Никита уже протягивал Лехе веревку, которую нашел на кухне. Вдвоем они скрутили ей руки… Она не подавала признаков жизни.

– Леха, а ты ее не того… не укокошил? – испуганно спросил Никита.

– Да нет, это так, легкий шок, а ничего приемчик, да? Гляди, гляди, оклемалась! А чего тут у вас было-то?

– «Скорую» вызывали? – раздался женский голос. – Боже, что тут такое? – отшатнулась докторша.

– Репетиция! – брякнул первое попавшееся Шмаков.

– Пожалуйста, скорее, там на кухне! – заговорил Никита. – Похоже на отравление… – он потянул докторшу за руку.

Докторша наклонилась над Артемом Николаевичем, а он вдруг открыл глаза.

– О! Кто вы…

– Живой! – обрадовался Никита. – Он жив.

– Суки! Гады! Подонки! – извивалась на полу Лариса. – Ничего, сейчас милиция приедет, я все переиграю! Это вы будете париться в тюрьме, а я посмеюсь над вами, ублюдки.

– Должен вас огорчить, мадам, Артем Николаевич жив и даст показания не в вашу пользу. И будьте добры, извините нас за невежливое обращение с вами. У нас не было иного выхода, – ответил Гошка.

– Никита, – едва слышно прошептал Дрюков, – она сбежала?

– Больной, на вас было совершено покушение, я вызываю милицию, – предупредила докторша, вонзая шприц в руку Артема Николаевича.

– Не беспокойтесь, уже вызвали, – сказал Никита. – Нет, Артем Николаевич, мы ее задержали.

Докторша как-то странно на Никиту покосилась.

– Зачем, – болезненно поморщился Артем Николаевич, все еще лежа на полу. – Я не хотел…

– Это она вызвала, сама, хотела на нас все свалить…

– Хотели, не хотели… его отравили, а он благодушничает, – ворчала докторша. – Я все равно бы вызвала. Эй, мальчик, помоги мне его поднять.

Они подняли Дрюкова, помогли сесть на стул.

– Ну, больной, говорите, что стряслось… – потребовала докторша.

– Я и сам не знаю, видимо, она что-то подсыпала мне в стакан, я один глоток сделал и отрубился.

– Ваше счастье, – нюхая стакан, сказала докторша, – если бы успели все выхлебать, вряд ли уже очнулись бы.

И тут явилась милиция. Когда в квартиру ворвалась целая группа вооруженных милиционеров, Гошка похолодел. Он представил себе, что было бы, если бы Артем Николаевич умер или еще не пришел бы в сознание, а Лариса объяснила бы, что эти негодяи-подростки устроили тут заварушку. И никто бы не доказал их невиновность, потому что милиция поверила бы слабой женщине… «Нам опять крупно повезло», – подумал он.

Зато Шмаков был в полном восторге. Он, захлебываясь, давал показания, вместе с одним из милиционеров бегал за понятыми и вообще наслаждался жизнью.

Никита же пребывал в каком-то сонном оцепенении и очнулся лишь тогда, когда пришел его черед давать показания.

Лариса, истошно крича, требовала адвоката.

– Будет вам, гражданочка, и белка, и свисток, и адвокат, – успокаивал ее немолодой майор Климов. – Разберемся, не извольте беспокоиться. Вы покамест не арестованы, а задержаны, улавливаете разницу?

И тут вдруг Гошка вспомнил о Соне, о засевшем в ее квартире убийце. И как они все об этом забыли? Он попытался что-то сказать майору, но тот отмахнулся от него:

– Погоди, мальчик, не до тебя сейчас. Ты уже дал показания.

– Но это же очень важно, я просто забыл! – выкрикнул Гошка.

Но в квартире толклось столько народу и всем было не до него.

– Гош, ты что? – шепнул Шмаков.

– Как «что»? Про убийцу забыли, который в Сониной квартире дожидается.

– А может, мы сами, а?

– Что «сами»?

– Смотаемся сейчас по-тихому и отловим?

– Ты что, Леха? Он же вооружен, в засаде сидит.

– А мы…

– Эй, пацаны, в чем дело? – спросил вдруг подошедший к ним молодой человек в штатском.

– Понимаете, тут такое было, что мы совсем забыли еще про одного типа!

– Что за тип?

– Наемный убийца!

– Да? Ни больше и ни меньше!

– Да! Ни больше и ни меньше! – решительно тряхнул головой Гошка. – Он вчера засел в квартире одной девушки…

И Гошка рассказал молодому человеку все, что знал.

– Вот так-так! У вас, оказывается, еще и девочки умные! Обалдеть от вас можно. Что ж, проверим. А вы не подумали, вдруг этот кавалер девушкин, а? Как бы конфуза не вышло!

– Нет, нет… Вы можете позвонить… если она пришла в себя, она вам скажет.

– Ладно, не волнуйся, браток! – похлопал Гошку по плечу оперативник. – Проверим. Тут, похоже, серьезное дельце наклевывается. Кстати, можете быть свободны!

– Как?

– Домой ступайте. Хватит вам тут околачиваться! Вы большие молодцы, спасибо вам, а теперь пора и домой. Давайте, ребятки, давайте.

Ничего не попишешь, пришлось подчиниться.

– Ну вот, Никита, ты вправе считать, что ты отомстил за убийство Елены, – сказал Гошка, выйдя на улицу. – Теперь эта тетка получит по заслугам. Ты доволен?

– Не знаю, – честно признался Никита. – Это все-таки было ужасно!

– Ну ты малахольный! – заметил Шмаков.

– Что ж делать, малахольный, – с невеселой улыбкой кивнул Никита.

– Надо же, и не спорит, и не огрызается, – удивился Леха. – Но скажите, как я ее вырубил? Класс!

– Нашел чем гордиться, женщину с ног сбил, – проворчал Никита.

– Женщину? – завопил Шмаков. – Где ты видел женщину? Она была как кобра, еще секунда, и всех бы пережалила!

– Это точно, – кивнул Гошка, – вылитая кобра. Просто, Леха, Никита у нас дамский угодник!

– Ничего подобного, я не дамский угодник, я джентльмен.

Прошла неделя. Жизнь мало-помалу вернулась в свою колею, и страшные события стали постепенно отступать на второй план. Соня поправилась и накануне возвращения со съемок Ирины Истратовой, мамы Саши и Мани, перебралась в свою квартиру, давно уже свободную. Милиция поймала там наемного убийцу, которого давно разыскивала. Его подослала все та же Лариса Аникина. Под давлением обстоятельств она призналась во всем. Осталось лишь задержать ее троюродного брата, Эдуарда Морозова. Но это было уже делом техники. Благодаря тому что он оказался в туристической группе с ребятами, хоть и не под своим именем, его путь с Майорки удалось проследить до Каира, где его следы пока затерялись.

В субботу все собрались у Гошки. Не было только Никиты. После долгих разговоров они решили в школе ни о чем не рассказывать.

– Нам просто не поверят! – сказала Ксюша. – Про первое дело Тягомотина раззвонила, а тут уже и второе? Над нами будут смеяться.

– Да ты что? Наоборот, все будут в отпаде! Мы же в герои вылезем, – горячился Шмаков.

Ему хотелось славы.

– Нет, Леша, ты не понимаешь, – глядя на него своими невозможно голубыми глазами, сказала Саша, – гораздо интереснее держать все в тайне. И потом, нам просто житья не дадут. Представь себе, у кого-то пропадет сменная обувь или гелиевая ручка, все сразу будут бросаться к нам, и если мы не найдем пропажу…

– Саша совершенно права! – закричал Гошка. – Уймись, Шмаков! Неужели тебе недостаточно, что вся московская милиция про тебя знает?

– И еще, слухи обязательно дойдут до родителей, они испугаются, будут за нами следить и все такое! – поддержала сестру Маня.

– А Никитос в своей школе небось раззвонит, между прочим, – не слишком уверенно проговорил Леха.

– Никогда, что он, себе враг? – сказала Ксюша, которой жутко понравилось, как повел себя Никита в истории с арестом Лары.

Шмаков, смеясь, передал ей разговор о джентльменстве, и это запало ей в душу.

– Ладно, – вздохнул Шмаков, – если все так решили, я согласен.

– Поклянись! – потребовала Маня.

– Еще чего! – возмутился Леха.

– Не поклянешься, обязательно проболтаешься! – стояла на своем Маня.

– Не буду! Глупость какая!

– Леха, поклянись, жалко тебе, да? – засмеялся Гошка.

– Нет, один я не согласен, давайте все поклянемся! Так сказать, скрепим…

– Правильно! Правильно! – завопила Маня. – Надо всем поклясться! – Пусть кто-нибудь напишет торжественную клятву, и мы поклянемся в торжественной обстановке!