— Давайте я вас провожу, сэр.

Не успел Кевин уйти, как Оскар бросился к своему лэптопу, скинул его содержимое в домашнюю систему и сел за работу. Он послал сообщения Бобу Аргову и Одри Авиценис в Техас, чтобы они срочно собрали сведения о его необычном соседе. Нельзя сказать, что Оскар совсем не доверял Кевину Гамильтону. Оскар гордился тем, с какой непредубежденностью он относится к белым. Однако новости были настолько потрясающие, что ему трудно было поверить, что здесь нет никакого подвоха.

В 11.15 Оскар и Грета сели в такси, направляясь в офис Бамбакиаса в Кембридже.

— А знаешь, — сказала она, — этот костюм вовсе не такой, как кажется на первый взгляд. В нем очень уютно.

— Донна настоящий профессионал.

— И он так хорошо на мне сидит. Как это им удается?

— А, они используют мини-сканер, который снимает твои размеры. Это оборудование из бывшего арсенала военной разведки, а теперь его используют модельеры от кутюр.

Они пересекли мост Лонгфелло. Вчерашний снег наполовину растаял на склонах дамбы Гринхауз. Грета любовалась через стекла такси на отдаленные шпили парка Науки. Нанятые Донной девушки поработали над ее бровями. Тонкие изогнутые брови на узком лице придавали Грете особый «профессорский» вид. Волосы были уложены в строгую прическу. Грета производила внушительное впечатление умного и знающего человека. Теперь она внешне выглядела именно такой, какой была на самом деле.

— Бостон так не похож на другие города, — сказала она. — Почему, интересно бы знать?

— Политика, — ответил он. — Супер-богачи не любят Бостон. А обычные богачи, то есть богатые, если можно так сказать, обычного ряда, — это совсем другое дело. У них свой уклад, они патриархальны. Это патриции.

— Ты бы хотел, чтобы вся страна была похожа на этот город? Чистые улицы и повсеместное наблюдение?

— Я просто хочу, чтобы место, где я живу, могло нормально функционировать. Меня устраивает любая работающая система.

— Даже если она закрыта и элитарна?

— Грета, кто бы говорил! Некоторые живут и вовсе в искусственной атмосфере под защитой купола.

Офис Элкотта Бамбакиаса занимал пятиэтажное здание поблизости от площади Инмэн. Сначала тут размещалась кондитерская фабрика, потом португальский общественный клуб, а сейчас здание принадлежало международной компании Бамбакиаса, занимавшейся строительством и дизайном.

Они вышли из такси и вошли внутрь. Оскар повесил пальто и шляпу на вешалку «от Дюшана» в форме бутылочного дерева. Их попросили подождать в приемной, которую украшали модели небоскребов. Только в Китае еще использовали возможности небоскребов, а Бамбакиас был единственным из американских архитекторов, который мог создать дизайн небоскреба, сохраняя китайские традиции. Бамбакиас пользовался большим успехом на китайском рынке. В Европе он давно уже считался звездой дизайна, добился там признания намного раньше, чем в Америке. Он создавал для итальянцев выдвижные спортивные арены, строил для немцев большие дамбы, а для швейцарцев — экологические конструкции. Он даже выполнил несколько заказов для голландцев, еще до того как разразилась холодная война.

Леон Сосик спустился к ним, чтобы проводить их к Бамбакиасу. Сосик в свои шестьдесят имел плечи, как у ярмарочного борца, носил красные подтяжки и шелковый галстук. Сосик никогда не надевал шляпу, он гордился своей прекрасно уложенной шевелюрой, которая успешно прикрывала залысины.

Он смерил Оскара взглядом с ног до головы.

— Как там твои махинации?

— Спасибо, вполне успешно. Позволь представить тебе доктора Грету Пеннингер. Доктор Пеннингер, это Леон Сосик, глава администрации сенатора.

— Мы так много о вас слышали, доктор! — сказал Сосик, вежливо пожимая руку Греты, сверкавшую только что сделанным маникюром. — Хотел бы я, чтобы мы встретились при лучших обстоятельствах.

— Как себя чувствует сенатор? — с беспокойством спросил Оскар.

— Хотелось бы, чтобы получше, — сказал Сосик. — Эл переживает. Он очень тяжело переживает.

— Но он ест?

— Нет, если на то пошло. Беспокойство Оскара перешло в тревогу.

— Послушай, но вы объявили, что он уже закончил голодовку! У него должен быть волчий аппетит. Какого черта, почему он не ест?

— Он уверяет, что у него болит желудок. Он говорит… ну, он много чего говорит. Хочу предупредить, не принимайте все его слова слишком буквально. — Сосик тяжело вздохнул. — Может быть, тебе удастся его немного вразумить. Его жена уверена, у тебя это хорошо получается.

Сосик с отстраненным видом сунул руку в карман.

— Доктор Пеннингер, позвольте мне просканировать вас. Обычно это делает наш охранник, но он пока остался в Вашингтоне.

— Да, пожалуйста, — сказала Грета.

Сосик помахал аппаратом вокруг нее на манер священника, обрызгивающего прихожан святой водой. Устройство ничего не обнаружило.

— Проверь меня тоже, — сказал Оскар. — Я настаиваю.

— Черт знает что такое! — Сосик повторил ритуал. — Эл был напичкан следящими устройствами по горло все это время. Жучки следили за его нервной системой, за его кровеносной системой, за желудком, за всем на свете. Он проходил публичное MRI-скани-рование, РЕТ-сканирование, даже в апельсиновом соке были маркеры — все его внутренности были на виду. И вот теперь, когда никто за ним не следит, когда отключены все мониторы, он голодает!

— Да, голодовка получила большой отклик в прессе, Леон. Отдаю тебе должное.

Сосик убрал сканер.

— Да, конечно, но это не помогло нам против сумасшедшего сборища мерзавцев в Луизиане. Зачем вообще он это затеял? Эл — архитектор! Ему надо ограничиться темами, связанными общественной работой, там он в своей стихии!

— Но ты не отговорил его от этой затеи, — заметил Оскар.

— Да знал я, что это глупость! Просто… Ну, для Зла все это полно большого смысла. Эл такой человек, что его всегда трогают некоторые вещи.

Сосик ввел их в лифт, полностью выполненный из стекла и пластика. Бамбакиас переделал здание так, что прежний пятый этаж перестал существовать, превратившись в огромный современный ангар с голыми водопроводными трубами, воздухопроводами, подъемными тросами, — все выполнено в оранжевом, бирюзовом, персиковом и лазурном оттенках.

Тридцать пять человек, составляющие штат Бамбакиаса, жили внутри здания. Это было одновременно жилое здание и дизайн-центр. Сосик вел их мимо эргономических офисных кресел, плоских кевларовых кульманов с дисплеями и вибрирующих архитектурных кибер-блоков. Снаружи было морозно, поэтому круглые пластиковые мембраны под ногами подогревались потоками теплого воздуха.

Угловое помещение офиса объединяло в себе пресс-центр и медицинский центр. Медицинские мониторы сейчас стояли без дела у стены, хотя экраны были включены и методично мерцали.

Сенатор, обнаженный, лежал на кровати. Массажист работал над его плечами и шеей.

Оскар испытал шок. Хотя он знал, что почти полная голодовка стоила Бамбакиасу многих килограммов веса, однако он не ожидал того, что увидел. Бамбакиас выглядел постаревшим на десять лет, кожа складками висела на нем.

— Рад тебя видеть, Оскар, — приветствовал его Бамбакиас.

— Могу я представить вам доктора Пеннингер?

— Больше никаких докторов, — усмехнулся сенатор.

— Доктор Пеннингер — ученый, работает в Федеральной лаборатории.

— А, конечно. — Бамбакиас сел на кровати, машинально поправляя полотенце на плечах. Рука его казалась тонкой, как тростинка. — Достаточно, Джексон… Принеси моим друзьям пару… чего вы бы хотели? Принеси им немного апельсинового сока.

— Мы согласны на хороший ленч, — заявил Оскар. — Я обещал доктору Пеннингер, что она отведает вашу знаменитую бостонскую рыбную похлебку со свининой.

Бамбакиас заморгал, глаза его потускнели.

— Мой шеф-повар последнее время не готовит.

— Не готовит вашу фирменную похлебку? — вскричал Оскар. — Этого не может быть? Он что, умер?