Лучше бы враг пошёл сразу по трём дорогам. Может, тогда без малого тысяча человек сохранила бы жизни…
Но что произошло, то произошло. Хорошо хоть уцелели те, которые уцелели.
— Как полагаешь, этих бойцов можно эффективно использовать здесь? — спросил я Инхи.
Тот позволил себе слегка покровительственную усмешку. Что ж, он имеет на неё право. Хоть я и командую всем спецназом Империи, зато он — мастер в своём деле и специфику этих мест знает лучше, чем я, фактический их создатель.
— Любого бойца можно эффективно использовать где угодно, если есть возможность хоть слегка его подучить. А мы их подучим. Можно, конечно, усилить ими гарнизон замка Младший уступ, но стоит ли ради такой цели использовать магические затворы, рассчитанные лишь на один раз? Может возникнуть намного более важная потребность.
— Согласен. Ничего, тут на них хватит провизии и снаряжения. И у тебя всегда будет свежее пополнение.
— Я думал об этом, милорд. Наверное, запасные части лучше расположить вдоль скал — ими удобнее будет сманеврировать в случае необходимости. То, что в лесах полно солдат, враг уже должен был понять. Разумеется, он не захочет оставить в тылу такую серьёзную для себя опасность.
— Если он вообще считает наши войска опасными. Замки-то они оставили в тылу.
— С замками дело другое. Всегда известно, где они расположены, откуда могут выйти войска, к тому же за воротами всегда будут наблюдать. А в случае с партизанами, засевшими в полосе обеспечения, ничего и никогда нельзя знать заранее. Даже мы сами не знаем, откуда ударим в следующий раз.
— Это верно. Но я всё думаю о той магии, о которой мне рассказали бойцы. По всему получается, что наш враг способен пустить в ход чародейства, которые в Империи неизвестны. Откуда ты знаешь, может, они окажутся в состоянии стереть полосу обеспечения с лица земли. Вместе с бойцами.
— Это возможно, — помедлив, признал Инхи. — Потому я бы предложил милорду не покидать подземелий. Это безопасно и разумно.
— Разумно, если бы у меня имелись средства связи хотя бы с ключевыми отрядами.
— Средства связи есть. Они магические, но если наш противник столь широко намерен использовать магию, наверное, наша неосторожность пройдёт незамеченной.
— Даже если и нет — сигналы можно принимать тогда, когда бойцы будут в глубине засеки.
— Так и сделаем. Если бы у меня была возможность оповестить отдалённые отряды о сложившейся в самом начале ситуации…
— Ничего бы не изменилось, милорд. Мы не могли бы действовать быстрее.
— Да. Но в другой ситуации… Словом, ты понимаешь. Возможность связаться с тобой и твоими коллегами в иной ситуации может спасти положение.
— Конечно, милорд.
И хранилище магических артефактов было вскрыто — одно из тех, к двери которого подходило лишь несколько личных знаков во всём графстве. В первую очередь — мой. По уставу использование чародейских предметов отрядами, действующими в тылу противника, было разрешено очень ограниченно. Однако устав ведь писался под моим присмотром. Я имел полное право его изменить, хотя бы частично и тем более временно.
В подземельях, ещё недавно казавшихся мне опасно необозримыми, коварными и противоестественно тихими (ещё с прежних времён во мне укоренилась нелюбовь к пещерам и всяческим лазам; я не страдал настоящей клаустрофобией, но дискомфорт испытывал), вдруг стало шумно. Люди здесь попадались буквально на каждом шагу. Аканш едва сумел отыскать для меня уголок, не забитый припасами и пригодный для того, чтоб можно было там устроиться хотя бы с относительным комфортом, в относительном уединении. Убеждая его, что это совсем не обязательно, я, однако, уже вполне верил, что мои отговорки — просто верх скромности и аскетизма.
Теперь мне было не пройти по коридору, чтоб передо мной не вытянулся в струнку один-другой боец, а то и целый десяток. Конечно, в основном здесь торчали легкораненые либо те, кого командиры партизанских отрядиков сочли не особо перспективными — слишком рослых и малоподвижных солдат. Это способны были тащить на себе тяжёлые доспехи и стоять стеной на пути конницы, но вот с ползаньем по-пластунски через кусты у них обстояло хуже. И поэтому их пока держали в запасе.
Всё это были отборные бойцы с отменной выучкой, правда, несколько однобокой. Глядя на них, я поневоле задумывался о том, что их, пожалуй, можно будет эффективно использовать в этой лесной войне, просто немного не так, как обычно. Например, вооружить бывших пехотинцев магическим оружием или хотя бы сильными арбалетами — для стрельбы не требуется умение ползать под кустами или нырять в расщелины.
Этот вопрос следовало обдумать.
А пока я осваивал магические карты. На них всего удобнее было наносить свежую информацию и корректировать её впоследствии. Используя средство связи, я получал сведения и из Уступов, и из Ледяного замка. Необходимость работать над картами примиряла с тем, что из подземелий я почти не выходил. А когда появлялся на открытом воздухе, не успевал даже в небо посмотреть. Чувствовалось, что командиры даже самых мелких отрядов хотят получить указания от меня лично. Им это очень льстило, и их можно было понять.
Картинка вырисовывалась не такая страшная, как мне подумалось сперва. Да, вражеская армия прорвалась почти к самым стенам Ледяного замка, вернее, к валам и первой линии обороны, первой низенькой стене, очерчивающей настолько обширный овал, что никому бы и в голову не пришло сделать её непрерывной. Строители возвели укрепления от побережья до скал и потом от скал до реки, потом до озера — словом, до любой естественной преграды, которая могла тоже послужить защитой. В дни лихорадочной подготовки там, где недоставало укреплений, были накатаны валы, выкопаны рвы и устроены ловушки. Даже кое-где сложили дополнительные стены — конечно, низенькие, но любая стена лучше, чем её отсутствие.
Враг встал перед этой линией обороны и пока не мог пробиться дальше. Яромир при поддержке моих людей, большинство из которых имели опыт настоящей войны и поэтому способны были чувствовать себя уверенно в нынешней ситуации, воевал вполне успешно. Мои ставленники в Уступах пока не отставали. Вылазки совершались более или менее регулярно и, конечно, так, чтоб их действия невозможно было предугадать. О каждой вылазке мне аккуратно докладывали. Опосредованно наблюдая происходящее со стороны, я от отчаяния постепенно переходил к надежде.
Эту надежду в изрядной степени поддерживало то, что враг весьма ограниченно использовал магию. Да, заклинания были мощные, но они проходили только по открытому пространству и гасли сразу же за опушкой — моим бойцам достаточно было отступить поглубже в лес. Вскоре пришло сообщение из замка, что и довольно стандартный магический щит гасит их вполне успешно, если он поставлен не посреди луга, а поверх вала. Чем-то басурманские чары невзлюбили нашу пересечённую местность. Может, это и есть их слабина?
Жаль, в бою нельзя по-быстрому вырыть окопчик, если увидел, что твой противник-маг напыжился, чтоб засандалить в тебя каким-нибудь крепким колдовством.
— Сомневаюсь, стоит ли вообще рассчитывать на это. — Старший замковый маг без особого желания пустился в рассуждения. — Энергетика действующих заклинаний, которые мы могли наблюдать, такова, что ей успешно противостоит естественная энергия организованной растительности. В смысле — одиноко стоящее дерево на прохождение мощных чар не повлияет, но густой лес — да. Однако у врага может быть в запасе что-то более серьёзное.
— Естественно. Однако их заклинания гаснут и на валу, если вал защищён.
— Преждевременно делать выводы. Защита переднего края продумывается с расчётом на довольно мощные атаки, возможно, потому она и действенна. И полагаю, есть многое из того, что мы пока не знаем.
— Да. Мы ещё слишком мало знаем об их магии, — согласился я. И продолжил этот разговор чуть позже — уже с Аканшем. — Уж для них-то собственные ограничения у собственных боевых заклинаний — не тайна. Всё они знают. То есть пока просто не обращают внимания на наших ребят.