— Эх, ни черта ты не понимаешь, — выругался он и пошел на кухню насыпать Рыжему чудовищу корм в миску.

Там Яна встретили тихое позвякивание посуды, ароматный запах творожной запеканки и что-то напевающая себе под нос Мария Федоровна — правда, иначе, как тетя Маша, Ян ее не называл.

— Ох, господи, — ахнула женщина, оглянувшись, и прижала вафельное кухонное полотенце к груди, — как Эмма тебя уговорила забрать это чудо к себе?

— Это девочка. — Ян хмуро глянул на маленькую кошку, которую сам донес до кухни и неожиданно даже для самого себя плавно опустил на пол. — Кошка, тетя Маш.

— Ты меня пугаешь, Ян, — почти сочувственно произнесла женщина, но затем духовка издала характерный звук, и тете Маше стало не до него.

Ян же насыпал Рыжему чудовищу корм, а затем вернулся в свою комнату и неторопливо пошел в душ. Бестужев проснулся по привычке рано. Вот и тетя Маша пришла приготовить ему завтрак тоже перед работой. Наверное, ехать к Смоленским сейчас не стоило. Даже если учесть завтрак, сборы и дорогу, Ян все равно оказался бы у них раньше восьми.

— Так и?

Тетя Маша, ни капли не стесняясь, ждала Яна уже за столом. Женщина не была домработницей ни у него, ни дома у его матери (боже упаси, дед Яна за это не простил бы). Но несмотря на это тетя Маша каждый день приезжала к Яну домой и готовила ему завтрак. Когда-то она и убираться пыталась, но Ян быстро понял, что прямыми путями с женщиной не справишься, и тогда изменил время прихода сотрудников службы клининга, которые убирали квартиру Бестужева только по вечерам. Специально, чтобы тете Маше утром делать было нечего.

После того как женщина провожала Яна на работу, она отправлялась в дом его матери и уже вела хозяйство там. Мать Яна не была настолько щепетильна и считала: хочет тетя Маша заниматься ерундой — пусть занимается.

— У меня есть дочь. М-м-м, очень вкусно, спасибо.

— Господи, Ян! — Тетя Маша схватилась за сердце, но Ян знал, что картинно. Женщина была всего на три года старше его матери. Так что ее даже женщиной в возрасте не назовешь, напротив, в самом расцвете лет, как говорила мать Яна про себя.

Но Мария Павловна Бестужева поставила крест на своей личной жизни семнадцать лет назад, когда умер дедушка Яна. Она была его второй женой, и с ней деду повезло, в отличие от родной бабки Яна.

— Я сам только на днях узнал, — улыбнулся Ян, — вот мама и посоветовала подарить ей котенка. Лика, так зовут мою дочь, — Бестужев махнул вилкой, поясняя и чувствуя гордость, — собирает статуэтки с кошками, вот я и решил, что это хорошая идея и Анжелике понравится.

— Ага, — глаза женщины хищно загорелись, — что пошло не так?

— У Майи аллергия на кошек. Майя — это…

— Мать Лики, я так полагаю.

— Генетически она ее тетя, — Ян поморщился, поспешив поправить тетю Машу. Сам не понимая почему, но Бестужев чувствовал потребность оправдаться.

Он не спал со Смоленской-младшей. Даже знаком до прошлой недели с ней не был. Но кто угодно со стороны решил бы, конечно же, иначе: Ян — папа Лики, Майя — мама Лики. А значит, других вариантов нет.

Почему-то до этого момента Ян даже не задумывался об этом. До мыслей посторонних ему не было дела, но тетя Маша не была посторонней. Можно сказать, именно она одна и сберегла дело деда и все, что от него осталось. Яков Бестужев умер внезапно. Даже не переписав завещания, которое было сделано еще до того, как тот женился во второй раз, и до того, как на свет появился Ян. В общем, все досталось матери Яна.

Бизнес был не настолько крупным, как сейчас, и затрагивал намного меньше отраслей развлекательной индустрии, только пару тренажерных залов, ресторанов и один торговый центр, но все же ими нужно было управлять. Мать не смыслила в этом ни черта и по собственной глупости и наивности чуть было не переписала все на отца Яна. Да и кто бы стал сомневаться в человеке, с которым живешь уже семнадцать лет. Вот и она не сомневалась.

А тетя Маша случайно подслушала телефонный разговор отца Яна с любовницей. Причем там была не просто любовница, а полноценная вторая семья, которую он клятвенно заверял, что от дурочки Эммочки ему нужны только ее денежки, не зря же почти двадцать лет пахал на ее принципиального отца еврея. И даже до сына ему не было дела. Ведь тот пошел совсем не в его породу.

Мать тете Маше не поверила, обвинив ее в зависти и корысти. И женщина пошла тогда к Яну. Ему только исполнилось на тот момент шестнадцать, в жизни он не смыслил ни черта. Но тете Маше поверил и обратился к отцу Степана, а тот уже тогда был серьезным человеком в структурах, тогда еще подполковником, это сейчас отец Степана носил генеральские звезды. Но уже тогда он без проблем подключил своих ребят, и очень быстро выяснилось, что и смерть деда не была такой уж внезапной.

Отца Яна с шумом посадили, а все когда-то "друзья" деда налетели на оставшуюся без управленцев компанию. Руководители подразделений, входящие в совет директоров, только и делали, что пытались ухватить каждый себе кусок побольше. Ну еще бы, если во главе всего этого хаоса встала Эммочка-дурочка — именно так ее и называли благодаря мужу.

Кстати, мама с ним так и не развелась, он умер на зоне, а мать фактически осталась вдовой, очень гордясь этим статусом. Сам же Ян начал тогда безбожно прогуливать школу, пытаясь хоть как-то разобраться в делах фирмы. Прав на подпись и прочее он, конечно же, не имел, но старался безумно. Там же с ним целыми днями пропадал и Степан, для которого это было скорее новым неожиданным развлечением, от которого друг очень быстро устал, потому позже так и не пошел в большой или даже мелкий бизнес. И все же у них получилось тогда выплыть. Они уже втроем: тетя Маша и сопливые Ян со Степаном — практически тащили Эмму Бестужеву в офис и заставляли расписываться в тех местах, что они ей указали.

Школьные аттестаты и Ян, и Степан получили только благодаря отцу второго. После чего Степа пошел в армию, а Ян наконец-то стал совершеннолетним и встал у руля дедушкиного бизнеса окончательно. Да, его мать все еще была председателем совета директоров. Но это оставалось лишь формальностью. Сам же Ян с тех пор только и делал, что работал целыми днями. У него был четкий график, и даже на секс было выделено определенное время, такое же, как на тренажерный зал. Для Яна это было примерно на одном уровне потребностей. Сбросить напряжение в зале и сбросить напряжение в постели. Все.

И Бестужеву нравился свой забитый и расписанный практически по часам график, от которого он никогда не отступал — вплоть до прошлой недели.

— А где мать девочки? — настороженно спросила тетя Маша, практически вырывая Яна из воспоминаний.

— Там все очень сложно. — Ян тяжело вздохнул, с удовольствием проглотил очередной кусочек творожной запеканки, которая буквально таяла во рту, и поведал тете Маше о том, как непросто пришлось Майе и Лике. А еще почему так сложилось, что сам Ян о дочери совершенно не знал.

— Кошмар какой! — по окончании его речи выкрикнула тетя Маша и даже ругнулась, совершенно не по-женски так. — Ты родил ребенка от эскортницы! Яша, наверное, в гробу перевернулся, узнав об этом! Какой ужас.

— Ну, во-первых, Лику рожал не я. — Яну стало отчего-то очень смешно.

— Ох, да какая разница, кто именно ее рожал, главное — сам факт! А эта Майя точно нормальная, порядочная девушка? Это же уже семь лет нашей девочке, ей за это время уже могли привить весь этот разврат.

Ян ухмыльнулся, а затем поднялся и, быстро обогнув стол, поцеловал тетю Машу в лоб.

— Давай-ка лучше съездим в детский магазин, — мужчина глянул на часы, — какой-нибудь да будет открыт, и вместе выберем для Лики новый подарок.

Бестужев очень любил тетю Машу, ничуть не меньше, чем родную мать, иногда даже казалось, что больше. Она, кстати, и была его мамой. Только крестной.

Да, несмотря на очень конкретные еврейские корни иудеем Ян не стал. На восьмой день его жизни Брит милу проводить ему никто не посчитал нужным, да и позже тоже. И когда об этом узнала тетя Маша, она, недолго думая, повела Яна в православную церковь.