– Надеюсь, вы будете так же добры ко мне и в дальнейшем. Больше всего мне хотелось бы, чтобы с меня сняли шейную кангу.

– Ну, это я могу сделать, – отвечал надзиратель, принимая серебро.

Он тут же отправился к начальнику лагеря, получил от него разрешение и по возвращении снял с Линь Чуна кангу.

И Линь Чун стал жить при храме. Он сам готовил себе пищу и прибирал жилье, Вся его работа заключалась в том, чтобы подметать пол в храме и возжигать курильницы. Время летело, и он не заметил, как прошло около пятидесяти дней.

А начальник лагеря и надзиратель, получив взятку, почувствовали к Линь Чуну даже нечто вроде расположения. Они предоставили ему полную свободу и не вмешивались в его жизнь. Чай Цзинь также не оставил Линь Чуна своими милостями и прислал ему со слугами теплые вещи и подарки, которыми Линь Чун поделился с остальными ссыльными.

Но не будем вдаваться в подробности. Скажем только, что однажды, в середине зимы, около полудня Линь Чун вышел прогуляться по окрестностям лагеря. Вдруг он услышал позади себя:

– Наставник Линь! Как вы попали сюда?

Обернувшись, Линь Чун увидел человека, которому суждено было сыграть большую роль в его дальнейшей жизни. А дальше произошли такие невероятные события, из-за которых Линь Чун едва спасся от огня и чуть не погиб в снежную бурю на дороге.

Но о том, с кем повстречался Линь Чун, вы узнаете из следующей главы.

Мы уже рассказывали о том, что Линь Чун, выйдя на прогулку, вдруг услышал позади себя голос. Оглянувшись, он узнал трактирного слугу Ли Сяо-эра. Когда Ли жил в Восточной столице. Линь Чун часто помогал ему. Однажды Ли украл деньги у хозяина кабачка, за это его арестовали и предали суду. Линь Чун снова помог Ли – дал за него ручательство, внес залог и избавил его от суда. Однако оставаться в Восточной столице Ли уже не мог. Благодаря Линь Чуну, снабдившему ему деньгами. Ли удалось выехать из города и устроиться в другом месте. И вот, совершенно неожиданно, они снова встретились.

– Как ты сюда попал? – спросил Линь Чун.

– После того как вы, господин, спасли меня и помогли покинуть столицу, – отвечал Ли Сяо-эр, почтительно кланяясь, – я отправился на поиски работы, но так ничего и не нашел. Я долго скитался, пока не попал в Цанчжоу. Тут я обратился к одному кабатчику по фамилии Ван. Он взял меня к себе слугой и скоро убедился, что я человек старательный, умею хорошо прислуживать за столом, готовить вкусные закуски и приправы. Гости были довольны мной, и дела кабачка пошли очень успешно. Хозяин даже отдал за меня свою дочь. Родители жены вскоре умерли, и мы остались вдвоем, кабачок наш находится как раз против лагеря. Сегодня я отправился собрать долги и вот встретил вас, моего благодетеля. Но вы-то как очутились здесь?! – спросил он Линь Чуна.

Линь Чун показал клеймо на своем лице и сказал:

– Я впал в немилость у командующего Гао Цю, и он устроил так, что я попал под суд и был приговорен к клеймению и ссылке. Здесь я сторожу Храм владыки неба. А что будет со мной дальше, я и сам не знаю. Никак не ожидал я встретиться здесь с тобою.

Тогда Ли Сяо-эр пригласил Линь Чуна к себе в кабачок, усадил за стол и, позвав жену, велел ей поклониться благодетелю их семьи. И муж и жена были очень рады видеть Линь Чуна в своем доме.

– У нас нет здесь никаких родственников, – говорили они, – а сегодня само небо послало вас, нашего благодетеля.

– Но я ведь ссыльный преступник, – возражал Линь Чун, – и боюсь, что недостоин быть в вашем обществе.

– Не говорите так, мой благодетель, кому не известно ваше почтенное имя? – ответил Ли Сяо-эр. – Если вам нужно что-нибудь постирать, погладить или починить, мы все сделаем.

Беседуя с Линь Чуном, Ли поставил перед ним вино и закуски, а когда наступил вечер, проводил в храм. На следующий день Ли снова пригласил Линь Чуна к себе. Так Линь Чун стал своим человеком в доме Ли, и хозяин часто носил ему горячую пищу и воду. Видя, какое почтение оказывает ему семья Ли, Линь Чун отдал им часть серебра.

Не будем, однако, рассказывать об этом подробно, а вернемся лучше к делам поважнее.

Время быстро пролетело, наступила зима.

Стеганая одежда Линь Чуна и его белье были приведены в полный порядок благодаря стараниям жены Ли Сяо-эра. Однажды хозяин Ли стоял у дверей, приготовляя закуски, и вдруг увидел, что какой-то человек быстро вошел в кабачок, а вслед за ним прошмыгнул еще один. Присмотревшись к ним, Ли по одежде определил, что первый был военным командиром, другой же, пожалуй, походил на охранника или слугу. Войдя в кабачок, они уселись. Тогда Ли вошел и спросил:

– Прикажете вина?

В ответ первый незнакомец вынул лян серебра и отдал его Ли Сяо-эру со словами:

– Эти деньги возьми себе, а сейчас принеси кувшина три-четыре лучшего вина. Когда же придут гости, подай вина, закусок и ни о чем не спрашивай.

– Кого вы желаете пригласить, господин? – спросил Ли Сяо-эр.

– Я прошу тебя, – отвечал пришедший, – сходить в лагерь для ссыльных и позвать сюда начальника лагеря и надзирателя. Я хочу с ними побеседовать. Если они будут о чем-нибудь расспрашивать, скажи им, что здесь их ждет один начальник, у которого есть к ним дело.

Ли обещал все исполнить. Сперва он отправился за надзирателем, вместе с ним пошел в дом начальника, и втроем они направились в кабачок. Здесь Ли успел заметить, как неизвестный ему военный почтительно приветствовал гостей.

– Нам не приходилось встречаться раньше, – сказал начальник лагеря. – Могу ли я узнать ваше почтенное имя?

– У меня к вам письмо, – отвечал незнакомец, – и вы сейчас все узнаете. Подай-ка вина! – обратился он к Ли.

Ли тут же принес вина и фруктов и расставил на столе тарелки с закусками. Военный наполнил чашки и пригласил гостей садиться. Все это время Ли был очень занят, он обслуживал своих гостей и летал, как челнок в ткацком станке,

Второй гость, пришедший вместе с военным, приказал подать чан с горячей водой и стал подогревать вино.

Выпив чашек по десять, они снова заказали вина и велели принести обед. Когда все было подано, военный обратился к Ли:

– Ну, теперь мы сами будем подогревать вино, а ты не приходи, пока не позовем. Нам нужно побеседовать.

Ли послушно вышел и, подозвав жену, сказал:

– Жена, эти люди пришли сюда неспроста.

– С чего это ты взял? – спросила жена.

– Судя по их говору, они из Восточной столицы, в Цанчжоу приехали впервые и не были знакомы с начальником лагеря. Когда я подавал вино и закуски, то слышал, как надзиратель произнес: «Командующий Гао Цю». Уж не замыслил ли этот военный что-то против Линь Чуна! Я постою у дверей, а ты спрячься за занавеской и послушай, что они говорят!

– Сходи-ка ты лучше в лагерь и позови Линь Чуна, может он их признает, – предложила жена.

– Ничего ты не понимаешь! – прикрикнул на нее Ли. – Линь Чун человек вспыльчивый и сгоряча может убить человека или спалить дом. Вдруг окажется, что незнакомец как раз и есть тот самый Лу Цянь, о котором он нам рассказывал? Неужели Линь Чун отпустит врага живым? А если произойдут какие-нибудь неприятности, то и нам с тобой несдобровать. Поди-ка лучше послушай, а потом мы придумаем, что делать.

– И то верно, – согласилась жена, возвращаясь в комнату. Часа через два она вышла к мужу и сказала:

– Они все шептались, и я ничего не могла разобрать. Только и заметила, как тот, который похож на военного, вынул что-то завернутое в платок и передал начальнику и надзирателю. Верно, в свертке было золото или серебро. Я слышала, как надзиратель говорил: «Ладно, уж как-нибудь мы с ним покончим».

В это время гости потребовали супу. Ли поспешил выполнить приказание и в тот момент, когда менял тарелки, увидел в руках у начальника письмо. Ли подал еще супу, принес новые закуски, и гости просидели за столом еще около часа. Потом расплатились, и начальник лагеря с надзирателем первыми покинули кабачок; вслед за ними ушли и двое незнакомцев, опустив головы и пряча лица.