– "Благословенны скорбящие, ибо утешены будут".

Я поблагодарил его за подобные мысли, дав щедрые чаевые, и спросил его, откуда можно послать телеграмму, а затем – где находится Берггассе.

– Центральный телеграф на Барзеплац, – ответил он, – на Шоттенринг. А через пару кварталов оттуда на север – Берггассе.

Примерно час спустя, отослав телеграммы Кирстен и Нойману, я шел по Берггассе, пролегающей, как оказалось, между тюрьмой, где содержался Беккер, и госпиталем, в котором работала его подружка. Это совпадение было куда более замечательным, чем сама улица, населенная, похоже, в основном докторами и дантистами. Я особенно и не удивился, когда старушка – владелица здания, где доктор Абс занимал антресоли, – сообщила мне, что всего несколько часов назад постоялец уведомил ее о намерении навсегда покинуть Вену.

– Он сказал, что дела вынуждают его срочно переехать в Мюнхен, – объяснила она тоном, в котором сквозило некоторое изумление столь неожиданным отъездом, – или куда-то рядом с Мюнхеном. Он упомянул название, но боюсь, я его не запомнила.

– Случайно не Пуллах?

Она попыталась принять задумчивый вид, но получилось нечто больше похожее на раздражение.

– Точно не помню, – сказала она в конце концов. Как будто тень от облаков сошла с ее лица, когда она вернулась к своему обычному тупому выражению. – Однако он пообещал сообщить мне новый адрес, как только устроится.

– Он все вещи взял с собой?

– Да какие там вещи! – сказала она. – Всего пара чемоданов. Квартира-то меблированная. – Она снова нахмурилась. – А вы полицейский или кто?

– Нет, что вы! Меня интересуют его комнаты.

– Что же вы сразу не сказали? Входите, господин...

– Профессор, – сказал я, надеясь придать своим словам типично венскую педантичность. – Профессор Куртц. Мы с доктором Абсом приятели господина Кенига, который и сообщил мне, что, по его мнению, герр доктор скоро освободит отличную комнату по этому адресу. Я последовал за старушкой в большую прихожую, которая заканчивалась высокой стеклянной дверью. Сквозь нее виднелся дворик с одиноким платаном. Мы повернули к лестнице из сварной стали.

– Полагаю, вы извините мою осторожность, – сказал я. – Просто я не знал, насколько достоверна информация моего друга. А он между тем очень настойчиво уверял меня, что это отличная комната. Надеюсь, мне не нужно говорить вам, мадам, как трудно в наше время джентльмену найти подходящую квартиру в Вене. Вероятно, вы и сами знакомы с Кенигом?

– Нет, – сказала она твердо, – я никогда не видела друзей доктора Абса. Он был очень нелюдим. Но вас хорошо проинформировали, вряд ли вы найдете лучшее жилье за четыреста шиллингов в месяц. И район здесь очень хороший. – У двери в квартиру она понизила голос: – Ни единого еврея. – И, вытащив ключ из кармана жакета, вставила его в замочную скважину большой красного дерева двери. – Конечно, было несколько до Присоединения, даже в этом доме, но к началу войны большинство из них уехало.

Она открыла дверь и провела меня в квартиру, сказав с гордостью:

– Ну вот, всего шесть помещений. Квартира, конечно, не такая большая, как некоторые другие на этой улице, но ведь и не такая дорогая. Полностью меблированная, заметьте, но, кажется, я об этом уже говорила.

– Чудесно, – сказал я, осматриваясь.

– К сожалению, я еще не успела здесь прибрать, – извинилась она. – Доктор Абс оставил кое-какой мусор, который надо выбросить. Нет, я к нему не в претензии, ведь он заплатил мне деньги вперед за четыре недели, так как не предупредил заранее об отъезде. – Она указала на закрытую дверь. – Там очень большие повреждения из-за бомбежек. Во дворе был пожар, когда пришли иваны, но все скоро починят.

– Замечательно, – произнес я великодушно.

– Вот и хорошо. Я вас оставлю, побудьте немного здесь, осмотритесь, профессор Куртц. Уверена, вы почувствуете вкус к этому месту. А когда все осмотрите, заприте за собой дверь и постучите ко мне.

Старушка ушла, а я прошелся по комнатам, обнаружив при этом, что для одного человека Абс получал неимоверное количество посылок гуманитарной помощи, которые приходили из Соединенных Штатов. Пустых картонных коробок, с отчетливо обозначенными инициалами и нью-йоркскими адресами, я насчитал более пятидесяти.

Все это скорее походило на хорошо отлаженный бизнес, чем на гуманитарную помощь.

Закончив осмотр, я сказал старушке, что квартира для меня тесновата и поблагодарил ее за предоставленную возможность все посмотреть. Затем я побрел назад к своему пансиону на Шкодагассе.

Не успел я прийти, как раздался стук в дверь.

– Герр Гюнтер? – поинтересовался стоящий на пороге незнакомец с сержантскими нашивками. Я кивнул.

– Боюсь, вам придется пройти со мной.

– Я арестован?

– Извините, не понял, сэр?

Я повторил вопрос на ломаном английском. Американский полицейский стал нетерпеливо жевать жвачку.

– Вам все объяснят в штаб-квартире, сэр.

Я снял с вешалки пиджак и надел его.

– Вы не забудете прихватить свои документы, сэр? – Он вежливо улыбался. – Не хотелось бы возвращаться.

– Конечно, – сказал я, надевая шляпу и пальто. – Вы на машине? Или пойдем пешком?

– Грузовик прямо у входной двери.

Проходя через холл, я встретился глазами с домовладелицей. К моему удивлению, она совершенно не казалась взволнованной. Возможно, уже привыкла, что ее гостей уводил международный патруль. Или, может, ее вполне устраивало, что за мою комнату будет уплачено независимо от того, сплю ли я в ней или в камере полицейской тюрьмы.

Мы влезли в грузовик, проехали несколько метров на север, вскоре повернули направо и покатили на юг вдоль по Ледерергассе, прочь от центра города и штаб-квартиры Международной военной полиции.

– Разве мы едем не на Кэртнерштрассе? – спросил я.

– Международный патруль здесь ни при чем, сэр, – объяснил сержант. – Мы едем в Штифтсказерне на Мария-Хильфер-штрассе.

– И с кем же мне предстоит повидаться? С Шилдсом или с Белински?

– Вам все объяснят.

– Правильно, когда мы туда попадем.

Исполненные в стиле псевдобарокко, с полурельефными дорическими колоннами, грифонами и греческими воинами, парадные ворота Штифтсказерне, штаб-квартиры 796-го отделения военной полиции, несколько нелепо располагались между двумя входами-близнецами в магазин Тиллера и составляли единое целое с четырехэтажным зданием, которое выходило на Мария-Хильфер-штрассе. Мы проехали под массивной аркой и, миновав главный корпус, затем учебный плац, направились к другому зданию, где поместились военные казармы.

Грузовик миновал еще какие-то ворота и остановился около казарм. Мы вошли внутрь и, преодолев пару лестничных маршей, оказались в большом светлом помещении, из окна которого открывался впечатляющий вид на противовоздушную башню[8], возвышавшуюся на другой стороне плаца.

Шилдс поднялся из-за письменного стола и широко улыбнулся, будто старался произвести впечатление на зубного врача.

– Давай заходи и садись, – сказал он мне, как своему старому приятелю, и посмотрел, на сержанта: – Он пошел спокойно, Дженни? Или тебе пришлось выколачивать дерьмо из его задницы?

Сержант слегка улыбнулся и невнятно пробормотал нечто для меня непонятное. «Неудивительно, что их английский невозможно разобрать, – подумал я. – Американцы все время что-то жуют».

– Будь где-нибудь поблизости, Дженни, – добавил Шилдс. – На случай, если придется грубо обойтись с этим парнем. – Он усмехнулся, подтянул брюки и уселся напротив меня, расставив толстые ноги на манер какого-нибудь самурайского властителя, только он был, наверное, раза в два покрупнее любого японца.

– Прежде всего, Гюнтер, должен тебе сказать, что там, в Международной штаб-квартире, есть некий лейтенант Кэнфилд, настоящий дерьмовый британец, который с удовольствием получил бы от кого-нибудь помощь в одном маленьком дельце. Похоже, какой-то каменотес в английском секторе загнулся, когда на его сиськи свалился камень. Почти все, включая босса того лейтенанта, полагают, что это, скорее всего, несчастный случай. Однако этот лейтенант из умников. Он, видишь ли, начитался про Шерлока Холмса и даже задумал поступить в школу детективов после армии. Так вот, у него своя теория. Он уверен, что кто-то возился с книгами покойника. Ну, я не знаю, достаточный ли это повод, чтобы убить человека или нет, но зато мне известно другое: ты заходил в контору Пихлера вчера утром после похорон капитана Линдена. – Он захихикал. – Черт, признаюсь, Гюнтер, я за тобой шпионил. Ну, что ты на это скажешь?