Мне снились вражеские войска, выстроившиеся ровными рядами, саламандры, рвущиеся из-под земли у их ног. Я видел, как огненные черви несутся мне в лицо, и не мог шевельнуться, но в последний момент они огибали меня и пропадали за спиной. У каждого червя почему-то было женское лицо, и каждое потешалось надо мной, уродливо распяливало рот в хохоте.

Только проснувшись, я осознал, что спал, и глубоко. Выбравшись из домишки, обнаружил, что солнце уже клонится к закату, узнал о начавшейся в полдень и давно закончившейся боевой операции. Противник попытался смять моих людей, которые засели в сохранившихся лесных укреплениях переднего ряда, но, не слишком упорствуя, отступил. Причём как из леса, так и от леса.

Значит, не планируют завтра же или послезавтра повторять операцию. По крайней мере, здесь.

До нервной дрожи меня теперь тянуло в командные подземелья — быстрее. Скорее. Наикратчайшим путём. Впрочем, стоит мне там оказаться и разобраться в ситуации, понять её, потому что немыслимо эффективно воевать с врагом, которого не понимаешь.

— Значит, нужно быть на связи с замком, — сказал мне Аканш. — Как только закончат допрос, всё сообщат. В подробностях.

— Они его просто не поймут. Он же иномирянин, со своим взглядом на жизнь, со своими установившимися стереотипами.

— Мастера, занимающиеся допросами, способны понять любую позицию и любые взгляды. Это их профессиональная особенность.

— Да? Ну что ж, будем надеяться.

И я дал знак собираться. Обратный путь не пришлось отмерять пешком, так что к концу путешествия я чувствовал себя не хуже, чем вначале — лечение действовало, и заживление проходило успешно. Ощущения от путешествия были столь терпимыми, что я даже обратил внимание на своих телохранителей — молча заинтересовался, что они думают обо мне и моей выходке. Но решил не выяснять напрямую. Себе дороже.

Их осталось всего семеро. Можно, конечно, подобрать ещё бойцов из числа лучших пехотинцев или партизан, они будут горды таким повышением, пусть и временным. Положение личного телохранителя лорда открывает огромные возможности перед любым солдатом или офицером. Наверное, стоило дать кому-то из них шанс… Но я не был уверен, что мне вообще нужны телохранители. Подозреваю, если ещё хоть раз меня понесёт на передний край, они меня просто спеленают и сдадут врачам на опыты.

Интересно, что они сообщат начальнику моей личной охраны? Боюсь подумать…

В таких мыслях прошло путешествие. Подземелье показалось мне ещё более затхлым и тёмным после ясного летнего вечера. Приходилось терпеть. Зато я смог помыться и переодеться в чистое, а потом подняться к средству магической связи и погрузился в переговоры.

Следующая пара дней заставила меня понервничать. Новостей из Младшего уступа пока не было, зато пришли из Ледового замка. В ходе одного из магических боёв мои люди были вынуждены сдать первый вал, но постарались закрепиться на втором. Сын был сумрачен, однако полон решимости. Я видел, что он не в панике — уже хорошо.

Яромир сообщил, что силы противника появились по другую сторону от Сладкого моря, но до канала пока не дошли. А когда дойдут, тот уже будет закончен, и боевые корабли войдут в него. Конечно, это будут лёгкие лодки, но явно лучше, чем ничего. Я попросил его передать Алексею, когда снова с ним свяжется, что признаю правоту старшего сына. На сердце стало теплее оттого, что врага ещё пока есть чем остановить.

Однако уже сейчас треть моего графства в чужих руках. Сейчас, пока противник ещё не сориентировался, не освоился, мы ничего не можем сделать с ним. А что будет потом? Прервав магическую связь с главным замком, я уложил лицо в ладони и замер. Не стоит об этом думать, но приходится. Что я буду делать? Что? Солдат пока хватает, но я не родился лордом, я был солдатом, и потому мысль о том, что придётся класть их в землю огромными массами, была для меня невыносима.

И всё из-за того, что мы пока не можем придумать ничего, чем бы ещё их поддержать. Чем бы мы могли подкрепить наши позиции и вывернуться из беды? Какой хитростью, каким волшебством? Думай, думай, Серёга. Пусть ты полный дуб в магических вопросах, но у тебя должен быть свежий взгляд. Кто увидит скрытую возможность, если не ты?

— Ледяной замок под угрозой? — спросил, подходя, Аканш.

— Пока нет, но… Это случится с неизбежностью, если мы что-нибудь не придумаем. Ребята делали что могли, и наши маги делали что могли, но долго противодействовать их магии оказались не в состоянии. Никакими силами. Это так, раз им пришлось сдать первый вал.

— Наши чародеи не могут понять, как ей противодействовать?

— Да. А что с этим сделаешь? Можно лишь надеяться на внезапное открытие, озарение, резкий и необъяснимый переворот. И пленники тут не помогут. Даже если бы и согласились помогать добровольно. Во что ни один из нас, конечно, не верит.

— Иногда недобровольная передача знаний тоже эффективна.

— Но не в вопросах магии и науки. Тут мы должны сами догадаться, что и как делать. И я от бессилия готов на стены лезть. Может, я сам и способен обойти чужие чары, чудом пробиться сквозь вражеские ряды, совершить одно-другое локальное геройство — но я такой один. А один в поле не воин.

— Рано падать духом.

— Это никогда не рано и не поздно. Это просто данность. Но если я упаду, то потом поднимусь и пойду дальше. Можешь быть уверен.

— Главное, чтоб солдаты не увидели, как ты падаешь.

— Ты ведь никому не расскажешь.

— Само собой. Серге, видишь ли… Империя знала множество трагедий и серьёзных затруднений, из которых, казалось, было не выпутаться. Но всё благополучно разрешалось. Империя по-прежнему величественна и несокрушима. Даже если мы потеряем Серт, думаешь, государь с этим смирится? Нет. Так или иначе, но его величество будет действовать и не отступится, пока не вышвырнет врага прочь. И её светлость Солор по-прежнему в силах. Ей не впервой выигрывать войны. Уверен, что и её высочество Джайда более чем достойна своей матери. Их таланты и совместные усилия в конце концов принесут плоды.

— Будем надеяться.

— Непоправима только смерть, Серге. Потому я и говорю — будь благоразумен.

— И даже смерть поправима, дружище. Мне унаследует Яромир, и, конечно же, старший брат окажет ему всю поддержку, какую сможет. Алексей куда талантливее меня в деле управления и защиты владений от посягательств.

— Господин Алекеш теперь Акшанта.

— От этого он не перестал быть моим сыном и членом семьи. Он сделает для Серта всё, что сможет.

— Что ж… Господин Алекеш действительно не без способностей. Жаль, что ты был вынужден принять такое решение и вычеркнуть его из списков наследования Серта.

— Ты отлично знаешь, почему я так сделал.

— Конечно. Жаль, что его светлость избрал такую женщину для брачного союза.

— Ерунда. Кареоя Акшанта — замечательная девушка, никто не скажет о ней ни одного дурного слова.

— Я имел в виду совсем другое. Конечно, младшая дочь её светлости Солор — достойнейшая партия для любого мужчины Империи. Но старшего сына и наследника его светлости Серта брак с ней поставил в сложное положение.

— Никакого сложного положения. Был бы он единственным сыном… Но он лишь старший из двенадцати. Пусть будет счастлив со своей избранницей, но не забывает и о родственниках. Хорошо, что имперский закон о наследовании не связывает мне руки.

— В каком смысле?

— У меня на родине титул и земли надлежит передавать строго старшему сыну. Чтоб, к примеру, младший мог получить то и другое, он должен стать старшим, и иного пути у него нет.

— Как это? А если старший не годится на роль главы семейства? Если он, к примеру, пьяница или игрок, если он глуп или сошёл с ума?

— Сумасшествие — пожалуй, единственный аргумент для лишения старшего отпрыска права наследования. Но и только.

— Это неразумно, мне кажется. Такую огромную власть и огромную ответственность нельзя вверять капризам судьбы. Разве кто-нибудь может гарантировать, что именно старший сын будет самым достойным наследником?