Но почему, почему он сказал тебе подобную вещь? — настойчиво поинтересовался мистер Варнер.

— Понятия не имею. Ведь это абсурд! Но он разнесет новость по всему городу, а у меня и так достаточно врагов, чтобы позволить кому-то ухудшить мое положение.

— Никто в это не поверит.

— О, еще как поверят. Завистников убедить проще простого. Но все это ненадолго. Я покажу им. — Хорошенькие губки миссис Варнер сжались, превратившись в тонкую линию. — Ну, поскольку старый Хамлин — лицо заинтересованное, его нетрудно понять, — продолжала она, — он не забыл, как десять лет назад пытался нагло соблазнить меня. Я тебе тогда об этом рассказывала.

— Да, — кивнул мистер Варнер, глядя в сторону. Он подумал, что старый Хамлин был отнюдь не единственным, и сказал себе, что это удобный случай спросить у нее о человеке, который занимал все его мысли уже несколько месяцев. Если бы только у него хватило смелости! Хватило. — И молодой Нельсон тоже! — выпалил он и, спохватившись, испуганно отвел взгляд.

Миссис Варнер, вздрогнув, подняла голову:

— О чем ты толкуешь?

— Э-э… ну ты ведь знаешь… что он… что ты встречаешься с ним…

— Не будь дураком, Тимми. — Хорошенькие губки изобразили улыбку — видимо, их обладательнице пришла в голову мысль, что муж ревнует. — Конечно, я встречаюсь с ним. Я ведь не могу открыто пренебрегать сыном человека, который владеет Грантонской железнодорожной компанией, — он мой лучший клиент. Так что не забивай себе голову всякими глупостями. Ты прекрасно знаешь, что у меня нет времени пускаться в любовные отношения с Джеком Нельсоном и вообще с кем бы то ни было. Даже с тобой, Тимми, дорогой. Ну а теперь пора расстаться — я должна переодеться к ужину.

— Но люди поговаривают…

— Тимми!

Мистер Варнер вышел — вместе со своими ростками неудовлетворенности в душе. С угрюмым спокойствием он снял коричневый твидовый костюм и облачился в смокинг. Он так хотел бы знать, почему оклик жены «Тимми!» совершенно лишает его дара речи.

Когда позвонили к ужину, он тяжело вздохнул.

В течение следующего месяца предположение миссис Варнер о том, что старый Хамлин «разнесет новость по всему городу», целиком и полностью подтвердилось.

Он говорил об этом осторожно, шепотом — в подобных случаях именно такую тактику можно назвать абсолютно эффективной.

Первые толки — плоды его инсинуаций, — достигшие ушей Лоры, исходили из уст ее подруги миссис Лодж на ужине, устроенном в доме последней. Из сказанного следовало, что мистер Хамлин убедил мистера Лоджа — естественно, конфиденциально — в том, что блистательная и прославленная миссис Варнер на самом деле не более чем хорошенькая марионетка, которую дергает за ниточки ее хоть и невзрачный, но чрезвычайно умный муж.

— Конечно, — сказала в заключение миссис Лодж, — все это полнейшая чушь. Разве мы все не слышали собственными ушами, как ты произносишь великолепные речи? Томас Хамлин просто-напросто старый обманщик. Но конечно, все это очень плохо, потому что многие ведь поверят…

А неделю спустя на совещании городской ассоциации адвокатов миссис Варнер, избранная ее вице-президентом, услышала несколько неприятных острот, предназначенных явно для ее ушей. Она сказала себе, что произнесены колкости были презренными завистниками, которых раздражали ее поразительные успехи. Однако цели они достигли.

Лора начала бояться за свою репутацию.

В течение десяти лет ее самомнение подпитывалось хвалебными речами и комплиментами, а теперь в прелестную головку закралась ужасная мысль о том, что в конце концов она может переместиться за тот стол, где кормят одними лишь насмешками. Что касается уменьшения гонораров, это ее не особенно заботило, поскольку она и так была достаточно богата.

Но гонорары вместо того, чтобы уменьшаться, только возрастали, у миссис Варнер появлялись новые клиенты, а старые оставались при ней. Она, естественно, сочла это хорошим знаком, так что все ее страхи постепенно рассеялись. И когда президент Нельсон, руководивший Грантонской железнодорожной компанией, проинформировал ее о том, что защита по знаменитому «Ходатайству об отчуждении», как назвала это дело умеренная пресса, отдана в ее руки, все вернулось на круги своя, и миссис Варнер вновь обрела способность смеяться над своими врагами и клеветниками.

«Ходатайство об отчуждении», поданное городом Грантоном против Грантонской железнодорожной компании с целью получить от них часть их сверхприбыли в размере тридцати тысяч долларов в соответствии с пунктом 14 из договора о предоставлении таможенных льгот, было политическим ходом новой либеральной городской администрации.

Все знали, что город не сможет выиграть это дело.

Каждый адвокат в Грантоне заявлял и публично, и в частном порядке, что у ходатайства нет никакой законной опоры. Но администрации удалось довольно сильно задеть чувствительные струны в душах горожан, и об этом было с триумфом объявлено на первых полосах газет.

Неудивительно, что миссис Варнер чувствовала гордость оттого, что именно ее выбрали защищать в суде интересы компании. С другой стороны, все прекрасно понимали, что в этом деле задача адвоката до смешного проста, и это ее немного раздражало. Например, она услышала, как один из ее коллег сказал:

— Нельсон даже не особенно позаботился о защите.

Стоит только городу подать иск, как судья немедленно его отклонит.

В связи с этим «Ходатайством об отчуждении» миссис Варнер и задумала свой грандиозный план.

Одним солнечным августовским днем, когда она на своем автомобиле быстро ехала по Мэйн-стрит, направляясь в офис железнодорожной компании, ее лицо внезапно обрело выражение глубокой задумчивости, а потом озарилось победной улыбкой.

«Я сделаю это! — твердо сказала она себе. — Все очень просто! И после никто не станет болтать про меня глупостей».

Два часа Лора провела с президентом Нельсоном в его личном кабинете, изучая бесчисленные документы.

Когда они закончили и мистер Нельсон высказал свое восхищение ее прозорливостью и благоразумием, она заявила, что хочет задать ему один вопрос.