впустую, мучая бедную девушку. Ты должен искоренить в сердце своем низменные чувства и устремления и очиститься от них перед лицом Господа Бога нашего. Тогда ты поймешь, что земная власть и желания плоти — ничто по сравнению с Покоями Света. Все, что ниже, лежит в темноте, а выше… — Она жестом указала на полоток, хотя, конечно же, подразумевала небеса. — Выше — только свет небесный, коий есть не что иное, как кроткое дыхание Бога.

Хью, как он ни пытался, не смог вымолвить ни слова. Он попробовал замахнуться ножом, которым угрожал Сангланту, но тот выскользнул у него из пальцев. Хью был беспомощен. И Лиат искренне обрадовалась, увидев его в подобном положении.

— Иди, брат. Исцели себя, но больше не тревожь ни меня, ни эту девушку.

Хью что-то прохрипел, вряд ли это были слова, скорее проклятия, но они застряли у него в глотке. У стола онспоткнулся и попытался взять свечу, но рука никак не хотела сжиматься. Наконец ему с трудом удалось ухватить ее, и он, по-прежнему нетвердо держась на ногах, двинулся к двери. Внезапно он остановился, рухнул на колени и потянулся к небольшому кожаному мешочку, который раньше был привязан к ошейнику собаки.

— Книга! — Лиат попыталась встать, но не сумела шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Он снова потянулся к мешочку, но темная фигура решительно указала ему на дверь.

После того как Хью унес свечу, в комнате стало совсем темно, ночные тени заполнили все уголки. Воцарилась сонная тишина.

Лиат заплакала. Хью душил ее по-настоящему, но только сейчас она почувствовала боль, горло горело и саднило, его словно сдавило веревкой. У Лиат болело все тело. Санглант вздохнул и перевернулся.

— Книга! — снова произнесла она хриплым шепотом. Фигура подошла к кровати.

— Он не сможет ею воспользоваться, если только не обратится к нам.

Вдруг комната озарилась светом, в ладони женщины возник серебристо переливающийся шар. Она положила его на кровать, и тотчас его отсветы упали на Сангланта, осветив выступившую у него на горле кровь от ножа Хью. Женщина откинула капюшон, и он мягко упал ей на плечи.

У нее оказались светлые волосы, заплетенные в толстую косу, уложенную короной, никаких платков и украшений. С того места, где она сидела, Лиат могла разглядеть лишь очертание профиля, по которому невозможно было определить, молодая перед ней женщина или старая.

Незнакомка шагнула вперед и, осветив Сангланта, внимательно его осмотрела. Она дотронулась до его коленей, подняла по очереди каждую руку и внимательно оглядела ладони, потом открыла ему рот и осмотрела зубы, ощупала плечи. Коснулась старой раны на горле, о которой теперь напоминали лишь заживший шрам и хриплый голос, провела пальцем по свежему следу от ножа Хью… Словом, она вела себя так, словно выбирала породистого жеребца для своей конюшни и хотела убедиться, что он действительно здоров и силен.