Вы когда-нибудь видели, как цветёт скромный гусиный лук? Подглядели, как милая певунья славка кормит своих птенцов? Вы когда-нибудь слышали, как звенит тишина в лесу, какими звуками полна луговая трава? Каждый из вас смотрит, но умеет ли видеть? Каждый слышит, но умеет ли слушать? И как же много потеряет тот, кто не подглядел и не подслушал, как чудесно, трогательно, забавно, трудно живёт удивительный мир лесов, полей, озёр и болот. Как удивительно красивы вырезные листья клёна или сверкающие на солнце ледяные сосульки.

А вы понимаете язык зверей и птиц? Сумеете помочь тем, кто попал в беду? Сможете защитить малого и слабого? А ведь это надо уметь каждому человеку, чтобы стать добрым защитником и бережливым хозяином родной природы. И не только для этого. Разве красота пробуждающейся весны, золотого лета, плодоносной осени, снежной зимы не стоит того, чтобы её почувствовать, увидеть широко открытыми глазами и услышать насторожёнными ушами!

Кто же научит вас видеть и слушать, понимать лесные разговоры? Кто переведёт вам язык зверей и птиц на человеческий язык? И есть ли такие переводчики? На ваше счастье — есть. Старшие из них — Михаил Пришвин и Виталий Бианки. Вы, наверное, читали их рассказы и сказки о природе. Но есть и другие, те, кого можно считать продолжателями, подхватившими волшебное слово старших. И среди них тот, чьи рассказы и сказки собраны в этой книге, Эдуард Шим.

Двадцать лет назад вышла его первая книжка о природе «Лето, на Корбе». С тех пор писатель становится вашим добрым рассказчиком и другом. Он пишет книги, которые помогают людям лучше видеть и лучше слышать, которые передают другим радость узнавания и понимания природы, радость какую он испытывает сам. Вот сборники рассказов — «Неслышные голоса», «Следы на воде», «Лесные разговоры». И вот эта книга рассказов и сказок. Они написаны, и это сразу чувствуется, человеком, влюблённым в красоту родных лесов и полей. У него приметливый взгляд и терпеливое внимание. Он умеет видеть скрытое и любит разгадывать загадки природы.

А когда станете постарше, — писатель придёт к вам с другими своими книгами. Он познакомит читателей с разными интересными людьми, их судьбами, характерами, встречами, делами («Мальчик в лесу», «Ваня песенки поёт»), И ещё, и это очень важно, он умеет увидеть и передать радость человеческого труда.

Прочитайте его «Деревянную книгу», и она откроет вам двери в мир, где действуют умные руки, умеющие делать настоящие вещи. И каждая страница — маленький гимн труду. Да и в тех рассказах, которые вы прочтёте в его книгах, счастье познания природы всегда сочетается хоть с крохотной, но обязательно кому-то нужной работой. У него у самого умелые руки, — он и писатель, и садовод, и столяр-краснодеревщик, и токарь, и слесарь. Поэтому и во многих рассказах своих он так влюблённо говорит не только о родной природе, но и о тех, кто умелыми руками помогает украшению нашей земли. Даже если это совсем маленькая и скромная работа.

И если, прочитав эти его рассказы, вам самим захочется побольше увидеть и услышать, испытать радость открытия и что-то самому сделать на радость другу, — добрый вам путь!

Шёл я из школы домой. Ранней весной это было. Погода ненастная. С утра моросит дождь — надоедливый, одинаковый. Водопроводный какой-то. Распустил все дороги, из тропинок ручьи понаделал. Идти неловко, — ноги разъезжаются.

От школы до деревни — полтора километра. Пока я полпути прошёл, промок до карманов.

Дорога вдоль лесной опушки проложена. Вошёл я под деревья, а тут ещё хуже. Со всех ветвей капает, течёт, льётся. Струйка с берёзовой ветки мне за шиворот угодила.

Разозлился я. Мимоходом хлопнул берёзку кулаком.

— Ишь, — говорю, — расхныкалась!

Тряхнула берёзка ветками, окатила меня водой, как из лейки.

Охнул я от обиды. Стукнул ещё разок.

Ещё раз меня окатило.

Чуть я не заплакал.

Иду, злюсь, и до того мне противными кажутся и серое скучное небо, и хлябкая дорога, и мокрые деревья, что хоть не гляди. Скорей бы до дому добежать, что ли!..

И тут я вспомнил, как из этого же самого места мне однажды уходить не хотелось. На охоте это было. В первый раз меня тогда со взрослыми взяли. И первый выстрел мой был вот здесь, около опушки.

Вспомнил я, как все мы — охотники — шли цепью и ждали, когда спереди или сбоку крикнут: «Береги!»

Это особенное слово такое, охотничье. Означает оно, что показался зверь, бежит на стрелков.

Как услышишь это слово, так уж и точно — береги. Береги всякий шорох, всякое движенье вокруг. Лови их, не пропускай. Уши напряги, глаза напряги, даже носом чуй!

Вот что по-охотничьи значит «береги!».

Хорошее слово. Сторожкое.

До того забылся я, что вдруг слышу это слово наяву. Близко так раздалось:

— Береги!

Может, это я сам сказал, а может, — почудилось.

Но «береги!» есть «береги!»

Навострились у меня уши, глаза сразу стали приглядистее.

Вижу — при дороге стоит старая ель. Нижние лапы у неё шатром висят. Сухой пригорушек под этим шатром, и даже кажется, что струится там тёплый воздух.

Вот тебе и дом — от непогоды схорониться.

Залез я под плотные лапы, сел, сумку положил. И сразу не стало для меня дождя и серого неба. Тепло, сухо.

И тогда я сам уже во второй раз говорю:

— Береги!

Пригляделся к деревьям. Вижу — не плачут они, а умываются. Ветки от дождя — блестящие, распаренные, словно из бани. И каждая ветка подчёркнута светлой цепочкой капелек. Будто вспотела.

А на земле, под деревьями, движутся прошлогодние бурые листья. Они движутся едва заметно, бесшумно, но упорно, как заведённые. С пригорков сползают в низинки, в ямы, и там оседают и прижимаются к земле.

А на пригорках распрямляются стебельки первой травы. Распрямляются и скидывают с себя цепкие старые листья…

Тайная работа идёт в лесу. Моется он, чистится, готовится надеть весенний наряд.

Рассмотрел я это и в третий раз говорю:

— Береги!

Качнулась впереди ветка. Желудёвого цвета пятнышко мелькнуло. Белка!

Вылетела на еловый сук — батюшки! — такая-то растрёпанная, мокрохвостая, сердитая… И будто в скакалочку заиграла: подпрыгивает на суку, старается, хвостом трясёт, а сама — ни с места.

Что за фокусы, растрёпа? Отряхиваешься, что ли?

Ухнула вниз и пропала в хвое.

Поглядел я на землю.

Бегучий крохотный ручеёк звенит у пригорка. Вдруг на берегу ручейка земля вспучилась, разверзлась. Вылезли на белый свет две ладошки и розовый пятачок. Вот тебе на! — крот явился.

Захлюпал по воде, перебрался на другой берег и опять в землю нырнул. Дрыгнул хвостиком — только его и видели.

Тоже фокусник. Где нырять полагается, он пешком топает. А где все пешком ходят, там ныряет. Видать, — не захотел под ручейком подземный ход прокладывать. Наверно, земля там сырая, липкая. Завязнешь ещё.

На голову мне хвоя посыпалась. Раздвинул я ветви, глянул.

Качаются наверху лапы в красных штанишках. Это дятловы! Уцепился дятел за шишку и повис на носу. Так и висит. Подрыгивает.

Это он шишку так отрывает.

Шишка оборвалась, захлопали крылья — фррр! — умчался носастый. А передо мной — новое зрелище.

На кустик можжевельника, на колкие веточки опустилась весёлая стайка…

Впрочем, нет.

Не стану-ка я вам дальше рассказывать, что повидал в лесу тем дождливым и скучным днём. Интереснее вам самим поглядеть.

Ну, а как это сделать, вы уже знаете.

Запомнили?