— Сейчас, бабушка, сделаю, — солидно отвечает Колька.

Раз, раз! Отрезал полоску жести, кусочек тонкой балалаечной струны. Загнул. Пристукнул молотком.

— Получайте, бабушка!

Оказалось, что больше всего пользовались спросом у хозяек эти иголки и еще резиновые кружочки под пробку примуса. Тогда Колька организовал субботник. Ребята натащили в его мастерскую целую гору рваных галош, кусков автомобильных камер, консервных банок. И пошла работа! Заостренным концом стальной трубы вырубали резиновые кружочки. Резали жесть. Стучали молотками.

В полдень Колька в сопровождении помощников обошел все сорок две квартиры своего двора и каждой хозяйке вручил по три запасных кружка и по шесть примусных иголок. Соседи не нарадуются:

— И что за сын у Натальи! Золотые руки.

Такая популярность хоть и нравилась Кольке, но отнимала очень много времени. А время ему нужно для более серьезного.

Была у Кольки Пугачева одна страсть. Море и корабли.

Еще когда он не ходил в школу, к ним в гости приезжал дядя Сережа — мамин брат. Высокий, в красивой морской форме, с кортиком на черных ремнях и с золотыми погонами. Дядя Сережа пробыл в гостях две недели. Каждый день они отправлялись на речку рыбачить. За эти дни Коля столько наслушался от дяди о море, что решил стать моряком. Уезжая к себе на Тихоокеанский флот, дядя Сережа подарил ему матросскую тельняшку и маленький толстый атлас морских карт СССР. Сделал белоснежный бот со всеми положенными парусами и резиновым моторчиком. Этот бот Коля пускал плавать в большом мамином корыте. Крутя винтом, он медленно плыл, от его форштевня бежали крохотные волны. А Коля мечтал о настоящих больших кораблях, о путешествиях в дальние страны. Через год дядя Сережа прислал ему из Владивостока большую книгу в голубом переплете «Модели судов». И Колька стал строить корабли…

На длинной, во всю стену мастерской, полке расположился знаменитый на всю округу Колькин «морской музей». Каких только судов здесь нет! Рыбачьи, лодки-плоскодонки. Морские ребристые шлюпки с крохотными веслами. Белоснежный стремительный глиссер. Красавец бот с резиновым мотором. Легкая парусная яхта. А посредине полки — море. По темно-синим бумажным волнам навстречу друг другу под всеми парусами идут два больших корабля. Если долго смотреть, то кажется, что они все ближе и ближе… Трехмачтовый корвет бесстрашно мчится вперед. На его палубе у тридцати медных пушек застыли канониры, готовые вот-вот поднести зажженные фитили к орудиям. Раз! И весь корабль опояшется клубами порохового дыма. Из жерл пушек вылетят вместе с огнем раскаленные чугунные ядра, помчатся, сметая все на своем пути.

Наперерез корвету на крыльях черных пиратских парусов летит двухмачтовая бригантина. Она будто присела на волнах, готовая к решающему броску. Вдоль борта бригантины с оружием, крючьями, мотками веревок в руках застыли яркие фигурки морских разбойников — корсаров… Корабли вот-вот сойдутся. Почти в упор грянет залп с корвета. И оставшиеся в живых корсары кинутся на абордаж…

Эта затея родилась неожиданно. Пугач со своими друзьями собрались как-то вечером на пустыре у разваленного сарая.

Весна. Между высокими стеблями серого прошлогоднего бурьяна буйно зеленела молодая трава. Кое-где виднелись золотые головки одуванчиков… Хорошо! Пугач лежал на спине, закинув руки за голову, и глядел на стремительный полет стрижей, совершавших вечернюю разминку перед заходом солнца.

— Вот бы полететь, как они, — мечтательно протянул он.

— Скажешь тоже! Без самолета не полетишь, — откликнулся Жорка — Рыжий.

— А барон Мюнхгаузен на утках летал, — вспомнил кто-то. — А что, если и нам попробовать?…

И тут в разговор вступили остальные:

— Ля! А где ж ты уток возьмешь?

— Уток, ясно, не возьмешь… А вот воробьев — прорва.

— Только надо сперва на собаках попробовать. В космос тоже сперва Белку и Стрелку посылали.

— Так давайте пусть сначала наш Тузик полетит!

Черно-белый щенок Тузик лежал рядом с Колькой и, услышав свое имя, подал голос:

— Гав! Гав-гав!

Ребята засмеялись:

— Он согласен!.. Видишь, хвостом вертит, как пропеллером!

— Так это ж сколько воробьев нужно, чтоб Тузика поднять? Штук тридцать!

— Тю-у-у, тридцать! Мало.

— Тогда пятьдесят!

— И пятьдесят не поднимут, — настаивал Пугач. — Надо сто!

— Ого-го! Сто! Сто, конечно, поднимут, — решили остальные.

— А как ты к ним Тузика прицепишь? — ехидно спросил Рыжий. Но Пугач не растерялся:

— Сперва наловить надо! А потом уже прицепим как-нибудь…

— Правильно! Сперва ловить давайте! Сто штук! — бурно приветствовали мальчишки пугачевскую затею.

На следующее утро Рыжий притащил два ящика, которые лежали возле черного хода в магазин. Подставили к ним с одного края по колышку. К колышкам привязали шпагат. Под ящики насыпали хлебных крошек, пшена. Птицеловы спрятались за штабелем кирпичей, и охота началась… Вот к ящикам подлетел отчаянный воробей. Поклевал крошек. Почирикал и упорхнул.

— Дергать надо было! — шипит Пугачу на ухо Рыжий. — Прозевали.

— Молчи, тютя! Много ты понимаешь. Пусть он побольше приведет с собой.

И правда. Вскоре под ящиком собралась целая куча воробьев. Они подняли ужасный гвалт. В самый разгар драки Пугач дернул за шпагат.

— Ура-а-а! — закричали охотники. — Штук пятьдесят сразу! — и всей ватагой кинулись смотреть добычу.

— Тю-у-у! — разочарованно протянул Рыжий. — Раз, два, три… всего семь воробьев. А я думал — пятьдесят!

— Тащи клетку! — распоряжался Пугач и сам осторожно, чтоб ее выпустить остальных, вынимал воробьев по одному.

Под вечер в большой клетке, где когда-то жил попугай, уже сидело тридцать семь пленников. Им кидали крошки. Но воробьи, обессилев от попыток вырваться, забились по углам, ничего не ели и молча ожидали своей участи.

Рената и близнецы издали наблюдали за охотой. Никого близко Пугач не подпускал. «Зачем, ему столько воробьев? — думала Рената. — Они же не чижики. Петь не умеют…»

— А что они с воробьями сделают? — спросила она близнецов.

— Обыкновенно, — сказал Вовка, — головы поотрывают.

— И пожарят. Или суп сварят, — уверенно заявил Женька.

Рената поглядела на близнецов грустными глазами и пошла в самый дальний конец пустыря. Села за трубами на белый камень. И стала думать, как выручить из беды воробьев. Думала-думала и решила: надо сперва поближе к охотникам подобраться. А там видно будет. И на четвереньках, прячась за высоким прошлогодним бурьяном полезла к ловцам. Лезла-лезла. Руку колючкой наколола. Коленку о камень ободрала. Больно. Выглянула: а лезть еще больше половины осталось. Отдохнула немножко и опять двинулась. Только добралась до кирпичей, за которыми мальчишки сидели, а они как вскочили, как побежали. Чуть ей на руку не наступили. Кричат у ловушек: «Есть! Еще дуралей поймался!»

Огляделась Рената. А рядом клетка стоит! И никого нет. Все к ловушкам убежали. «Выпущу!» — решила Рената. Бросилась к клетке и раскрыла дверцу. А воробьи сидят. И никто не улетает. Перепутались очень. Похлопала она ладошкой по клетке. Выскочил один в дверцу. «Чивик!» — закричал радостно. Да как взлетел свечкой вверх. А за ним — остальные. Один за другим. Вмиг опустела клетка. Вскочила Рената, пригнулась и побежала прочь. И никто бы не узнал. Но попалась на пути Сонька. Она где-то недалеко пряталась. Закричала Сонька:

— Пугач! Пугач! А Ренка всех твоих воробьев покрала!

Добежала Ренка до своего подъезда. Обернулась. А ее Пугач догоняет. Налетел на нее. Глаза злющие. В руках палка здоровенная.

— Ты что!.. Ты что сделала?! Зачем моих воробьев покрала?

Ренка смотрит ему в глаза и никак отдышаться не может:

— Не крала!.. Я не крала! Я их только выпустила.

И тут как раз вышла на крыльцо мама. Увидела Пугача с палкой:

— Что тут у вас?… Иди, Рена, домой ужинать.

— Я приду! Я сейчас! Ты не думай! — крикнула Рената Пугачу и побежала к маме.