– Спасибо, Сережа, – поблагодарил помощника Артем и повернулся к стажерам: – Надеюсь, вы подготовили план работы на завтра?

Те переглянулись.

– Быстро, – скомандовал Артем, – нам в шесть утра вставать!

Уже далеко за полночь Петр Петрович признал, что не отзывающийся на звонки Сергей Михайлович, скорее всего, бежал, а к четырем утра позвонил Гриша.

– Нашел я хату, где прятался Колесов, – сухо отчитался начальник службы безопасности, – но делать там нечего.

– Может быть, хоть какие-то бумаги остались? – вскочил с кровати Спирский.

– Может, и остались, но мне туда не пробиться: следственная группа работает.

В голову Петру Петровича ударила кровь.

– А что они там потеряли?

– Четыре трупа и машина, – так же сухо отчитался Гриша. – Номера уральские. Колесова, само собой, среди трупов нет.

Петр Петрович охнул и сполз с гостиничной кровати. В том, что убитые – уральские киллеры, у него сомнений не было.

– Так… жди моих распоряжений, – приказал Петр Петрович и тут же начал набирать номер Кравчука.

Абонент не отзывался.

Спирский набрал номер Кухаркина, некоторое время ждал, но и этот номер был недоступен. Лично подчиненных ему людей в городе Тригорске, судя по всему, уже не было.

– И что мне делать? – вслух спросил себя Спирский. У него оставалось в Тригорске несколько мелких дел, а главное, он так и не сумел выполнить заказ Ноя. Но в такой ситуации ему следовало забирать последние документы на НИИ, выезжать в Москву и сразу же, утром, прямо в Москве перепродавать «Микроточмаш» Фриду – какие бы претензии Заказчик рейда Аксенов потом ни выставил.

– Гриша, – позвонил Петр Петрович начальнику службы безопасности, – подъезжай к «Олимпии». Мы едем в Москву.

Еще вчера, когда Некрасов сказал, что решение Григоровой получено, Аксенову стало ясно: Спирский проиграл. А когда простодушный Валерий Матвеевич упомянул имя Фрида, сердце Аксенова подпрыгнуло и застряло где-то в горле. Иван Степанович прекрасно знал: перед Фридом, а точнее, перед его капиталом, устоять невозможно, а значит, Спирский уже переметнулся. И это означало, что всю игру следовало переключать на себя.

Именно это Аксенов и сделал: ночью же позвонил Кравчуку и Кухаркину и внятно объяснил, что ждет этих «шестерок», если его, Аксенова, попробуют кинуть. И «шестерки» все поняли правильно, и к утру во всем Тригорске оставалась только одна неуправляемая фигура – адвокат. Ему Аксенов и назначил встречу в недавно открытом по настоянию Свечникова устричном баре ресторана «Олимпия».

Вымуштрованному персоналу бара уже сообщили, что их рабочий день начнется часа на четыре раньше, чем обычно, однако Аксенов не торопился: важно было показать адвокату, кто здесь главный. Так что, когда первый заместитель губернатора все-таки появился, Павлов уже откровенно скучал за лэптопом и начатой дюжиной каменных устриц.

– Ну, здоров, адвокат! – не подавая руки, поздоровался Аксенов.

Он всегда отличался могучим телосложением и знал, какое впечатление производит на людей – вкупе с бритой начисто головой.

– Добрый день, господин Аксенов, – дружелюбно отозвался тот.

– Ну, что делать-то будем? – пододвинул к себе тарелочку с устрицами Аксенов. – Как тебя урезонить-то?

Адвокат на мгновение замер.

– Я – юрист, Иван Степанович, поэтому будьте добры, уточните, для чего именно вы пригласили меня на встречу?

– Закрыть вопрос, – посмотрел ему в глаза Аксенов. – Ты приехал, поработал, а теперь – давай назад, в Москву. А мы тебя и отблагодарим, и, как говорится, все издержки учтем.

Павлов поднял брови:

– Если я вас правильно понял, то вы мне предлагаете прекратить работу по этому делу и сдать моего клиента. А вы мне за это оплатите издержки. Правильно?

– В точку, – кивнул Аксенов. – Еще и премию выпишем.

Адвокат сосредоточенно хмыкнул:

– Иван Степанович, вы как-то странно представляете себе мою работу и мое положение. Как бы вам объяснить. Вот смотрите…

Он подцепил очередную устрицу и продемонстрировал ее Аксенову:

– Видите устрицу? Она уже вскрыта, но еще жива. И если капнуть кислотой…

Павлов поднес половинку лимона, выдавил каплю сока, и мягкая мантия устрицы дернулась и стала, извиваясь, сжиматься. Аксенов заинтересованно следил.

– Видите, – показал глазами Павлов, – как тщетно она пытается избавиться от боли?

– А в следующую секунду ее проглотят, – рассмеялся Аксенов.

Он видел это десятки раз.

– И все – пустая ракушка, – продемонстрировал створку Павлов, – и годится она разве что на пуговицы.

– Ближе к делу, господин адвокат, – нетерпеливо усмехнулся Аксенов.

Но тот словно и не слышал нетерпения в голосе второго человека в губернии.

– А ведь раньше, прежде чем ее съесть, повар возился, пытаясь ее открыть, а она не давалась и сжимала створки все крепче и крепче…

Аксенов заерзал и, сгорая от нетерпения, продолжил вместо адвоката:

– А потом ей вонзили между створок нож, взломали открывалкой, капнули лимонным соком и – в рот… Вот только к чему вы все это?

– А к тому, Иван Степанович, – серьезно пояснил Павлов, – что адвокат – такая же устрица. И если его тронуть, он обязан захлопнуть створки! Он никому не может открывать их, кроме своего доверителя.

– Почему это? – не согласился Аксенов.

– Потому что если он даст слабину и откроется, – все с той же серьезностью продемонстрировал на устрицах весь процесс адвокат, – то его тут же выпотрошат – до основания! И никому он будет не нужен, вот как эта пустая ракушка.

Аксенов стиснул зубы, хотел ответить резкостью, но ему позвонили. Он вытащил телефон, прочел короткое СМС-послание только что вышедшего из нотариальной конторы юриста и недобро рассмеялся.

– А ты и так уже никому не нужен, – поднял он глаза на адвоката, – и знаешь почему?

– Почему? – поинтересовался адвокат.

– Потому что тебя уже вскрыли!

Павлов насторожился:

– И кто?

– Твой собственный клиент Батраков! – усмехнулся Аксенов. – Сдал он тебя, господин адвокат! Только что сдал…

Аксенов резко поднялся и двинулся прочь, едва не сбив попавшегося по пути официанта. Его юрист уже оформил передачу пансионата от Батракова, а значит, рейд был завершен – по крайней мере, для него лично.

Павлов получил доставленное с нарочным решение Григоровой в шесть утра, а потому выслушал Аксенова спокойно. В конце концов, то, что Заказчик наконец-то раскрылся, было ему на руку. Но вот сказанное заместителем губернатора о Батракове насторожило. Артем немедленно, прямо из бара, позвонил директору НИИ, но тот не отзывался. «И что же произошло на самом деле?» А еще через пару минут ему позвонил Ванюша:

– Артемий Андреевич! Батраков отдал пансионат!

– Откуда известно? – не поверил Артем. – Насколько это достоверно?

– Здесь, в суде, все только об этом и говорят!

Павлов на секунду задумался. То, что «красный директор» дрогнул, было неприятно. И, главное, Павлов не до конца представлял, как они оформили передачу юридически, в условиях жесткой схватки двух сторон.

«Вот тебе и иллюстрация ко вчерашнему разговору… – хмыкнул он. – Тут тебе и должностное преступление, и самоуправство…»

– Ты запустил решение Григоровой? – спросил он помощника.

– Да, – выдохнул Ванюша, – сейчас начну судебных приставов долбить, чтобы шли в НИИ – «клещей» изгонять.

– Молодец, – похвалил помощника Павлов.

Мысленно перебирая все, что еще предстоит сделать, он поднялся на четвертый этаж и тут же увидел замерших у дверей его номера стажеров.

– А вы почему еще не в городе? – поднял брови Павлов. – Кто будет пакет исковых документов для Прошкина-старшего готовить?

Саша изготовился врать, открыл рот, да так и замер.

– Что случилось, Артемий Андреевич? – охнула Машенька.

– А что такое? – удивился Артем.