— Это жаркий и пыльный край к югу от Гаскони.

— Ангарская война? — осведомился Бринд Амор, более сведущий, чем все остальные, несмотря на тот факт, что большую часть нескольких последних веков он провел во сне в пещере.

— Что это за война? — хмыкнул Лютиен.

— Ангарская война, — повторил Оливер с обиженным видом. — Более того, — сказал он, обращаясь уже к одному волшебнику, — я сражался под командованием самого де Буа, в четвертом Кабалезском полку.

Волшебник приподнял бровь и уважительно кивнул, хотя для всех прочих эта справка ровно ничего не значила. Оливер раздулся от гордости и огляделся по сторонам, но быстро сник, когда осознал невежество своих слушателей.

— Четвертый Кабалезский, — значительно продолжал он. — Мы забрались в самую глубину Ангарота, преследуя Красных Копейщиков, главную военную силу этой страны.

Бринд Амор встретил любопытные взгляды всех остальных и кивнул, придавая вес рассказу Оливера, хотя сам волшебник сильно сомневался в том, что тот когда-нибудь добирался до Ангарота. Немногие гасконцы, побывавшие в этих диких землях, смогли вернуться назад. Но Бринд Амор был наслышан об Ангаротской операции де Буа — одной из самых блестящих побед в истории военного дела.

— Мы не могли победить, — продолжал Оливер, — нас было двести против нескольких тысяч, и ни один из нас не надеялся выйти оттуда живым.

— И что же вы сделали? — спросил Лютиен после долгой театральной паузы, подавая приятелю ожидаемую им реплику.

Оливер щелкнул пальцами и надменно присвистнул:

— Конечно, мы атаковали.

— Все так и было, — вмешался Бринд Амор, прежде чем выражение глубокого недоверия успело появиться на лицах слушателей. — Де Буа распределил своих солдат в зарослях по периметру лагеря противника, снабдив их барабанами. Они стучали палками по деревьям, изображали крики огромных слонов и других боевых животных — и все это чтобы заставить врага поверить, что их очень много, целая армия.

— У Красных Копейщиков, уже достаточно потрепанных, — добавил Оливер, — была позиция, неудобная для ведения боя. И они отступили к горам.

— Де Буа следовал за ними и обманывал их пустыми угрозами, — закончил Бринд Амор. — К тому времени, когда командиры Красных Копейщиков разобрались в его обмане, четвертый полк получил необходимые подкрепления. Красные Копейщики Ангарота спустились с гор, ожидая схватки с небольшим отрядом, но все оказалось не так. Это была единственная победа Гаскони в той войне.

Оливер кисло взглянул на старика при этом последнем утверждении, но его недовольство вскоре растаяло, так как хафлингу слишком хотелось рассказать о своей роли в этом шедевре стратегии.

— Они собирались назвать это «Блефом Оливера», — заявил он.

Бринд Амор с трудом скрыл усмешку.

— Прекрасная история, — заметил Шаглин, явно не слишком поверивший в нее.

— Ну, и какой из нее можно сделать вывод? — поинтересовалась Кэтрин.

Оливер вздохнул и покачал головой, как будто вопрос был просто смешным.

— А разве мы не похожи на Четвертый Кабалезский полк? — спросил он.

— Объясни все как следует, — потребовал Шаглин.

— Вот и нам сейчас нужно атаковать, — без колебаний откликнулся хафлинг. Глаза едва ли не всех присутствующих расширилась от недоумения, но Оливер смотрел на одного волшебника, надеясь найти у него поддержку.

Бринд Амор кивнул и улыбнулся — он все время надеялся, что кто-нибудь предложит именно это и тем самым избавит его от множества проблем. Он знал, что гораздо лучше согласиться с планами соратников, чем навязывать им свои.

Кэтрин поднялась и отряхнула пыльные штаны.

— Атаковать где? — спросила она, явно считая саму идею смехотворной.

— Атаковать стену, — ответил Бринд Амор, — нанести удар по Мальпьюсантовой стене, до того как Гринспэрроу сможет привести расквартированную в Принстауне армию на север.

Внезапно план перестал казаться Лютиену нелепым.

— Взять Дун Карит и разрезать страну пополам, — сказал он. — Удерживая горы и стену, имея флот, чтобы охранять наши порты, мы навяжем Гринспэрроу сражение там, где это будет выгодно для нас.

— И наша смелость заставит его думать, что мы сильнее, чем это есть на самом деле, — хитро заметил Оливер.

Зеленые глаза Сиобы засверкали надеждой.

— А мы и станем сильнее, — сказала она уверенно, — когда до северных земель долетит весть о нашей победе здесь, когда весь Эриадор поймет размах нашего восстания. — Она оглядела всех, голос ее охрип от сдерживаемой страсти. — Когда весь Эриадор вспыхнет надеждой.

— Блеф Оливера? — предложил Бринд Амор.

Никто не возразил, и хафлинг просиял улыбкой — на секунду. До Оливера, который конечно же никогда не сражался в полку де Буа, в Ангароте, вдруг дошло, что он предложил им всем очень смелый и опасный ход. Он откашлялся, и выражение лица выдало его тревогу.

— Только я боюсь, — признался он и ощутил на себе тяжесть взглядов Лютиена, и Сиобы, и Шаглина, и Кэтрин. — У них есть эти колдуны, — продолжал он, пытаясь оправдать свое внезапное высказывание. Он чувствовал, что должен выразить какие-то сомнения, чтобы его не слишком винили, если разразится катастрофа. Но если все произойдет по плану и особенно если их ждет удача, хафлингу ужасно хотелось, чтобы этот маневр назывался «Блеф Оливера». — Я не слишком-то приветствую идею разворошить все осиное гнездо этих колдунов.

Бринд Амор отмахнулся от этого довода.

— Магия уже не та, что когда-то, мой дорогой Оливер, — уверил он хафлинга и всех остальных. — Иначе Моркней оставил бы от Лютиена только пепел на башне Собора, а тебя бы заморозил, как горгулью, на стене башни! Да и я сам смог бы сделать побольше.

В словах волшебника звучала убежденность. С тех пор как он покинул пещеру, которая так долго служила ему домом, Бринд Амор осознал, что сама суть магии изменилась. Она все еще присутствовала, висела в воздухе, но была уже отнюдь не так сильна, как раньше. И волшебник понимал причину этого. Сделка Гринспэрроу с демонами извратила искусство чародейства, сделала его чем-то злым и темным, и это, в свою очередь, ослабило саму ткань вселенной, источника магической силы. Бринд Амор глубоко сожалел об этой потере, испытывая ностальгию по прежним временам, когда искусный волшебник был так могуществен, когда лучшие из магов могли противостоять на поле боя целой армии и обратить ее в бегство. Но Бринд Амор хорошо понимал, что в этой войне с Гринспэрроу и его герцогами-чародеями, где он оказался единственным волшебником к северу от гор, явный недостаток магических сил является единственной надеждой Эриадора.

— Итак, к стене, — сказал он.

Лютиен взглянул на Кэтрин, затем на Шаглина и, наконец, на Сиобу, но в этот раз он не нуждался в подтверждении своих друзей. Кэр Макдональд наконец свободен, но он не останется таковым, если они станут ждать, пока Гринспэрроу сделает следующий шаг. Война была шахматной партией, и они играли белыми.

Наступило время сделать очередной ход.