- Я и не доверяю. - Ривер подтянул рюкзак повыше на плечо. - Но что заставляет тебя так говорить?

Харвестер горько усмехнулась.　

- Говорю, потому что привыкла им доверять. Если я на кого и могла положиться, так это на архангелов.

- До момента... - подтолкнул её к откровению Ривер.

- До момента приказа взять тебя в плен, - ответила она, и по Риверу прокатилось ощущение тревоги. - Ты не можешь никому из них доверять. Особенно, Рафаэлю.

- И почему же? - съязвил он.

- Потому что именно Рафаэль приказал захватить тебя и пытать, - тихо ответила Харвестер.

Ей редко удавалось добиться немоты Ривера. Сейчас был один из таких моментов, и Харвестер хотелось немного его посмаковать.

И может ей хотелось посмаковать этот момент, потому что, даже когда Ривер не был во всём своём сиянии, как сейчас, что-то в нём по-прежнему действовало на неё как ядовитый поток, раздражая тёмную и разрушительную часть Харвестер.

И ей безумно хотелось ногтями содрать это чёрное пятно.

Её тело было напряжённым и требовало расслабления. А дуги крыльев ощущались словно в огне, что ещё больше раздражало Харвестер. Они пытались исцелиться и требовали подпитки.

Ей снова требовалось кормление, но, чёрт возьми, Харвестер всё ещё ощущала яростные эффекты предыдущего.

Харвестер не могла понять почему когда она кормилась от Ривера, то сразу не превратилась в зло так, как когда кормилась от Триста - ангела, которого убила несколько тысяч лет назад.

Харвестер разрывало чувство вины, переплетаясь с тысячами других за поступки, которые она совершила за свою жизнь.

- Рафаэль? - в конце концов прорычал Ривер. - Он хотел, чтобы ты обрезала мои крылья и пристрастила к вину из мозгов? Почему?

- Ему было нужно, чтобы ты не стоял на пути и не смог удержать от того, что мне пришлось сделать, чтобы остановить Апокалипсис.

Гнев застил синие глаза Ривера, в них начали кружить облака и сверкать молнии. Сексуально. Харвестер всегда любила темпераментных мужчин.

- Ничего себе. Ты могла сдвинуть меня со своего пути и не прибегая к пыткам. - Ривер прищурил глаза, в которых уже разразилась настоящая буря. - Так и в чём состояла идея?

Харвестер снова двинулась в путь, надеясь убежать от собственных поступков, но нет, Ривер всё это так не оставил, его полыхающий взгляд напоминал о том, что она сделала.

- Ну и?

- Не моя. Рафаэля.

Они встретились на нейтральной территории в пещере в Центральной Америке, где Харвестер попросила архангела пересмотреть решение, но тот стоял твёрдо на своём и утверждал, что Ривера надо вывести из строя и заставить страдать.

Когда она твёрдо отказалась, Рафаэль пригрозил забрать то, что Харвестер лелеяла в памяти. Единственное, что осталось из жизни Виррин - её воспоминания об Энриете.

И не важно, что некоторые из этих воспоминаний ужасны.

А по большей части воспоминания были о счастливых временах, когда она и Энриет учились охотиться на демонов, кататься на лошадях или просто когда лежали на лугу, наблюдая за пастухами и их овцами.

Харвестер цеплялась за эти воспоминания, когда теряла веру в причину, по которой ставила путь падшего ангела на первое место. Они давали ей цель.

И больше всего остального, включая спасение мира и предоставление Всадникам спокойствия и счастья в их жизнях, её воспоминания об Энриете помогали Харвестер сбегать от цепей в подземелье отца.

- У тебя и так больше воспоминаний, чем должно быть, - заметил Рафаэль. - Ты не помнишь, как он выглядит, но помнишь, что он делал. Никто, за исключением, наверное, Лилит об этом не помнит. Для всех остальных он существует только в историях Четырёх Всадников Апокалипсиса.

Харвестер по-прежнему не знала, почему у неё остались воспоминания, которых у других нет, но Рафаэль - такой вот придурок - никогда не отвечал ей на этот вопрос.

- Чёртов ублюдок, - выплюнула Харвестер. - Тебе настолько важно, чтобы Ривер страдал, что шантажом толкаешь меня на это преступление?

- Да. - Рафаэль стряхнул с плеча паутину. - Так что, хочешь, чтобы я забрал у тебя воспоминания об Энриете?

- Нет. - Ярость взревела в теле Харвестер, присоединилась к боли, против воли взывая к демонической сущности. Она терпеть не могла эту штуку в стиле Халка - от ярости до ангельского спокойствия, - но такова сущность падшего ангела. Порочная и уродливая. - Я всё сделаю.

Рафаэль поморщился от отвращения к Харвестер.　

- Хорошо. - Он исчез, но голос завис ещё на несколько секунд в воздухе. - Заставь его страдать. И не заставляй меня снова встречаться с тобой. Ты просто ужасна.

Да, Рафаэль был тем ещё засранцем.

- Тебе нравилось причинять мне боль? - спросил Ривер злым как и взгляд голосом.

Да уж. Харвестер считала это разумным вопросом, учитывая, что сделала всё возможное, чтобы заставить Ривера поверить, что ей нравилась каждая минута его страданий, но по какой-то причине ей больше не хотелось, чтобы он плохо о ней думал.

Может, в ней действительно по-прежнему была хорошая часть. Харвестер многое сделала за команду добра, но, честно говоря, никогда не ощущала себя хорошей.

Особенно из-за того, что все её дела во имя добра были предосудительными.

Например, мучение Ривера.

Харвестер смотрела вперёд, избегая его взгляда.　

- А ты получил удовольствие от того, что Гетель мучила меня пиками.

- Нет.

- Ладно, пошли.

Они шли в тишине, а дымчатые падальщики как вонючие призраки следовали за ними.

- Харвестер, - произнёс Ривер уже более спокойно, - зачем ты пала?

- Мне нужно было присматривать за Всадниками.

Золотистая грива Ривера высохла и теперь идеальными, блестящими волнами обрамляла щёки и спадала к подбородку, когда он медленно кивнул.　

- Я знаю. Но почему Всадники настолько для тебя важны?

Харвестер обдумывала свой ответ, но всё казалось неубедительным. Потому что я любила их отца. Потому что дала обещание. Потому что была идиоткой. В конце концов она остановилась на:

- Ты не поймёшь.

Ривер разразился чередой ругательств.　

- Терпеть не могу, когда люди так говорят. Ты понятия не имеешь, что я пойму, а что нет. Не принимай за меня решения. Так может попытаешься объяснить?

От его тона Харвестер оказалась на грани, и не важно сколько раз она повторяла, что нужно подавить влияние своей злой сущности, сделать над собой усилие и поговорить, а не начинать сразу спорить, но всё же раздражённо выплюнула:

- И с чего бы я должна это делать?

Ривер стиснул челюсть.　

- Может, потому что я рисковал своими крыльями, чтобы тебя спасти.

- Я тебе об этом не просила, - напомнила Харвестер ему уже раз в миллионный. - И если ты собираешься меня попрекать этим до конца жизни, то почему бы нам сейчас не разделиться и пойти каждый своим путём. Я сама о себе позабочусь.

Ривер закрыл глаза и вздохнул глубоко и громко - так, чтобы Харвестер услышала.

- Раз, хотя бы раз ты можешь со мной не бороться?

Харвестер задолжала ему и это понимала, но быть кому-то обязанной, особенно Риверу, считалось для неё неприемлемым.

После многих и многих уроков Харвестер усвоила, что быть кому-то должным значит дать кому-то серьёзное оружие.

И хотя Ривер её ничем не шантажировал, он знал о её слабостях больше, чем кто-либо живой.

И всё же Харвестер была благодарна, и Ривер заслуживал гораздо больше объяснения её решения стать падшим ангелом.　

- Я поклялась Энриету, что позабочусь о его детях.

Ривер запнулся.

- Он знал, что ты ради его детей планируешь стать падшей, и всё же позволил это сделать?

- Никто мне не указ.

Харвестер метнула заряд силы в дымчатого падальщика, который подобрался настолько, что протянул к ней две связующие петли. Тварь взвизгнула и отскочила к своей стае.

- Но он знал?

- Не совсем, - ответила она и вздохнула. - Моя клятва была больше себе. В день зачатия его детей я поклялась, что буду за ними присматривать. Он даже не знал о беременности Лилит.