— Думаю, что так, — кивнула я.

— А мне это совсем не нравится! Слышишь, Дейдра? — Тори обратилась не ко мне, а в пустоту, адересуя свои слова Хозяйке, которая, без сомнений, наблюдала за мной. — Я слишком ценю свою приватность и не намерена делать исключений ни для кого, даже для тебя.

С этими словами она вызвала Знак Инь и начала накладывать на весь дом защитные чары Хаоса. Я ожидала, что она так поступит, поэтому не стала специально просить об этом. Хотя, если бы Тори не сообразила, пришлось бы попросить — ведь дальше я собиралась рассказать о том, о чём Хозяйка не знала и, как теперь я решила, пока знать не должна. А чары Хаоса (или Порядка) были для неё непроницаемыми, тогда как любое защитное заклятие, наложенное с помощью Формирующих или Источника, она могла спокойно обойти.

— Вообще-то я нарушаю запрет Кевина, — сказала Тори, проверяя свою защиту на целостность. — Но что он мне сделает? В угол поставит, что ли?

Утверждённые Кевином правила поведения в космическом мире представляли собой брошюру на шесть сотен страниц[37]. Бóльшую её часть занимали разного рода советы и рекомендации, а в самом начале крупным шрифтом были перечислены магические действия, которые строжайше воспрещались. К таковым, в частности, относилось использование стационарных, требующих постоянной энергетической подпитки заклятий, поскольку здешние измерительные приборы могли выявлять манипуляции с Формирующими. Правда, чары Источника, Порядка или Хаоса, если применять их аккуратно, не задевали Формирующие, но тем не менее данный запрет распространялся на все подобные чары, независимо от их происхождения.

Установив защиту, Тори вернулась на диван, но уже не села, а полулегла, подперев голову рукой.

— Что ж, Хозяйка нам больше не мешает, — подытожила она. — Теперь мы можем спокойно подумать, чего на самом деле хотел от тебя Источник.

— Я уже думала об этом, — ответила я, — и, кажется, всё поняла. Если бы Хозяйка так резко не набросилась на меня, я бы сообразила это раньше. А так…

И я дополнила предыдущий рассказ короткой перепалкой с Викой, потом — разговором с Ланой, дальше — своими размышлениями перед тем, как Источник силой затащил меня в Круг Адептов, а на десерт — выводами, к которым пришла после ссоры с Хозяйкой. Я ожидала, что Тори станет перебивать меня, уточнять, переспрашивать, но она слушала молча, всё больше мрачнея.

— Наверное, мне стоит поблагодарить тебя, — произнесла Тори, когда я договорила. — Поблагодарить за то, что ты не поспешила мириться с Хозяйкой. Я не представляю, что там затеяли Феб и Вика, причастна ли к этому Фиона, но в одном уверена — Мирддин не в курсе. А с Хозяйки вполне сталось бы сообщить ему о твоих подозрениях. Чтобы он сам разобрался со своей женой… А он бы разобрался! — Тори снова приняла сидячее положение и зябко обхватила плечи руками. — Страшно даже подумать…

— Боишься, что он может её убить? — спросила я.

— Да, боюсь. И Вика боится. Она с самого начала боялась. А я, слепая, не замечала! Это её отчуждение… Да, мы рассорились пять лет назад. Я обошлась с ней некрасиво. Сильно захотела стать Собирающей, быть поближе к Фионе… Но мы всегда мирились, всегда прощали друг друга. И на этот раз всё шло к этому — как вдруг она стала отдаляться. Вышла за Мирддина, приняла Хаос, замкнулась в себе… А дело было не в обиде на меня, вернее, не только в обиде. Она боялась выдать себя — даже передо мной.

— Послушай, Тори, — попыталась я успокоить её. — Не стоит так всё драматизировать. Даже если Вика задумала что-то против Мирддина, или, скорее, вопреки его воле, а он узнает об этом, то ничего страшного не случится. В конце концов, он любит её. А значит, простит.

Тори тяжело вздохнула.

— Да, он любит её, это верно. А Вика — нет. И когда он поймёт, что она вышла за него не по любви и даже не из жалости, а ради осуществления каких-то своих планов… Мирддин суровый человек, Дейдра, ты сама знаешь. Помнишь, ты показывала мне фрагмент его воспоминаний о Вивьене?

— Конечно, помню.

— Он любил Вивьену и одновременно ненавидел её — ну, это ты, конечно, заметила. Однако там присутствовал ещё один мотив, еле ощутимый, который проходил на втором плане. Мирддин прощал Вивьене всё, потому что она не предала в главном — продолжала любить его. Для него это было очень важно. И, безусловно, осталось важным. Точно так же и Вике он простит что угодно — но только не обманутую любовь. А она-то как раз в этом его обманула.

Я пересела на диван рядом с Тори и взяла её за руку.

— Что ты собираешься делать? Поговоришь с Викой?

— Не знаю. Боюсь, что сделаю только хуже. С тобой у неё был не срыв, а так — просто маленький приступ истерики. Но если я прижму её, Вика действительно может сорваться. По-настоящему. И тогда выдаст себя Мирддину… Честное слово, не представляю, что делать.

Мы долго сидели молча. Я снова начала чувствовать, как присутствие Тори напрягает меня. И это было очень странно — ведь теперь мой разум надёжно защищён. Тем не менее, напряжение присутствовало. И с каждой секундой нарастало…

Внезапно я всё поняла! Мой страх, что я нечаянно открою свои мысли, был только ширмой, за которой скрывалось нечто другое — подавленное желание. Я хотела Тори с тех самых пор, как она изменила внешность и перестала походить на Софи. Я хотела её — и боялась это признать. Потому что признать — означало смириться с тем, что моя связь с Софи не была исключением, результатом случайного стечения жизненных обстоятельств, что меня привлекают и другие женщины. Например Тори — которая уже и выглядит не так, как Софи, и характером от неё сильно отличается, и ведёт себя иначе, и вообще они совсем разные…

Но нельзя обманывать себя до бесконечности. Вот сейчас я сидела рядом с Тори, держала её за руку, прикасалась коленом к её ноге, пьянела от запаха её волос и кожи, сходила с ума от желания почувствовать вкус её губ…

— Дейдра, — наконец спросила она, — что ты так смотришь на меня?

— Просто хочу… — Мой голос сорвался, и я, судорожно вдохнув, выпалила: — Ты не против переспать со мной? Чисто по-дружески.

Не будь я так взволнована и напряжена, то, наверное, рассмеялась бы, глядя на обалдевшую от моих слов Тори.

Когда он вышел из храма Иштар, небо над Вавилоном уже посветлело, но до рассвета было ещё далеко. Тем не менее, ранних прохожих на площади хватало, чтобы Гленн не привлекал к себе внимания. Впрочем, подумал он, какое там внимание? Каждое утро храм покидают мужчины, проведшие там ночь, и для вавилонян это так же привычно, как для жителей Сумеречных Дельф привычны очереди паломников к пифиям.

Сунув руки в карманы куртки, Гленн двинулся наискось через площадь к Висячим Садам Шамурмат, где располагался один из спусков в подземный Зал Перехода. С полуночи до шести утра, когда наплыв туристов спадал, Зал был доступен для всех, в том числе и для праздных посетителей. Гленн был рад, что не придётся нанимать лошадь или пешком тащиться до ближайших Ворот Набу, а от них — до предместья, где заканчивалось действие блокирующих чар.

Но это была единственная его радостная мысль. Остальные не отличались особой весёлостью — в частности, он с содроганием представлял свою встречу с друзьями. Особенно, когда через пару часов вернётся Шейн и примется расспрашивать, как ему понравилась «та новенькая брюнеточка, м-м-м, сам бы съел». Мортон будет ржать, как идиот, Патрик — иронично улыбаться, Феб — смотреть на него с сочувствием, а Лана с Амалией… Вот их реакции Гленн боялся больше всего. Они ведь не знали его в более ранние времена, когда чуть ли не после каждого концерта устраивались разнузданные вечеринки с девочками-фанатками. Лана была свидетельницей только одной из них, самой последней, потом Патрик и Феб остепенились, так как нашли себе подруг, будущих жён, Гленн остепенился с ними за компанию (и тоже по веской причине), а Мортон и Шейн стали развлекаться на стороне. Да и в любом случае, совсем не зазорно закадрить одну из толпы поклонниц, которые и так вешаются тебе на шею, это вполне естественно. А вот ходить в храм Иштар, фактически бордель под религиозной вывеской, это уже совсем другой номер…