– За Ферруса! – проревел Железнорукий и впечатал булаву в шею врага, после чего отшвырнул задыхающегося воина в сторону и бросился на следующего. Лоялистам следовало поддерживать темп и пробиться к мостику, прежде чем их вовлекут в затяжную схватку. Иначе шанс будет упущен.

К этому моменту Шрамы сражались словно берсеркеры, их боевые вызовы больше походили на вопли. Хенрикос увидел, как двое чогорийцев буквально разрубили легионера Сынов Гора надвое, нанося удары свистящими клинки в сочленения доспеха. Воины магистра войны отвечали с не меньшей злобой. В несколько метрах боевой брат в белой броне рухнул на палубу со сломанной спиной и разбитым шлемом.

Хромающий Хенрикос собрался отомстить за товарища, но удар болта свалил его с ног. Это было уже третье попадание. Железнорукий кувыркнулся, царапая доспехом мраморный пол. Но когда собрался встать, то понял, какую рану получил – из живота хлестала кровь, вспениваясь вокруг рваных краев отверстия в доспехе.

Медузиец сплюнул, рассвирепев от неудачи, и взялся за болтер. Но из-за боли перед глазами все расплывалось, и он промахнулся. К нему бросился вражеский легионер, раскручивая над головой силовой топор для смертельного удара.

Хенрикос попытался встать и поднять булаву для блокировки удара, но не успел. В атакующего предателя врезался легионер Белых Шрамов, и оба воина покатились по палубе, обмениваясь яростными ударами. Наконец чогорийцу удалось прижать врага и ловким движением вонзить кривой меч глубоко в яремную впадину, рывком вверх перерезая глотку. Шрам вскочил, отступил к Хенрикосу и, выхватив болт-пистолет, начал стрелять в толпу врагов.

– Хан… – поприветствовал Хенрикос, продолжая попытки подняться.

Хибу присел возле него.

– Ты можешь сражаться?

Хенрикос зарычал, зная ответ, но не в состоянии озвучить его. Ему повезет, если он не истечет кровью на этом самом месте.

– Мостик… в пределах досягаемости…

Вообще-то это было ложью. Атака захлебнулась, и на полу отсека лежали неподвижно четыре Белых Шрама. Остальные отступали к его позиции, преследуемые вдвое большим числом Сынов Гора.

Хибу продолжал стрелять, пытаясь замедлить наступающих предателей.

– Я так не думаю. По крайней мере, мы прикончим еще немало врагов.

Хенрикос перезарядил болтер и прицелился. В этот момент весь отсек встряхнуло, словно корабль получил пробоину. На миг легионер рискнул предположить, что «Серый коготь» пробил пустотные щиты, но надежда быстро растаяла – его эсминец не обладал таким вооружением, и даже если бы на борту вражеского корабля больше не было легионеров, это не помогло бы лоялистам.

– Умри достойно, брат, – прорычал он, затем прицелился в наступающую группу Сынов Гора и снова открыл огонь.

Он не ожидал, что его выстрелы смогут остановить неизбежную атаку, но снаряды, казалось, размножились в полете, поражая цели целым градом масс-реактивного опустошения. Атака захлебнулась в прокатившейся волне разрывов, которая отбросила Сынов Гора назад.

Пораженный Хенрикос огляделся и только тогда почувствовал резкий запах телепортационного разряда. Из рассыпающихся варп-сфер шагнули семеро левиафанов в терминаторских доспехах моделей «Горгон» и «Катафракт», поставив мощную завесу огня из спаренных болтеров и комбимелт.

Черные с белой окантовкой доспехи были изъедены царапинами, обнажавшими голый металл. Хенрикос увидел на наплечниках медузийские эмблемы – шестеренки, кулаки, черепа. Воины из знакомых ему кланов, вместе с которыми он некогда сражался, а также соперничал, включая и его собственный Сорргол, символ которого – гаечный ключ и шестеренка – он сам носил.

Белые Шрамы среагировали быстрее него, присоединившись к новой атаке и добавив свою скорость к наступлению терминаторов. Хенрикос не двигался, парализованный шоком узнавания.

Мы все были мертвы…

Хибу бросился обратно в битву, присоединившись к контратаке своих братьев и крича на чужеземном языке своего мира. Когда Хенрикос попытался подняться, проклиная медленное восстановление своей плоти, на него пала тень.

Железнорукий поднял глаза на красные линзы посмертной маски Легиона. Он словно вернулся на Медузу – ошеломленно уставившись на неизвестного легионера, которого принял за Ферруса Мануса.

– Бион Хенрикос, – раздался знакомый голос Шадрака Медузона, бывшего капитана Десятой роты Сорргола, а ныне гораздо более значимого воина. – Постарайся не умереть здесь. Ты мне понадобишься.

Медузон прибыл на ударном крейсере X Легиона «Железное сердце». Боевой корабль был намного мощнее «Серого когтя» и фрегата XVI Легиона, который по иронии судьбы назывался «Неотвратимая победа». Поэтому крейсер смог сбить щиты вражеского корабля двумя мощными залпами. Высадка терминаторов была всего лишь началом, еще больше воинов десантировалось на абордажных таранах, хлынув в узкие внутренние коридоры и устроив там резню.

При такой численности сборный зал был захвачен быстро, затем последовал стремительный и ожесточенный штурм мостика. Враги, как и ожидалось, сражались до самого конца, но Медузон покончился с ними, обезглавив капитана корабля одним свирепым взмахом, повторив смерть своего генетического повелителя перед пышущими металлическим гневом Железнорукими.

Несколько часов спустя «Неотвратимая победа» была зачищена. Пятеро Белых Шрамов были все еще живы, включая Хибу-хана. Хенрикос оказался к смерти ближе, чем ему хотелось бы признать, но ненавистная плоть его тела ответила на вызов при помощи ножей бригад медиков «Железного сердца».

К моменту возвращения последнего воина Медузона на ударный крейсер, Хенрикос снова был на ногах. Он прибыл в совещательную каюту корабля, где уже ждал Медузон. Шестиугольное помещение полуночного цвета поднималось в шахту, напоминавшую газоотвод литейного цеха и наполненную скрежещущим гулом двигателей.

– Хенрикос. Ты поступил, как было велено, – отметил военачальник.

По-видимому, это было поздравление от Медузона за то, что Бион остался жив. Хенрикосу, привыкшему к учтивости чогорийцев, теперь было странно вернуться к грубой прямоте собственного Легиона.

– Это был приказ, – сказал он.

Подле Медузона стояло еще четверо легионеров – двое Железноруких, Саламандр и Гвардеец Ворона. Казалось, отправленная на Исстван смешанная армия все еще существовала, по крайней мере, частично.

– Много кланов, – произнес Хенрикос. – Много Легионов.

– Сплавленные в один. Мы снова становимся серьезной силой.

Такой настрой мог восхитить Хенрикоса. Вечно недовольная часть воина сочла его ошибочным, но со спасителями никто не спорит.

– А другие из Сорргола?

– Джебез Ауг жив, но командую кланом я. Многое изменилось – ты обо всем узнаешь. Ну а что происходило с тобой?

Хенрикос рассказал им о бегстве с Исствана, схватке у Просперо и кающихся грешниках V Легиона. Шадрак Медузон внимательно слушал, поглощая данные, словно машина и выбирая среди них то, чем мог воспользоваться.

– Значит, это был корабль моего Легиона? – спросил Саламандр с неподдельным интересом.

– Какое-то время, – ответил Хенрикос. – Хотя кому он только не принадлежал.

– А Хан остается верным? – настойчиво поинтересовался Медузон.

– Абсолютно. Его Легион готовится к войне. Он уже атакует врага.

– Но те, что сражались вместе с тобой, они – предатели?

Хенрикос задумался.

– Нет, не предатели, – ответил он, подыскивая нужные слова. – Им… не хватало данных.

Медузона это не убедило.

– Ты ручаешься за них.

Воин Сорргола испытывал странное чувство от того, приходилось вступаться за Хибу и остальных, но после того, как они сражались бок о бок, сохранять открытую враждебность стало непросто.

– Они искупают вину.

– Да будет так. Если они могут сражаться, я воспользуюсь ими.

Медузон внимательно посмотрел на Хенрикоса.

– Ты видишь, что происходит. Нити сплетаются в прочные веревки.

– По-твоему, это мудро?