Меня сразу стали бить, не обращая внимания на то, что я аристократ, нехеец, студент магической академии, несовершеннолетний и вина моя не доказана. Со мной стали обращаться, как с бродягой сразу, как только ворота тюрьмы за мной закрылись. Потом это поспешное покушение. Но сам смысл покушения и столь сурового отношения ускользал от меня.

Мои размышления прервал дежурный надзиратель, он вошел в сопровождении мага, осмотрел тело и приказал вынести его. Пруна тоже забрали. И вывели. Со мной никто беседы не вел, и я, наконец, понял, что меня здесь уже похоронили. Зачем вести беседы с тем, кто уже мертв, хотя еще дышит, говорит и ходит. Но опасности подвергаюсь не только я, и мои друзья, и моя будущая, невеста тоже. Невеста! Прострелило мой мозг озарение. Вот, что главное. Ее хотят убить, как и меня. А потом свалить всю вину за ее смерть на меня. Типа меня убили, после того как я убил Гангу. Справедливость восторжествовала и правосудие совершилось. Осудить того, кому оказал честь Великий хан, кому общество отдало избранницу Отца, просто так не получится. Ганга девушка мудрая, она дойдет до короля, если надо, пошлет сообщение деду. Об этом она уже предупредила стражника. Такая каша завертится, что будут искать уже виновных среди местных. Граф отмоется, скажет, что обязан был предупредить о странностях прикомандированного студента и ему поверят, а вот крайними останутся местные. Какой отсюда вывод? А вывод простой, от нас постараются избавиться. После нашей смерти разбираться уже не будут, напишут отчеты, сообщат в степь, и шито крыто.

Кому я так насолил? — я почесал затылок. В этом замешаны местные тайные стражи, это понятно. Но я с ними не пересекался, мстить им мне не за что. Если только заказ не пришел со стороны и был хорошо оплачен. Неужели лесные «друзья» торопятся? Это пока оставалось для меня загадкой.

Просчитав варианты того, что можно предпринять, понял, что для моих планов мне нужна одиночка, и она у меня будет. Я напустил страх в камере и лег на солому, вроде как сплю. В камере началось шевеление, потом возгласы и скоро все сидящие арестанты, не понимая, что с ними происходит, заорали и стали ломиться в дверь. Взбешенные стражники ворвались в камеру и стали без пощады лупить дубинами всех, кто орал и пытался пробиться через них на выход. На какое-то время в нашем блоке наступила тишина. Избитые и стонущие бедолаги забились в противоположный угол, и с ужасом смотрели то на меня, то на двери. Страх постепенно растворялся и уходил. Я делал вид, что сплю и, как только они немного пришли в себя, нагнал снова страха. Стража уже в ярости размахивала дубинами, не разбирая, по чем бьют и в конце концов навели порядок. Но долго им отдыхать я не дал. Волна страха и безотчетного ужаса снова погнала арестантов на выход, еле ползая, они подняли такой вой, что сбежалась дополнительная охрана, пришел и дежурный надзиратель вместе с магом. Они посмотрели на избитых и стонущих, ползущих на выход моих сокамерников и стали совещаться.

— Мессир, что скажите? — спросил дежурный.

— Не могу точно ответить, господин дежурный надзиратель, но смею предположить, что до помещения сюда подозреваемого студента, здесь было тихо. Может, это он так влияет на них, — он посмотрел на распростертые тела всхлипывающие и цепляющие его за ноги своими руками. — Попробуйте перевести арестованного в одиночную камеру, предложил он. Я подпишусь под записью в журнале. — Дежурный подумал, что разделять с ним ответственность будет и маг, и согласно кивнул.

— Поднимайся, студент, переселяться будешь и наденьте на него кандалы. Обратился он к страже. — А то мало ли чего.

Меня вывели в кузню, заковали в кандалы с тяжелым шаром между ног и закрыли в одиночной камере в конце коридора. Я не протестовал против нарушения моих прав аристократа и, молча простоял, пока меня заковывали, и также, молча, безропотно прошел в камеру.

Когда конвой удалился, я подождал минут тридцать, снял кандалы, наручники блокирующие обычную магию и телепортом ушел на спутник, оттуда в ночной город Бродомир. Наложил иллюзию одного из рыцарей удачи, что видел в ставке Великого хана и вошел в трактир, где должен был ждать меня отряд орков. В зале было шумно столы, почти все заняты. Грыз сидел рядом С Фомой, Гангой и Гради-илом, остальные орки расселись парочками вокруг, отгородив сидевших от зала. Я прошел к ним и бухнулся за стол. Грыз оскалился, как матерый кабан, показав желтые клыки и проскрипел, — тебе что, хуман, жить надоело?

— Как банально, Грыз, — ответил я. Вернул свой облик на мгновение и снова стал наемником. За столом установилась тишина, потом Ганга не выдержала и бросилась ко мне через весь стол. — Я знала, что они тебя не удержат, — она вцепилась в меня и не отпускала.

— Спокойно, девочка, — сказал я, — на нас обращают внимание. Она отодвинулась и залилась краской.

— Слушайте меня внимательно, — сказал я строго. — Нам надо продержаться несколько дней. Потом все утрясется. Но опасность в том, что меня и вас хотят убить. Всю вину за смерть Ганги возложить на меня. Поэтому, Грыз, берешь под негласную охрану эту двоицу, — я показал глазами на девушку и Гради-ила. — Градии-ил, ты ее телохранитель. Последний рубеж. Фома, исчезнешь и будешь следить за всем, что будет происходить во круг них. Подозрительных и опасных по=тихому уничтожаешь. Уходите сегодня. Доберетесь до поместья дядьки, там уже будете в безопасности. Идите телепортом в Азанар, думаю самое трудное будет дойти до портала. Но вы справитесь. Вы, — я поглядел на Гради-ила и Гангу, — в схватку не ввязываетесь, чтобы вас не обвинили в преднамеренном убийстве. От Азанара пять часов езды до поместья на север. Мимо трактира Овора не проедете.

— Грыз, как отправишь их телепортом, возвращайся в степь, собирай армию свидетелей. Сначала пройдемся по Муйага, потом по Сивучам. Но самое главное, куда двинемся потом, я скажу после, когда придет время Худжгарха.

— Все понятно? — я оглядел собравшихся.

Граф Мару тан Саккарти сидел в кресле и нервно барабанил пальцами по подлокотнику. Рядом почтительно стоял маленький серый человек. Он склонил голову и слушал графа.

— Риджельт, Вы все сделали правильно. Но это только пол дела. Нехеец хитер и изворотлив, как тысяча сквочей. Ему нельзя давать времени на обдумывание ситуации. Я просто уверен, что он выполнит свою угрозу и отправит послание нехейцам. А когда те прибудут, то король выдаст им твою и мою голову. Ты понимаешь, как мы рискуем?

— Милорд, но это просто горский парнишка, пусть смелый и с долей удачи раз сумел выжить в степи и вернуться с невестой. Но он только ребенок. Дитя диких гор. Не думаю, что он способен привести в исполнение свои угрозы из тюрьмы. А вот его спутники могут добраться до нехейцев, и их надо остановить.

— Что касается невесты, то мы ее уберем и представим дело так, что это работа нехейца. Я подготовлю материалы расследования, что произведена проверка фактов, изложенных в вашем письме, они не подтвердились и его выпустили за недоказанностью. Но выйти он сможет из тюрьмы только вперед ногами. Таким образом, мы решим все свои проблемы. Отведем от себя подозрение и совершим справедливое правосудие, то что вы так хотели.

— Хорошо, коронер. Только не затягивайте. Что-то мне не спокойно.

— Приступлю незамедлительно милорд, — поклонился серый и вышел. Он прошел по двору крепости вошел в тюремный вор и спустился в подвал.

— Дежурный! — крикнул он в открытую дверь, когда расположился за столом дознавателя.

Тот час же влетел дежурный надзиратель, — Слушаю, вашбродь! — Браво отрапортовал он.

— Как там студент? — спросил коронер.

— Жив и здоров вашбродь!

Серый удивленно почесал шею, расстегнул верхнюю пуговицу серого камзола и задумчиво посмотрел на надзирателя. — Как обстановка в камере?

— Сложная была, вашбродь! Прун убил Веревку, в камере начались беспорядки, и мы с господином магом перевели подозреваемого в отдельную камеру, заковав в кандалы. — Надзиратель стоял еле жив, ожидая разноса от всесильного безопасника.