Бродяга уже обливался потом, от смятения то и дело сглатывая, но не отводя глаз от сумасшедших, уверенных глаз Алексеича. А может, он слишком самонадеян?

- Да. Мы возвращаемся, - спокойно сказал Алексеич и снял руку с плеча Дмитрия.

"Они согласились на его условия!" - удивлённо сказал "бессмертный".

Будто оттаивая от ледяной оцепенелости, бродяга посмотрел на бесконтактников, всё ещё сидевших за краями мелового круга. Странные мысли и чувства всколыхнулись, когда крепкие парни и мужчины начали вставать с асфальта и спокойно уходить к машинам. Признательность. Защищённость.

- Дмитрий! - окликнул его Володя, только что помогавший Владу "разорвать" круг, затирая пучком сорванных трав мел на дороге. - Давай-ка я тебя осмотрю, насколько сильно тебе попало. - И, обхлопывая уже привычно для Дмитрия воздух вокруг него, медленно, словно прислушиваясь, сказал: - Серьёзных внутренних повреждений нет. А вот ушибы имеются. Ничего страшного. Саша поможет подлечиться. Ты прислушивайся к нему. Учись сам себя восстанавливать.

- Не пугай человека, - улыбаясь, сказал рыжеватый Саша. - Если подбадривать придётся даже в течение суток, в энерговампира превратиться всё равно не успеет.

- Одиннадцать человек за сутки, - прошептал бродяга, глядя в спину Алексеича, который задумчиво рассматривал деревья.

Не оборачиваясь, тот негромко сказал:

- Не впечатляйся. Теперь нас будут специально предупреждать. За несколько минут до факта смерти. Не понадобится даже твоё предвидение. Это раз. Лена продолжит держать тебя за руку. Это два. Боли больше не будет для вас обоих. Только неприятные ощущения. Ребята-бесконтактники получили представление о виде энергии, связанной со смертью тех, кто умирает одновременно с тобой. Теперь эта энергия будет приходить к тебе очищенной, как через мелкое сито. Это три. Более подробно объяснять сейчас не буду. Когда всё закончится и захочешь узнать - расскажу. Пока же ты не знаком со спецификой бесконтактного владения энергией. Будет интерес - поработаем. Хотя мне интересно было бы развить твоё предвидение. А пока - иди отдыхать. И пусть Лена тебя успокоит - до уверенности, что теперь будет всё просто отлично.

- Я немного слышал про городскую спираль, - неловко сказал Дмитрий, понимая, что вторгается в область, абсолютно ему незнакомую. - А если, дойдя до конца, они что-нибудь сделают с городом?

- Дружище, - наконец обернулся к нему Алексеич. - Лена мне рассказала свой сон о том месте, которое умирает без взаимодействия энергий. Она подтвердила, что эти "лешие", как она их называет, не накопители, как мы раньше думали. Они собиратели и преобразователи, которые разучились как собирать, так и преобразовывать. В их мире есть силы, нужные для возрождения. Только "лешие" собирать их не могут. Добравшись до центра нашей спирали, последние, свежие внедренцы получат опыт первых. И покинут тела людей. Просто - до примитива. И пусть тебя поддерживает мысль, что завтра-послезавтра ты вернёшься в привычную жизнь.

"Если бы всё так просто", - вздохнул "бессмертный".

Бродяга отмолчался. Ему почему-то показалось, что Алексеич чего-то не договаривает.

Как не договаривал и он сам.

Нет ничего страшней чужой смерти, чью боль поневоле забираешь у умирающего.

Казалось бы...

Ан нет. Есть кое-что пострашней. Ожидание этой боли.

... Как только стемнело, круги ада закончились. Боги не любят работать без света.

Пришлось возвращаться в снятую квартиру. Ложиться спать...

На соседней кровати, у стены напротив, лежал Алексеич.

Бродяга знал, что он тоже не спит.

Усмехнулся. Его караулит. Хотя... Почему он молчит? Устал. Не физически. Морально. Денёк был сумасшедший. Кроме первой женщины, пришлось вытаскивать ещё восьмерых. Никогда не думал, что столько смертей может быть на одной линии - линии спирали. Привык, что боги обычно ведут одну смерть раз в два-три дня. А тут... И дорожные происшествия, и бытовые смерти. Кровавый калейдоскоп... Из всего, что сейчас ярче всего вспоминалось, - скорая из кардиологии, зажатая в пробке, а ней совсем молодая женщина с обширным инфарктом; старик, не сумевший дотянуться до столика, где лежало его лекарство от тахикардии; маршрутка врезалась в грузовик, который, перестраиваясь, не уступил ей дорогу... На завтра остались три смерти.

Как только он подумал об этом, мысль потянула за собой воспоминания. Два года, проведённые в странной сюрреалистической жизни, навалились, не давая отвлекаться от них, словно кто-то взял его за шкиряк и носом тыкал в те события... Он поспешно вызвал перед глазами лицо повзрослевшего без него сына. Пашка... В последнее время только его лицо и его радостно взглянувшие раз глаза вытаскивали из адовой пучины неотвязных воспоминаний...

... Теперь боли нет.

Но то, что вот-вот произойдёт...

"Поговорить бы", - прошептал "бессмертный".

Чего это он - шепотом? Прекрасно знает, что Алексеич его-то не услышит.

Кровать мягкая. На хороших пружинах. Бродяга бесшумно откинул одеяло и встал. Прислушался к дыханию лежащего напротив человека. Не изменилось, хотя бродяга знал о нём, что он чувствителен к движению в пространстве. Алексеич не любит задавать лишних вопросов и вмешиваться, если его не просят. Последнее при условии, что ситуация не экстремальная.

Едва дыша, бродяга, всё ещё изображая, что он боится разбудить спящего, который только изображает, что спит, нагнулся в сторону и взял с тумбочки сигареты и зажигалку. По коврику с затёртостями - два шага к балкону. Дверь приоткрыта. Перешагнул порог. Аккуратно и тихо закрыл за собой, благо что дверь по старинке закрывалась в мягкие утеплители. Обернувшись к застеклённой стене балкона, открыл раму. Всё. Теперь Алексеич решит, что он вышел покурить, и мешать на это время не будет. Курева не переносит, но терпит, когда курят другие.

Свежий воздух, смешиваясь с горьковатым дымком, обвевал лицо. Двор внизу казался бездонным и уютно безграничным. Луна уже ушла, и мелкие облака рвано темнели в глубоко синем небе.

- Ну? О чём ты хочешь поговорить? - прошептал бродяга.

"Ты знаешь, что будет со мной, когда они меня заполучат?"

- Знаю.

"И ты допустишь это?"

- Ты целый год возил меня мордой по всем помойкам, пока эти боги не поймали тебя во мне. Ты вышвырнул меня из моей упорядоченной жизни и сделал из меня... изгоя. Из-за тебя потом мне пришлось переживать все эти смерти. А теперь ты говоришь, что я чего-то не должен допустить из того, что они сделают с тобой?

"Но ты обещал мне..."

- Поддался слабости. Жалость - штука такая, что иной раз за глотку берёт... И вообще... Бойтесь первых порывов...

"И что теперь?" - жалко спросил "бессмертный".

Он промолчал. Пока не говорит вслух, "бессмертный" его не слышит... Он жадно затянулся, из-за чего сигарета оттлела почти до середины.

- Поживём - увидим. Что...

... Лена лежала в объятиях Игоря и морщила губы в улыбке, стараясь не улыбаться во весь рот, а то... услышит. Хорошо, что их комната через коридор!.. Она немного заворочалась, поворачиваясь лицом к нему, большому и тёплому.

- Пыхтишь, - шёпотом заметил он.

Потом она почувствовала, как он коснулся пальцем её рта.

- Смеёшься? Нет, улыбаешься. Поделишься?

- Глупое... Если бы не это дело, мы так всю жизнь и не решались бы поговорить. Бегали бы мимо друг друга, огрызались.

- Последнее не понял. Из-за чего... А, понял. Из-за тренажёрки.

- Ну да. Ты бы дразнил меня, а я бы гавкала в ответ. Ты ведь на мне женишься?

- Куда я денусь? - Он улыбался, и ей немедленно захотелось включить свет, чтобы увидеть его улыбку. - Иначе сбежишь от меня и без присмотра начнёшь заниматься в тренажёрном зале. И станешь страшной-престрашной, костлявой-прекостлявой.