- Я не расстроена. Меня, честно говоря, это не волнует.

 - Конечно, волнует. - Ее голос звучал обиженно. – Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, то мы поместили твое изображение и одного из твоих балетов в брошюре нашей кампании.

 - Ты это сделала, чтобы выглядеть так, будто вас на самом деле волнуют искусства колледжа?

 - Нет, мы пожертвовали пятьдесят тысяч долларов в танцевальную программу Дьюка, чтобы выглядеть так, будто нас на самом деле волнуют искусства колледжа. Изображение на брошюре было личным, хотя, было бы намного лучше, если бы ты написала эссе, о котором мы тебя просили. Мы могли бы поместить его рядом с картинкой.

 Я почувствовала острую боль в груди. - Когда вылет твоего рейса, мама?

 - Извини?

 - Когда твой рейс? - Повторила я, мой голос хрипел. - Я вполне уверена, что это через три часа или меньше, так что тебе не придется проводить целый день здесь. Ты можешь вернуться и сказать отцу, что пыталась убедить меня поехать домой после того, как выполнила свою работу кампании. Я уверена, что это до сих пор все, что имеет значение для тебя.

 Она молчала.

 - Я уехала из Дарэма, потому что буду жить здесь, по крайней мере, три года, поскольку это продолжительность моего контракта с компанией, где я буду воплощать свою настоящую мечту. И я должна сказать, это просто бонус, что я не буду где-либо рядом с вами.

 Она ахнула.

 - Счастливого полета. Передавай папе привет.

 - Ты вот так просто собираешься оставить меня здесь стоять?

 - Ты поступала со мной так всю мою жизнь. - Я вышла из здания. Я была слишком зла, слишком обижена, чтобы полностью сосредоточиться.

 Я отправила Эшкрофту письмо по электронной почте, дав ему знать, что я заболела, и направилась на улицу.

 - Обри! - Моя мать крикнула вслед, но я продолжала идти. - Обри, погоди!

 Она, наконец, догнала меня и схватила за руку. - Я могу пропустить рейс...

 - А почему ты хочешь это сделать?

 - Таким образом, я смогу провести время со своей дочерью, прежде чем она забудет, что я существую...

 Я сдержала слезы.

 - Я могу остаться здесь на несколько дней, и мы сможем видеться между твоими занятиями танцами, - сказала она. - Я также перенесу вылет твоему папе, если ты согласна?

 - Это было бы прекрасно... - Я кивнула, но потом до меня дошло. – Только никаких разговоров о кампании.

 - Заметано.

 - Также не говорить мне о возвращении в юридическую школу.

 - Я могу и с этим справиться. - Она кивнула.

 - И не говорить плохо о балете.

 Она колебалась, но снова кивнула. - Хорошо, хорошо. - Она обняла меня. - Можешь ли ты поймать нам такси, чтобы я могла забронировать номер в отеле Four Seasons?

 - Зачем? Вы можете просто остаться у меня.

 - О, пожалуйста. - Она бросила быстрый взгляд. - Я смотрела, сколько профессиональные балерины зарабатывают. Я знаю, какой тип квартиры вы можете позволить себе в этом городе, хоть ты и дочь, но я отказываюсь.

 Я не хотела смеяться, но ничего не смогла поделать. Я знала, что примирение будет длительным процессом, но была готова попробовать.

 Она подошла к газетному киоску, и я протянула руку, чтобы остановить такси.

 - О, Нью-Йорк Таймс всегда выбирает лучшие дела на обложку. - Она пролистала страницы. - Там одно из чертовых заседаний суда на этой неделе.

 - Уголовное или корпоративное дело? - Спросила я, когда такси пролетело мимо меня.

 - Оба, - сказала она. - И я на самом деле знаю этого парня. Ну, я в общих чертах знаю его... Абсолютно невероятный адвокат...

 - Мы никогда не остановим такси на такой скорости. - Я покачала головой, поскольку мной снова пренебрегли.

 - Я сомневаюсь, что он когда-нибудь получит признание за это правительственное обвинение...

 - О чем ты говоришь?

 - Лиам Хендерсон. - Она держала газету передо мной, указывая на изображение меньше статьи. - Помнишь? Он находится у нас с папой в списке адвокатов, которым никогда не окажут доверие, потому что они пошли против правительства. Этот парень, кажется, был твоим фаворитом.

 - О, да. - Я вспомнила. - Итак, почему же о нем напечатали в газете сейчас? Он доставил кому-то неприятностей, потому что не получил своей должной известности? Или он в беде?

 - Нет, похоже, он просто свидетельствует в деле. Статья утверждает, что он живет на юге и даже является партнером в какой-то фирме, но это не может быть правдой. Любая фирма похвасталась бы, если бы он с ними работал, а я ничего не слышала.

 - Я уверена, что так и сделали бы. - Я, наконец, словила такси. - Мы можем ехать.

 - Это довольно странно все же. - Она закусила губу. – В течение всей его карьеры я никогда не видела его фотографии, может быть, один или два раза, но это было еще со времен колледжа. Я уверена, что он сейчас выглядит по-другому.

 - Мама, - сказала я, открывая дверь машины. – Такси сейчас уедет.

 - Теперь статья утверждает, что он живет в Северной Каролине под вымышленным именем в течение последних шести лет. Но, конечно, они не указали, что это за имя. Они должны нанять лучших сыщиков, тебе так не кажется? Как может у адвоката такого статуса получиться изменить свое имя, переехать в другой штат и до сих пор заниматься юридической практикой? - Она протянула мне газету, когда садилась в такси. - Он должен был стереть все свои данные и начать все сначала. Кто бы это сделал?

 Я ахнула и открыла статью, когда села на заднее сиденье. Я прочитала ее дословно, много раз, и вокруг меня все затуманилось. Я могла практически почувствовать, как отвисла моя челюсть, когда я перенеслась в прошлое к моему первому интервью в GBH:

 «Мисс Эверхарт, есть ли юристы, с которых вы бы хотели брать пример для вашей собственной карьеры? - Мистер Бах улыбнулся мне.

 - Да, на самом деле, - сказал я. - Меня всегда восхищала карьера Лиама Хендерсона.

 - Лиам Хендерсон? - Эндрю посмотрел на меня с приподнятой бровью. - Кто это?

  Сокрытие доказательств:

  Неуместное сокрытие доказательств обвинительной стороной, которое по конституции требуют раскрыть их все защите.

  Эндрю

 Бывшие партнеры, наконец, появились в суде лицом к лицу:

 Продолжение дела Харта на этой неделе.

 Вот какой заголовок в судебном разделе Нью-Йорк Таймс можно было прочитать этим утром. Для тех, кто ничего не знал об этом случае, я был уверен, что это была просто еще одна история, чтобы скоротать время, еще один несерьезный скандал, чтобы проглотить его утром за завтраком.

 Но для меня это был конец шестилетней главы, которая растянулась на слишком много страниц. Это была одна из причин, почему я уехал, одна из причин, почему после того, как я дам показания через несколько дней, я хотел бы оставить этот город на очень долгое время.

 Я смотрел через окно в ресторане отеля Waldorf Astoria, задаваясь вопросом, как мог идти такой сильный дождь в разгар зимы.

 - Мистер Гамильтон? - Женщина в костюме подошла к моему столу.

 - Да?

 - Я Вера Милтон, главный менеджер, - сказала она. - У вас было несколько звонков от мисс Авы Санчес... Она продолжает говорить нам, что это важно, и что должна поговорить с вами. Она находится на линии сейчас...

 Я вздохнул. - Не могли бы вы перевести ее звонок в мой номер через две минуты, пожалуйста?

 - Конечно, сэр. - Я положил газету на стол и направился прямо в пентхаус. Как только я открыл дверь, телефон в гостиной комнате зазвонил.

 - Алло? – я ответил.

 - Это я... - мягко сказала Ава.

 - Я знаю. Как ты узнала, где я остановился?

 - Ты серьезно? - Она усмехнулась. - Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение...

 - До свидания, Ава.

 - Нет, подожди. - Она казалась отчаявшейся. - Мне очень жаль за все, что я сделала тебе, Лиам.