– Как скажете, шеф, – почти хором протянули Саша и Маша.

А едва недоумевающие, взятые из офиса в пожарном порядке стажеры уселись в «галошу», Павлов глянул на часы и понял, что Григоровой пора звонить. Он быстро набрал номер Усть-Пинского суда и получил по телефону такую выволочку, какой не знал со времен собственного стажерства. Нет, Ольга Александровна все поняла, а главное, сделала правильно, но многочасового напряжения неизвестности выдержать не сумела.

– И Шамилю позвони, бесстыдник! – по-свойски отчитала его женщина. – Он тут весь наш Северный Урал вверх тормашками перевернул – тебя да стажера своего ищет.

«Не сейчас…» – горестно подумал Артем и сразу же вспомнил слова Мишки Рыбака, что, если все сделано всерьез, рядового исполнителя заказа уже нет в живых.

– Что-нибудь случилось, Артемий Андреевич? – осторожно поинтересовался замерший на заднем сиденье Саша.

– Работа наша случилась, – вздохнул Артем и достал из портфеля планшет и набор фломастеров. – Итак, я буду называть состав преступления, типичного для рейдеров, а вы будете определять номер статьи УК. В Тригорске это может пригодиться.

Стажеры затаили дыхание.

– Чаще всего рейдеры совершают мошенничество. Причем группой лиц, по предварительному сговору и в крупном размере. Назовите номер статьи.

– 159-я! – мгновенно сообразил Саша.

– Я бы сказала, 159-я, часть вторая, – тихо добавила Мария.

Артем удовлетворенно кивнул. Если Спирского когда-нибудь удастся изобличить, эта статья уголовного кодекса станет для него самой важной.

– Отлично, оба правы, но Маша дала более полную квалификацию. Кстати, какое самое громкое дело по данной статье было заслушано в суде за последний год?

– Вы про Ходорковского? – снова первым отреагировал Саша. – Но ведь его дело не было рейдерским, да и квалификация была по части четвертой…

– Вы правы, Александр, – кивнул Артем, – с небольшим «но».

Он даже спиной чувствовал, как напрягся, услышав это многозначительное «но», стажер.

– Я не исключаю, что Ходорковский не брезговал теми или иными рейдерскими приемчиками, – задумчиво сказал Артем, – но судили его не за это. А если проследить реализацию этого «национального проекта» полностью, от «Байкалинвеста» до конечного потребителя, то уж больно схема выглядит похожей на широкомасштабный рейд государства в пользу отдельных заказчиков.

Стажер досадливо засопел. Не разглядеть в действиях государства столь явных признаков мошенничества группы лиц по предварительному сговору и в крупном размере было обидно.

– Это уже политика, – наконец-то нашелся, как отыграться, он, – а политика – не наша профессия.

Павлов рассмеялся и тут же задал следующий вопрос:

– Ну хорошо, а если рейдер «попросил» заключить соглашение об имуществе за символическую плату? Вот… как в Тригорске, где акционер Прошкин дал рейдерам доверенность на полное управление своими акциями. Без единого слова о деньгах…

Стажеры молчали.

– А зачем он это сделал? – наконец-то поинтересовалась Маша.

– А у него сына в изолятор посадили, – пояснил Павлов, – а затем пообещали содействие освобождению в обмен на управление его акциями…

– Чистое вымогательство, – тут же отозвалась Маша, – статья 163-я!

Павлов оглянулся на молчавшего Сашу, и тот демонстративно откашлялся и добавил:

– Сделка явно была совершена под принуждением. Поэтому лучше ставить вопрос о возбуждении уголовного дела по статье 179-й.

Павлов смешливо поднял брови:

– Но ведь принуждение совершает не рейдер, а государственная служба. Так против кого направлена статья 179-я? Против изолятора? Или против оперативников? А может, против того, кто руководит и теми и другими?

Саша растерянно молчал.

– Вы правы, Саша, политика – не наша профессия, – усмехнулся Артем, – но понимать, по каким статьям идет политик, и уметь их использовать, чтобы защитить клиента, надо. Кстати, вы, Саша, этим и займетесь…

Стажер опешил:

– Я?!

– Именно, – кивнул Артем. – Когда мы приедем в Тригорск, вы подготовите для Прошкина полный комплект исковых документов.

Саша, потрясенный таким поворотом дела, умолк, но в разговор тут же вступила Маша.

– Прошкин не согласится, – возразила она шефу, – он же понимает, что можно сделать с его сыном в изоляторе.

Павлов, охотно соглашаясь, кивнул:

– Ну-ка, Саша, скажи нам, какая это статья?

– 119-я, – мрачно отозвался стажер, – «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». Только это не пройдет…

– Почему? – живо спросил Артем.

Его остро интересовало, как оценивают силы и возможности адвокатуры именно эти, молодые…

– У них же все схвачено, Артемий Андреевич, – нехотя произнес парень, – они даже про вас при желании могут все узнать…

– Что, например?..

– Да что угодно: от номеров кредиток, ИНН и пенсионного номера до личных переговоров по телефону…

– Какая статья, Маша? – кинул вопрос девушке Артем.

– Нарушение неприкосновенности частной жизни, – печально отозвалась она, – статья 137-я или даже 138-я – «Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений…»

Павлов удовлетворенно кивнул:

– Этим займетесь вы.

– Я?! – опешила девушка.

– Совершенно верно, – энергично подтвердил Павлов. – Рейдеры в Тригорске нарушили очень многое. Я еще покажу вам, как они незаконно получили сведения, составляющие коммерческую, налоговую или банковскую тайну. Там есть о чем поговорить с бухгалтером Батракова…

– Это 183-я статья УК, – уже веселее прокомментировал Саша, понявший, что отдуваться будет не он один. – Вот только я не понял, Артемий Андреевич, зачем все это? Ясно же, что от этого почти ничего не зависит.

Артем невесело кивнул и протянул стажерам длинный, составленный им лично список.

– Это работники НИИ, которые так или иначе пострадали от рейдеров. И если хотя бы один из этого огромного списка согласится подать иск, все изменится. Кардинально.

Стажеры притихли, и Павлов мысленно перебрал, все ли сделал, что мог.

«Может, журналистов подключить? Вопрос – кого…» Сколь ни хамски был проведен захват «Микроточмаша», юридическая сфера требовала особой деликатности в подаче материала.

Артем вздохнул. Он бы с удовольствием доверил такой материал Андрюше Колесникову. Статьи этого журналиста отличались незаурядной остротой, а задорная, искрометная манера письма делала Колесникова настоящим лидером среди собратьев по цеху. Однако надо отдать должное его таланту: Колесников никогда не переходил грани дозволенного; именно его человеческий такт и позволял ему вот уже почти семь лет неотступно следовать за руководителем страны, описывая все его вздохи, улыбки, оговорки и жесты в самой забавной манере.

Артем улыбнулся. Они с Андрюшей дружили уже давно, так что рассчитывать на его профессиональную помощь было разумно. Одна беда: о необходимости выехать за пределы Москвы предупреждать следовало заранее, а события в Тригорске давно уже набрали скорость курьерского поезда. Павлов просто не успевал.

Бугров приехал на «Микроточмаш» лично, уже после шести.

– А почему предварительно не позвонил? – насторожился Колесов.

– Не телефонный разговор, – поджал губы оперативник и мотнул головой в сторону Коровякова переулка: – Пошли погуляем.

Сердце Сергея Михайловича оборвалось.

– Ну, хорошо… пошли, – принял он приглашение и не ошибся: дело было – хуже некуда.

– Короче, Сереж, – прямо сказал Бугров, – эксперты уперлись: они считают, что на самом деле в спецчасти произошло убийство с последующей имитацией самоубийства.

– Но ты же обещал! – обомлел Колесов. – Ты же сам говорил, что у них база – хуже некуда! Ты же, бл…, деньги с меня взял!

– Ты думаешь, мне легко?! – взорвался Бугров. – Если эти козлы на меня капнут…

Отчаянно зазвонил телефон, и потрясенный Колесов сунул руку в карман.