— Как замечательно! — воскликнула Мойра. — Я уже давно смотрю на вас издалека. Я пыталась вам дозвониться недели две, а теперь слышу какую-то невероятную историю о том, как вас похитили.

Я представил Джосси, которая отнеслась весьма скептически к словам Мойры.

— Похитили? — ее брови насмешливо взлетели. — Вас?

— Можете смеяться сколько угодно, — скорбно сказал я.

Мойра вручила стакан Бинни, а тот едва поблагодарил ее.

Невоспитанный тип, решил я. Выглядит странно, если мужчина позволяет женщине расчищать себе путь в такой толчее, чтобы добыть ему выпивку, а особенно, если это владелица лучшей лошади в его конюшне. Платила, конечно, она.

— Милочка, — обратилась Мойра Лонгерман к Джосси, — вскоре после того, как Ро выиграл Золотой кубок на моем чудесном Гобелене, кто-то украл его прямо с ипподрома. Так ведь? — Она вопрошающе улыбнулась мне, ее голубые глаза светились дружелюбием и любопытством.

— Точно так, — подтвердил я.

Бинни помрачнел еще больше.

— Как лошадь? — задал я вопрос.

Бинни наградил меня тяжелым взглядом и не ответил, но Мойра Лонгерман была преисполнена энтузиазма и жаждала поделиться новостями.

— Я очень хочу, Ро, чтобы отныне именно вы скакали на Гобелене на всех соревнованиях, и, надеюсь, вы согласитесь. Бинни говорит. Гобелен в отличной форме и готов выступать в Аскоте в будущую среду, и я много раз пыталась связаться с вами, чтобы узнать, примите ли вы предложение скакать на нем.

— Я уже пригласил другого жокея, — кисло сказал Бинни.

— Тогда откажитесь от его услуг, дорогой Бинни. — Под внешним добродушием этой оптимистки, похожей на птичку, чувствовалась железная воля, однажды уже обеспечившая мне скачку за Золотой кубок. Мойра, возможно, и уступала Бинни вдвое в физической силе, зато в два раза превосходила его силой ума.

— Может, лучше пусть скачет другой жокей... — начали.

— Нет-нет, — прервала она меня. — Я хочу, чтобы это делали именно вы, Ро. Никто иной меня не устроит. Я так и сказала Бинни, вполне определенно, как только вы выиграли Золотой кубок. Теперь, когда вы вернулись целый и невредимый, на мою лошадь сядете вы, или я сниму ее с соревнований.

— Она с вызовом посмотрела на Бинни, на Джосси и, решительно встряхнув белокурой кудрявой головкой, выжидательно повернулась ко мне. — Итак? Что скажете?

— Э... — выдавил я, что едва ли прояснило мою позицию.

— О, соглашайтесь, — вмешалась Джосси. — Вы должны.

Глаза Бинни из-под насупленных бровей метали молнии. Джосси без тени замешательства стойко выдержала удар.

— Но он выиграл Золотой кубок, — сказала она. — Вы не можете утверждать, что он никуда не годится.

— Именно это он и говорит, дорогая. — Мойра Лонгерман лучезарно улыбнулась. — Не странно ли?

Бинни сердито пробурчал что-то, разборчиво прозвучало лишь одно слово — «любители».

— Я полагаю, Бинни имеет в виду только то, — мило и непринужденно сказала Мойра, — что Ро, как и большинство жокеевлюбителей, всегда изо всех сил стремится выиграть и не поддастся на уговоры не делать этого.

Лицо Бинни побагровело. Джосси с трудом удерживалась от смеха. Мойра обратила на меня ясные голубые глаза, словно не вполне осознавая, что сказала секунду назад, а мои мысли лихорадочно и беспомощно метались в поисках разумного ответа.

— Как большинство жокеев, — нашелся я наконец.

— Очень мило с вашей стороны, Ро, — заметила она. — Вы всех считаете честными людьми.

Я был склонен, как большинство бухгалтеров, считать как раз обратное, но так уж вышло, я никогда особенно не интересовался делами Бинни. Тренировать скакуна, подобного Гобелену, само по себе было достаточно выгодно, чтобы не пытаться мухлевать с его результатами.

Бинни предпочел сделать вид, будто не понял истинного смысла слов Мойры, как бы не замечая пропасти, разверзшейся у него под ногами. Мойра наградила его недобрым Взглядом, развеяв иллюзии относительно своих возможностей столкнуть его туда.

— Дорогой Бинни, — прощебетала она, — я никогда не брошу тренера, который подготовил для меня призера Золотого кубка. Пока он продолжает выводить моих лошадей с прекрасным результатом, а я — выбирать, кто на них скачет.

Джосси кашлянула, нарушив последовавшее молчание, и сказала Бинни с симпатией:

— Надеюсь, вы сделали хорошую ставку в розыгрыше Золотого кубка? Мой отец всегда ставит понемногу на Золотом и Национальном. Просто ужасно, когда выигрываешь и одновременно проигрываешь. Папа говорит, в таких случаях чувствуешь себя ослом.

Если бы она намеревалась посыпать солью кровоточащие раны Бинни, ей, похоже, не удалось бы сделать это лучше. Мойра Лонгерман довольно хихикнула.

— Проказница, — сказала она, похлопав Джосси по руке. — Видишь ли, бедный Бинни так мало верил в успех, что не только не поставил на победу, но, как я слышала, к несчастью, сделал ставку на проигрыш. Какая обида.

Бедняга Бинни! Выиграть Золотой кубок и в итоге раскошелиться.

Искреннее потрясение отразилось на лице Бинни, и я понял, что масштабы осведомленности Мойры явились для него тяжелым ударом.

— Не стоит волноваться, — мягко сказала Мойра. — Что было, то прошло. И если Ро сядет на Гобелена в следующую среду, все будет прекрасно.

Бинни выглядел так, словно не сомневался — все будет далеко не прекрасно. Интересно, Бинни успел уже устроить так, чтобы Гобелен проиграл в среду? Любая лошадь, которая впервые выступает после победы на соревнованиях за Золотой кубок, идет примерно в равных шансах. Многие букмекеры были бы счастливы узнать наверняка, что им не придется выплачивать крупные суммы. Бинни мог подсуетиться и продать желанную информацию, рассудив, что поскольку я исчез, то некому испортить все дело. Бинни ужасно не везло последнее время.

Я подумал, что просто не в состоянии взять выходной в среду. Мне стало не по себе при воспоминании о горах незавершенной работы.

— Ро? — настаивала Мойра.

— Да, — ответил я. — О большем я и не мечтал.

— О, вот и славно! — Ее глаза засияли от удовольствия. — Тогда увидимся в Аскоте. Естественно, Бинни позвонит вам, если планы изменятся.

Бинни помрачнел.

— Расскажите мне все, — потребовала Джосси, когда мы взяли курс на тренерскую трибуну, чтобы посмотреть следующий заезд. — Всю душераздирающую сагу о вашем похищении.

Я коротко рассказал ей, не вдаваясь в подробности.

— Вы имеете в виду, что вас ни с того ни с сего запихнули на корабль и отплыли вместе с вами в Средиземное море?

— Совершенно верно.

— Как забавно.

— Это было довольно неприятно, — мягко пояснил я.

— Надо думать. — Она замолчала. — Вы сказали, что бежали. Как вам это удалось?

— Прыгнул за борт.

Ее губы сочувственно дрогнули. Я сообразил, что с того отчаянного заплыва минуло всего четыре дня. А казалось, будто это происходило в ином мире.

Джосси принадлежала реальному, разумному миру, понятному, хотя и не всегда приятному. Рядом с ней я чувствовал себя намного увереннее, рассудительнее — и в большей безопасности.

— Как насчет обеда на обратном пути? — предложил я.

— У нас две машины, — возразила она.

— Нет причин, которые помешали бы им обеим остановиться в одном месте.

— Справедливо.

Она снова была одета в расклешенный наряд, на сей раз мягкого терракотового оттенка. В ее облике не было ничего приглаженного, нарочитого, но и ничего неопрятного, неряшливого. Серьезная девушка, интересная и любознательная.

— На окраине Оксфорда есть приличный паб, — сказал я. — Я поеду за вами.

Я вовремя переоделся для скачки, взвесился и передал самое легкое из своих седел старшему конюху из Эксвуда, который сопровождал лошадей на скачки: он дожидался у двери.

— Лишний вес? — иронически спросил он.

— Четыре фунта.

Он возвел глаза к небу, что красноречивее слов выразило его мнение: на скачки с препятствиями для новичков тренерам следует приглашать профессиональных жокеев, а не любителей, которые не в состоянии похудеть до десяти стоунов шести фунтов. Я не счел нужным упомянуть, что в день розыгрыша Золотого кубка весил на восемь фунтов больше. Когда я подошел к парадному кругу, они с Джосси ждали, в то время как младший конюх кругами водил достойного Блокнота под моим седлом на попоне с номером. Номер тринадцать. Но кто нынче серьезно относится к суевериям?