Время неожиданно и правда приблизилось к ночи. Еды на столе было предостаточно, потому что с аппетитом ел только один Ян. Лика в основном болтала, а я либо ерзала на стуле, либо пялилась на руки и губы Яна, либо тупо завидовала кошкам Бестужевых. Да, именно так. Послушав рассказ дочери, я поняла, что жили пушистые прихоти Эммы Яковлевны получше многих людей.

— Это мамина блажь, — тихо начал Ян, когда Лика ушла из кухни, а я начала убирать со стола. Мужчина поймал меня за запястье и буквально вынудил заглянуть ему в глаза. — К психотерапевту она ходит регулярно. У нее есть небольшие проблемы, но, — он нахмурился, — ничего критичного.

Я вздрогнула и опустилась обратно на стул, пальцы Яна все еще сжимали мое запястье — плотно и очень крепко.

— Зачем ты мне это говоришь?

Мужчина словно оправдывался, и это было очень странно. Подумаешь, семнадцать кошек. Недаром говорят, что у богатых свои причуды, так почему бы и не такая, в принципе, безобидная причуда. Кошкам так и вовсе хорошо — как сыр в масле катаются.

— Многие, узнав о странностях мамы, начинают…

— Неужели тебе не все равно, что думают посторонние люди? — перебила я Бестужева, все еще удивляясь той стороне, в которую ушел наш диалог.

— Именно, Майя. Мне все равно, что думают посторонние люди. Ты не посторонняя. Ты можешь переживать за Лику. Поэтому я и обозначил сразу: какие бы странности ни водились за моей мамой, вреда Лике она не причинит.

Я кивнула, понимая, что для него это, видимо, было очень важно и просто сам Ян придавал странностям своей матери намного больше значения, чем я. Да и недаром прозвучало словно "психотерапевт", даже не психолог. Значит, было там что-то еще, но… я хоть, как и любая мать, заботилась о благополучии своей дочери, но в этом моменте верила Яну еще до его заверений, потому что понимала: если бы мать Бестужева была опасна для Лики, он не повез бы девочку к ней. Либо долго и кропотливо к этому готовился бы.

Удивительно, насколько быстро я поверила в безопасность со стороны Яна. Ведь буквально еще пару дней назад боялась его, словно настоящую тварь преисподней из какой-нибудь жуткой страшилки, а теперь… я вздрогнула и опустила взгляд.

Пока я обо всем этом размышляла, Ян начал медленно поглаживать мое запястье, а я опять засмотрелась на длинные пальцы с аккуратными удлиненными ногтевыми пластинами, которые, на удивление, смотрелись еще более красивыми именно в таком положении — когда гладили мое запястье и… уже ладонь.

— Зачем ты это делаешь? — выпалила я и все же оторвала взгляд от наших рук. Хотя стоило мне это просто адского труда. Слишком красиво, слишком гармонично и… словно бы даже уютно.

— Что?

— Гладишь мою руку.

— Хм-м… — Ян коротко улыбнулся, но гладить мою руку не прекратил.

— Хм-м, — передразнила я его, вздернула брови, но вытаскивать руку из его крепких пальцев не стала. Я так же, как и он, не спешила разрывать наш контакт.

— Мне нравится.

— Гладить мою руку?

— Да.

И вот как быть с его ответом? Мне и так стоило больших усилий задать ему прямой вопрос, а он в итоге так поскупился на объяснения.

— Ян…

Мужские пальцы внезапно разжались и поползли по моей ладони, а затем и вовсе переплелись с моими пальцами, беря их то ли в плен, то ли в захват, то ли еще непонятно во что…

— Майя, мне кажется, все очевидно и так.

— Я бы… — Я облизала губы от волнения и отвела взгляд: ни на наши руки, ни на Яна я сейчас смотреть не могла. — Я не спрашивала бы, если бы мне было понятно.

— Ты мне нравишься, Майя, — почти прошептал Ян, а я опять начала ерзать на стуле, потому что именно после этих слов Бестужева кружевные черные полоски особенно сильно начали обжигать мою кожу.

А еще жгло низ живота, а в самом животе, кажется, начало что-то ухать и громыхать. Возможно, это просто так отдавали бешеные удары сердца, а возможно, это были те самые бабочки, о которых так часто говорят, только мне они больше напоминали упитанных бегемотиков.

— Я думал, что это очевидно, — кашлянул Ян, заставив меня все же поднять на него взгляд. Его был выжидающим. Какого ответа он от меня ждал?

— Я… Мне…

— Не торопись, — улыбнулся Ян, а затем просто взял и отпустил меня. Вот так просто! Оставил мою ладонь в одиночестве лежать на столе, и все. Все! — Давай помогу убрать со стола, — как ни в чем не бывало произнес он и начал поднимать тарелки. — Еду перекладывать обратно в контейнеры? Ты их сохранила? Или выкидывать?

— В контейнеры! — быстро подскочила я, забывая о мыслях, заполонивших мой разум. Какой выкидывать! Я же не поела толком ничего. А тут нам с Ликой и завтрак, и обед на завтра.

Ян усмехнулся и словно с издевкой посмотрел на меня. Мне не понравилось, и тогда… тогда я решилась:

— Я просто не умею готовить. — Бестужев повернулся ко мне и поднял брови. — Совершенно, — выдохнула я расстроенно, и в то же время я не чувствовала огорчения. Как груз с души. — Даже яичницу поджарить для меня то еще испытание, — тихо прошептала я и зажмурилась, Ян же, судя по звуку, рассмеялся. Не громко, скорее хрипло и приглушенно, но все же…

— Майя. — Я почувствовала мужскую руку на своей и открыла глаза.

— Что?

— Если тебя успокоит, то я тоже совершенно не умею готовить. Вот ни разу. Яичницу, наверное, тоже не смогу. Даже не пробовал, если честно. И совершенно не загоняюсь по этому поводу.

Больше всего мне хотелось сказать «спасибо» Яну за его слова, но я сдержалась и просто благодарно кивнула. Бестужев так же молча помог собрать мне все еду и без каких-либо ещё касаний или намёков уехал домой, напоследок лишь сделав мне заманчивое предложение:

— Давай завтра пообедаем где-нибудь все вместе.

Я довольно согласилась, а следующим утром нас с Ликой разбудила доставка еды. В красивом пакете с контейнерами была записка с печатным текстом — видимо, Ян ее кому-то надиктовал, а в том, что это он, не было никаких сомнений.

«Вчерашняя еда слишком тяжелая для завтрака. Приятного аппетита, девочки».

Лика обрадовалась ресторанному завтраку еще сильнее, чем я. А уж когда я сказала ей, что обедать мы будем вместе с Яном, радости дочери так и вовсе не было предела.

Естественно, дело одним обедом не обошлось, Бестужев сразу же после него повел нас в развлекательный центр.

— Как еще проводят свое время нынешние дети? Веселятся? — шепнул он мне на ухо, обжигая своим дыханием, когда мы вместе с ним смотрели на то, как Лика облюбовала очередной батут.

Я сдержала дрожь. Точнее, не показала ее мужчине, потому что дрожь эта оказалась очень приятной. Я сжала крепче пальцы на своих плечах и спокойно ответила:

— Делают то же самое, что и мы.

Я очень надеялась, что у меня получалось выглядеть беззаботно. Или хотя бы не настолько взволнованной, какой я была на самом деле в его присутствии.

— Вот нет, Майя, — улыбнулся Ян. Я не видела, потому что все еще смотрела на Лику, но то, как шире растягивались губы Яна, я буквально ощущала кожей. — Ты, наверное, и росла так же, как и Лика. Уже вовсю пользуясь гаджетами. Я же и с компьютером, пузатым таким, познакомился только в средней школе.

Я против воли рассмеялась и, все же оторвав взгляд от дочери, повернулась к Яну, он стоял ко мне практически вплотную. Нависал надо мной, как этакая скала, загораживая от любых ненастий. Сейчас это ощущалось именно так. Под его укрытием не страшны ни метель, ни вьюга, главное, чтобы он сам опять не превратился из скалы в ледяную глыбу и не заморозил своей же стужей меня вместе с собой.

— Я даже не догадывалась, что ты настолько древний, Ян Даниилович, — широко улыбнулась я, прогоняя из головы все эти дурацкие сравнения, напоследок лишь растерев плечи, словно мне и правда стало на мгновение холодно. А Ян это заметил и вместо того, чтобы как-то ответить на мой шутливый выпад, обнял меня за те самые плечи. А затем повернул так, что мне опять стало видно Лику, а Ян плотнее прижался ко мне со спины. Теперь уж точно давая понять, что мимо этой скалы я никак не пройду и в плен я попала основательный.