Когда поток крестьян иссяк, Эрнест подсчитал сданное оружие и ахнул.

— Шестьсот пятьдесят три пики, двадцать два пистолета и пять мушкетов, — качая головой, подвел он итог. — Жители всех деревень сдали оружие. Осталось лишь проверить две северные долины, — водя пальцем по карте, сказал он. — Что касается пик, то мы превзошли ожидания этих ублюдков. Но, Боже правый, с чего этот Роберте взял, что у вас в имении хранится четыре тысячи ружей?!

Фэлен промолчал. Откинувшись на спинку резного французского стула, он уставился в недостроенный потолок с таким мрачным выражением лица, что у Родди сжалось сердце. Джеффри! Вот кто был виноват во всем. Речь шла, несомненно, о его оружии.

Было уже три часа ночи. Родди знала, что Джеффри прячется в темноте под окнами столовой, ожидая удобного момента, когда Фэлен останется один. Она понимала, что терпение Джеффри на исходе. Он сильно нервничал, и это делало его еще более опасным. Увидев, что Фэлен встал и направился к двери, Родди бросилась за ним.

— Куда вы? — с тревогой в голосе спросила она, схватив мужа за руку.

Фэлен полуобернулся, и в свете мерцающей свечи на его лице блеснули капельки выступившей испарины.

— Простите, — насмешливо сказал он, — но вы, наверное, заметили, что в наших апартаментах отсутствует туалет.

Родди, смутившись, отпустила его руку. Ее охватило отчаяние. Она испугалась, что Фэлен сейчас отправится в чулан, который они использовали в качестве туалета, и Джеффри перехватит его по дороге. Но тут она заметила, что Марта отправилась на кухню за пирожками, и решила обмануть мужа.

— Не ходите пока туда, — сказала Родди. — Там сейчас Марта.

Фэлен молча вернулся на свое место и сел. Внезапно Родди осенило.

— Я тоже сейчас пойду туда, пока там служанка, — заявила она.

Фэлен рассеянно кивнул и стал вместе с Эрнестом изучать карту местности. За столом между ними и священнослужителями завязался разговор о планах на завтрашний день.

Поспешно спустившись по ступеням, Родди прошла вдоль фасада дома и завернула за угол. Джеффри, все еще карауливший у окна столовой, услышал ее шаги. Родди почувствовала, что его охватила паника, когда он увидел приближавшуюся к нему женщину, показавшуюся ему незнакомой. Он уже хотел скрыться в кустах, но Родди вдруг остановилась.

Джеффри замер, ожидая, что будет дальше. Родди не отваживалась произнести его имя. Не зная, что делать, она вдруг тихонько запела. Это была старинная песенка, которую Джеффри отлично знал. Он сам когда-то научил Родди петь ее.

Голос Родди чуть заметно дрожал.

Он ко мне прискачет поздно ночью, Встанет у открытого окна. — Ты не задремала, дорогая? Ты сегодня в комнате одна?

О, не медли, слышишь, моя крошка? Я устал от долгого пути И промокkо нитки у окошка. Встань скорее и меня впусти!»

Родди могла бы и не петь дальше, Джеффри узнал ее после первых строчек. Он успокоился и, дождавшись, когда она подойдет поближе, заключил в объятия, стараясь оставаться в тени.

— Мне нужен Фэлен, крошка, — прошептал он ей на ухо. «Нет, — подумала Родди, — я не позволю тебе встретиться с ним».

— В конюшне, — едва слышно промолвила Родди. Джеффри с облегчением вздохнул.

В темноте конюшни раздавались шорохи, от которых у Родди сжималось сердце. Эти звуки создавали ветер и шнырявшие в соломе мыши. На дереве, стоявшем напротив конюшни, жила сова. Родди, засыпая на плече у Фэлена, часто слышала ее глухой голос и шум крыльев.

— Фэлен, — тихо промолвил Джеффри, приняв Родди за своего старого друга, — о Боже, я думал, что вы уже не придете.

— Это не Фэлен, — сказала Родди, пробираясь по темному проходу между стойлами. — Это я, Родди.

Она услышала, как зашуршала солома. Джеффри приблизился к ней.

— Ах, это вы, крошка… — промолвил он, не в силах скрыть своего разочарования. — Я ничего не вижу в этой кромешной тьме и чуть не выколол себе глаз, наткнувшись на вилы. А где Фэлен?

— Он не придет. Джеффри нахмурился.

— Мне нужно поговорить с ним, — едва сдерживая раздражение, сказал он. — Неужели вы не могли убедить его встретиться со мной?

— Нет. Я пришла сказать вам, что мой муж ничего не знает о вашем появлении здесь и, надеюсь, не узнает.

— Что? — Раздражение Джеффри сменилось злостью. Он взял ее за плечи и сильно тряхнул. — Родди, поверьте, это не игра. Мне нужна его помощь…

— Нет! — твердо заявила Родди. — Я заметила вас сегодня утром. Вы слышали, в чем Уиллис обвинял Фэлена. Он не может рисковать своей жизнью, помогая вам. Вы должны держаться от него на расстоянии.

Пальцы Джеффри впились в плечи Родди.

— Вы должны были сказать Фэлену, что я здесь! Я понимаю, что он подвергается серьезному риску, но я знаю Фэлена. Он отважный человек.

— Конечно, отважный. Именно поэтому я и хочу уберечь его от опасности.

— Но, Родди…

Она в сердцах вырвала у него свою руку. Родди было совершенно ясно, что Джеффри не беспокоился о безопасности своего друга. Он непоколебимо верил в то, что Фэлен способен решить любую проблему, и этого для Джеффри было достаточно.

— Джеффри, — процедила Родди сквозь зубы, — если вы приблизитесь к моему мужу, я сама донесу на вас.

Это был чистой воды блеф. Но угроза была произнесена убедительным тоном. Для Джеффри Родди всегда была «крошкой», ребенком, юной девушкой, мягкой, покорной, наивной. Но теперь она раскрылась перед ним с новой стороны. Он понял, что эта женщина не остановится ни перед чем, чтобы спасти любимого человека.

Джеффри не нравились ее методы, но твердый, решительный характер Родди не мог не вызвать у него уважения.

— Хорошо, — медленно сказал он. — Я приму к сведению ваши слова.

Шестисот пятидесяти трех пик, двадцати двух пистолетов и пяти мушкетов было недостаточно, чтобы заставить солдат уйти из имения. Для этого требовалось только одно — сдать все ввезенные Джеффри контрабандным путем в Ирландию мушкеты.

На усадьбу обрушился сильный ливень. Капли барабанили в стекла окон, а там, где стекол не было, на каменном полу образовывались большие лужи. Камин в столовой тоже заливала вода.

В воздухе стоял едкий запах гари, но это пахло не горящим торфом, а сожженным зерном. Фэлен с безучастным видом сидел перед давно не топленным камином. Он не реагировал на гремевшие время от времени выстрелы, хотя знал, что это солдаты уничтожают его дорогой племенной скот, на который он возлагал большие надежды.

Прошло пять дней с тех пор, как в имение Фэлена вошли солдаты. Сначала они забирали только продовольствие — домашнюю птицу, картофель, скот. У них всего было вдоволь, и они пировали по-царски. Но день проходил за днем, а ружей никто не сдавал. И тогда Роберте дал больше воли своим подчиненным. Теперь они забирали все подряд, и постой превратился в настоящее разграбление.

Главный удар был нанесен по амбарам Фэлена, ломившимся от закупленного им недавно зерна. Здесь хранились семена, привезенные из-за границы, корм для рогатого скота, а также продовольствие, которое Фэлен предполагал использовать в качестве платы крестьянам за их труд. Обнаружив все эти запасы, солдаты обрадовались. Им было куда легче и интереснее жечь эти новые сараи, наполненные добром, чем ветхие хозяйственные постройки крестьян, которые еще надо было разыскать в этой дикой местности. Однако на этом военные не остановились. Они сожгли почти построенный пирс, а известь и селитру, купленные Фэленом для удобрения полей, высыпали в море.

Присяга на верность короне оказалась бесполезной. Роберте заявил, что не поверит в лояльность местных жителей до тех пор, пока они не сдадут ружья.

Сидя за столом рядом с Эрнестом, Родди вдыхала горький запах сгоревшего зерна, слушала одинокие выстрелы и смотрела на мужа, уставившегося невидящим взором в пространство.

— Пойду прогуляюсь. — Она внезапно поднялась, не в силах больше выносить тяжелое молчание, царившее в комнате. Кроме того, она хотела проведать Джеффри, который, как она и опасалась, оказался очень беспечным человеком и причинял ей одни беспокойства.