— Именно на это и надеялся герцог Парагор, — заметил Бринд Амор. Он не осуждал Лютиена, а просто констатировал факт.

— Вы знаете, куда он собирался идти? — спросила Сиоба.

— Уже идет, — ответил Оливер, слишком хорошо зная своего друга. Никто из присутствующих не усомнился в его словах.

Бринд Амор не знал, как реагировать. Попытаться разубедить Лютиена? Или предложить ему поддержку, согласиться с мнением юноши о том, что безопасность Кэтрин самая важная вещь? Старого волшебника раздирали сомнения. Однако он знал, что не может броситься преследовать демона ни ради Кэтрин, ни ради кого-то еще. Он отвечал не за одного человека, но за весь Эриадор.

— Он должен идти, — неожиданно сказала Сиоба, привлекая всеобщее внимание. При этих словах она взглянула на дверь палатки, словно видела, как Лютиен скачет прочь. — Его место — там.

Вновь переведя взгляд на собравшихся, она заметила, что Оливер подозрительно ее разглядывает.

— Это только укрепит легенду об Алой Тени, — настаивала Сиоба.

— А может, это отвергнутая женщина хочет видеть своего любовника мертвым? — резко спросил Оливер.

Бринд Амор страдальчески поморщился — только и не хватало, чтобы они начали ссориться!

— Справедливый вопрос, — спокойно ответила полуэльфийка, сразу снимая напряжение. — Только ведь я не принадлежу к людскому роду, я не простая женщина, — напомнила она хафлингу. — Кэтрин в смертельной опасности, и Лютиен должен ее спасать. Если он этого не сделает, то весь остаток своих дней будет считать себя трусом.

— Справедливо, — признал Бринд Амор.

— А мы не пойдем за трусом, — холодно добавила Кэйрин из Эрадоха.

Оливер, такой же подавленный, как Лютиен, посмотрел на соратников, обвел их взглядом одного за другим. Он знал, что все сказанное здесь — правда, но это мало утешало. Он был рядом с Лютиеном с самого начала, еще до того, как Бринд Амор дал тому алую накидку, до того, как по улицам Монфора поползли слухи об Алой Тени. Теперь Лютиен поступил как должно, он отправился спасать любимую женщину, а значит, Оливер тоже должен следовать велению своего сердца и находиться рядом с другом.

Он коротко поклонился всем присутствующим и вышел из палатки.

Истебрук, благородный человек, рыцарь, вся жизнь которого была основана на строжайших принципах, молча приветствовал Оливера и того храбреца, который покинул их еще до хафлинга.

Лютиен ехал легкой рысью вдоль тени, отбрасываемой Мальпьюсантовой стеной. Солнце стояло низко, появившись из-за горизонта на востоке и отбрасывая косую, узкую тень на Эриадор. Однако тень все же была не такой черной, как та, что накрыла сердце юного Бедвира. Ему казалось, что прошлой ночью весь мир остановился, что восстание, планируемый поход — все это куда-то исчезло, и так оно и будет, пока ему не удастся освободить Кэтрин из рук демона и его злобного господина.

Он хотел поспешить, пустить Ривердансера мощным галопом, но боялся привлечь к себе внимание друзей, которые могут попытаться остановить его, или шпионов, которые могут предупредить герцога Принстаунского.

Лютиен и его конь были привычным зрелищем для стражников в сторожевой башне, ближайшей к Дун Кариту, и они позволили ему беспрепятственно миновать ворота и попасть в Эйвон.

К удивлению юноши, по ту сторону стены его встретил пышно разодетый хафлинг на рыжем пони.

— Хорошо хоть, ты дождался утра, — пробурчал Оливер и чихнул — вид у него был несчастный, а нос побагровел. Он еще раз чихнул, так что содрогнулось все его маленькое тело, затем вынул красно-желтый клетчатый платок и высморкался.

— Ты что, всю ночь здесь ждешь? — спросил Лютиен.

— С того момента, как ты ушел из палатки, — ответил Оливер, — я боялся, что ты отправишься немедленно.

Лютиен не нашел в себе сил для улыбки, хотя его тронула такая преданность. Однако в этот раз он не хотел, чтобы Оливер или кто бы то ни было другой ехал с ним.

— Это мое дело, — сказал он твердо, а когда хафлинг не ответил, Лютиен негромко цокнул, пришпорил Ривердансера, и белоснежный жеребец рысью снялся с места.

Оливер на Тредбаре тут же его догнал. Маленькому пони приходилось очень стараться, чтобы не отставать от могучего товарища.

Лютиен нахмурился и пустил Ривердансера побыстрее, Тредбар тоже увеличил скорость. Наконец Лютиен резко осадил коня и уставился на хафлинга. Оливер с интересом взглянул на него и снова чихнул.

— Это мое дело, — повторил Лютиен.

— Не спорю, — согласился Оливер.

— Только мое, — уточнил Лютиен.

— Ты можешь ошибаться.

Лютиен вздохнул и огляделся, словно пытаясь найти какой-то выход. Он знал, каким упрямым может быть Оливер, и знал, как быстро эта обманчиво мелкая тварь, Тредбар, может скакать.

— А ты знаешь еще кого-нибудь такого маленького, чтобы спрятаться под твоей накидкой? — спросил Оливер.

Лютиен долго смотрел на друга, затем вскинул руки в знак поражения. По правде сказать, юный Бедвир чувствовал огромное облегчение. Он был решительно настроен отправляться за Кэтрин, и ему не хотелось брать кого-то в это опасное, возможно самоубийственное, путешествие. Однако юноша понимал, что на самом деле место Оливера рядом с ним, как и он должен был находиться рядом с другом, если бы ночью украли его любимую. Итак, теперь у него имелся спутник для предстоящей поездки, и не просто спутник, а верный друг, который выручал его во многих переделках.

Прежде чем друзья снова двинулись в путь, они услышали за спиной цокот копыт, оглянулись и увидели двух всадников: одного крупного, в рогатом шлеме горца, и другого — гораздо более хрупкого и изящного.

— Сиоба, — догадался Оливер; когда пара приблизилась, Лютиен убедился в его правоте. Теперь юный Бедвир ощутил раздражение. Он и вправду обрадовался Оливеру, но это было уж чересчур!

Сиоба и ее спутник остановились рядом с друзьями.

— Ты не поедешь, — заявил Лютиен, заранее отметая все возможные доводы.

Сиоба окинула его насмешливым взглядом, как будто не понимая смысла произнесенных слов.

— Конечно нет, — сказала она спокойно, — я должна думать не о Лютиене или Кэтрин, а об Эриадоре.

По не совсем понятной для Лютиена причине эти слова его сильно укололи.

— Но я понимаю тебя, — продолжала Сиоба, — и желаю тебе победы. Я надеюсь увидеть тебя, и тебя, — добавила она, поворачиваясь к Оливеру, — и Кэтрин, ожидающих нас, когда мы возьмем ворота Принстауна.

Лютиен почувствовал себя лучше.

— Я принесла тебе вот это. — На ладони Сиобы лежал янтарного цвета камень размером с куриное яйцо. — Это от Бринд Амора, — объяснила она юноше. — Когда твоя цель будет достигнута или когда возникнет самая отчаянная необходимость, волшебник просит тебя бросить этот камень о стенку и три раза произнести его имя.

Лютиен некоторое время подержал камень, удивляясь его легкости. Он не знал, что это за штука, но видел уже достаточно проявлений магии Бринд Амора, чтобы осознать ценность подобного дара.

— А как насчет него? — спросил юный Бедвир, глядя на горца.

— Ты ведь собираешься ехать в Принстаун? — спросила Сиоба.

Лютиен начал понимать, в чем дело.

— Маламус поскачет с вами до восточного края долины Глен Дуррич, оттуда уже виден Принстаун, — продолжала Сиоба. — И там же он будет ждать с вашими лошадьми. — Неожиданно полуэльфийка соскользнула с седла и передала поводья Маламусу. — Для Кэтрин, — объяснила она. — Я могу вернуться к стене пешком, это совсем рядом.

Она кивнула Лютиену, затем Оливеру, похлопала своего коня по спине и отправилась назад к своим обязанностям, которые не позволяли ей сопровождать друзей.

Лютиен смотрел на нее с откровенным восхищением. Он понял, что Сиобе хотелось поехать с ними. Они с Кэтрин были соперницами, но все равно питали глубокое уважение друг к другу.

Юный Бедвир перевел взгляд со спины Сиобы на ее дар, или, скорее, на дар Бринд Амора, а затем на Оливера, который терпеливо ждал, когда они отправятся в путь.