– Но это было неделю назад! – Лицо Аарона побелело от страха. Он поставил слугу на ноги. – Ты ходил к брату губернатора дону Диего?

– Да, но он три дня отказывался меня принять. Потом, когда я окликнул его на улице, он сказал мне, что ничего не знает о госпоже. Аналу замялся, чувствуя, как стальные пальцы Аарона вонзаются в его руку. – Госпожа была очень печальна на его проводах. Несколько кораблей уплыли, пока вас не было, один – на второй же день… Я искал ее повсюду, даже отправил гонца к людям Гуаканагари. Она исчезла.

„Корабль, который уплыл в тот день. Она ведь не уехала, не бросила меня?..“ Ему явственно вспомнились его холодные речи, исполненные презрения, как отвергал ее, предлагал вернуться во дворец, все это лавиной нахлынуло теперь на него. Он оставил се с чувством вины за злобное решение Алии не отдавать ему Наваро. „Почему она не говорила, что пыталась вернуть мне сына?“ Почувствовав приступ тошноты, который волной захлестнул его, Аарон протиснулся мимо расстроенного слуги и вошел в дом.

Глаза его быстро оглядели прибранную комнату. Может, она оставила записку? Наверняка она должна была взять с собой свои вещи – она оберегала, как сокровище, книги, полученные от Бенджамина. Но похоже, что ничего не пропало. Как безумец, он стал выбрасывать ее одежду из сундука на пол. Все ее платья, накидки, даже книги и шкатулка с драгоценностями – все было на месте. Чем она должна была заплатить за проезд на корабле? Что должна была надеть?

Вдруг его пальцы наткнулись на свернутый пергамент, спрятанный на дне второго сундука, того, что был поменьше, в котором она хранила книги, чтобы сберечь их от плесени в этом влажном климате джунглей.

Он вытащил его, и его охватило странное предчувствие, ибо он узнал печать: такой печатью его отец пользовался, когда составлял медицинские документы. Дрожа, он развернул его, мгновенно узнав сильный размашистый почерк Бенджамина. Глаза его бегали по странице, а он читал клинические подробности, точно описывающие то, как его жена потеряла девственность. Голова у него закружилась: прошел едва ли месяц с тех пор, как он соблазнил ту ранимую, невинную девушку, которая в слезах покинула его комнату, после того как стала женщиной. А он, равнодушный дурак, был ее первым мужчиной! Единственным, кто когда-либо касался ее! И вот теперь она ушла.

– Магдалена! О Магдалена, жена моя, что я сделал с тобой? Я заставил тебя бежать!

Он сел на пол, спрятав лицо в ладонях, державших пергамент.

– Что ты будешь делать? Может, сейчас, когда вернулся губернатор, он поговорит со своим младшим братом…

Голос Аналу прорезал забытье Аарона. Быстро поднявшись, Аарон аккуратно свернул пергамент и тщательно спрятал его в сундук Магдалены.

– Приведи здесь все в порядок. А я пойду к губернатору и посмотрю, что мы сможем разузнать, – приказал он по-таински. Потом он схватил пару рейтуз, просторную рубашку и башмаки для верховой езды. Сбросив с себя набедренную повязку, которую он носил, пока пробирался с индейцами по джунглям, он быстро оделся. Его вооружение и меч должны ждать его во дворце, а лошадь стоит в конюшне, и за ней следят так же, как и за другими лошадьми Колона.

– Когда вернулись солдаты? – спросил он Аналу.

– Последний пришел вчера ночью. У них было много пленных, которых отправят через океан и продадут в рабство… или они там умрут. – В голосе таинца звучала давнишняя безысходность.

Аарон кивнул и отправился поговорить с Кристобалем. Диего Колон должен лучше знать, куда делась Магдалена!

Когда он добрался до дворца и получил назад свой меч, ему сообщили, что все собрались на берегу, наблюдая, как снаряжают домой каравеллы, нагруженные рабами и товарами. Аарону было тошно от одной только сцены, которой он пытался избежать, и в то же время, отчаявшись услышать хоть Слово о Магдалене, он прошел небольшое расстояние к заливу, где собралась большая толпа.

Везде царил хаос, и солдаты верхом на лошадях размахивали мечами над спинами закованных в цепи индейцев, многие из которых были ранены и спотыкались. Их приводило в ужас близкое соседство с лошадьми. Они взбирались на борт шлюпок, стремясь уйти подальше от толпы ругающихся белых всадников. Хойеда носился на лошади туда-сюда и отдавал приказы людям, которые грузили в шлюпки рабов.

Аарон высматривал в толпе высокую фигуру Кристобаля. Губернатор, надломленный и измученный болезнью, стоял неподалеку от небольшого холма, а рядом с ним Бартоломе и Диего. Как только Аарон приблизился к ним, Хойеда развернул лошадь и, расчищая себе дорогу сквозь толпу, подъехал к ним. Свесившись с лошади, он хвастливо обратился к Торресу. На лице его расплылась злорадная улыбка.

– Вы видели, как великий Каонабо взошел на шлюпку? Я говорил вам, что поплыву с ним, закованным в цепи!

– Плывите к черту, мне все равно, Алонсо. – Он повернулся к Кристобалю. – Магдалена пропала! Мой слуга сказал, что она не вернулась из госпиталя в тот вечер, когда мы отправились в бегу. – Он посмотрел на Диего Колона, который слегка смутился и отступил назад. – Вы знаете, что с ней случилось? – Аарон угрожающе приблизился к младшему брату.

Кристобаль решительно положил руку на грудь Аарону, чтобы остановить его. Бартоломе, прищурившись, смотрел на Диего.

– Похоже, у тебя с госпожой был разговор. Что она сказала? Говори, мужчина ты или нет! Диего в сомнении покачал головой:

– В тот день, когда вы уехали, у нас был обед. На нем присутствовали дон Лоренцо, несколько членов совета и донья Магдалена. На следующее утро она пришла ко мне с безумным рассказом: обвиняла Лоренцо Гусмана, племянника герцога Медины-Сидонии, в государственной измене. Разумеется, я не мог поверить этому, – оправдывающимся тоном добавил он, при этом следя за Аароном, который подошел ближе к братьям.

– А где сейчас этот великий Лоренцо? – еле сдерживаясь, спросил Аарон, взявшись за рукоятку меча.

– Я… не знаю. Думаю, он и его приятель Гуэрра поехали искать золото, – неловко завершил фразу Диего.

Что говорила Магдалена об измене? Объясни все до мельчайших подробностей. Дама жила при дворе. Она понимала, когда дело доходило до политических интриг, – сказал Бартоломе. Сейчас он выглядел так же зловеще, как и Аарон.

Диего вздохнул и поведал историю Магдалены. Он взмок от пота, пока добрался до конца, и здорово перепугался.

– Вы, наверное, не думаете, что…

Лоренцо Гусман увез ее? – вмешался Алонсо Хойеда.

– Именно так. Он был изгнан своим дядей за какие-то корыстные махинации со святой палатой. Если госпожа это обнаружила, то они наверняка заставят ее замолчать, прежде чем вернутся ее защитники.

Сердце Аарона превратилось в лед и перестало биться.

– Откуда вы знаете что-либо о моем бывшем шурине? – Он встал между кастильцем и его лошадью.

– Мы некоторое время встречались при дворе, – спокойно ответил Хойеда. – Лоренцо – желчный человек. Как-то ночью, едва приехав сюда, он напился допьяна и выложил всю свою поганую подноготную. Тогда этот льстивый придворный шакал рассказал мне все.

– У вас есть хоть какие-нибудь соображения, куда он мог бежать, если боится разоблачения? – леденящим душу голосом спросил Аарон. У пего чесались руки схватить эту тонкую жилистую шею и сдавить ее!

– Я упоминал о вашем друге, – поддразнивающе сказал Хойеда. – О Ролдане. Я даже рассказал Гусману, как этот негодяй устроил собственные владения в Ксарагуа. Наверное, он поехал к Ролдану и забрал вашу жену с собой.

– Но это значит пересечь весь остров! Несколько дней тяжелого труда. Зачем ему так рисковать… Корабли! – Бартоломе сам ответил на свой вопрос.

– Две каравеллы, они во флоте Ролдана, пришвартованы в водах полуострова, – сказал Аарон. – Да, на это он и надеется, поскольку ему не удалось выбраться с Эспаньолы в Изабелле. – Он повернулся к съежившемуся бледному Диего Колону и быстро сказал: – Я обязан жизнью Кристобалю, а Магдалена – Бартоломе. Только поэтому я не убью тебя! Но молись, дон Диего, усердно молись, чтобы моя жена была жива и невредима, когда я доберусь до Ролдана.