Пять месяцев назад, после пяти лет отношений и шести лет брака, то есть в сумме одиннадцати лет жизни, мы разошлись. Мне тридцать четыре, ему тридцать пять, и мы вдруг выясняем страшно серьёзную вещь: мы больше не любим друг друга.

В вечер последнего дня апреля я вернулась домой пораньше, на скорую руку приготовила ужин и, не дожидаясь возвращения Дилана, которое должно было состояться только через два часа, с наслаждением поужинала, даже позволив себе бокал вина. Дилан, как я и предполагала, пришёл ровно в восемь, неожиданно отказался от спагетти, после чего мы направились в гостиную смотреть телевизор. Как и всегда, он сел на диван, я села на своё кресло, после чего я уже хотела нажать на кнопку пульта, как вдруг он сказал, что хочет со мной поговорить. Я сразу же посмотрела на него с подозрением, потому как уловила ноты волнения в его тоне. За последний год Дилан немного поднабрал в весе, но визуально новая комплекция ему шла, так что я решила, что он сейчас снова начнёт уговаривать меня начать ходить с ним в тренажёрный зал, который он не посещал последние двенадцать месяцев и в который я совершенно не имела никакого желания таскаться после изнурительного рабочего дня, вполне довольствуясь регулярной домашней работой над своим телом, что выражалось моими самоотверженными занятиями с собственным весом и набором любимых гантелей. Впрочем, вскоре после того, что в тот вечер сказал мне мой тогда ещё муж, я не заметила, как ушла в эти занятия, как в анестезию, с головой, из-за чего уже спустя пять месяцев мои и без того чётко очерченные мышцы вошли в лучшее состояние за всю историю их существования. Он сказал, что изменил мне.

Его измена не была пылким порывом, на котором он настаивал, и не была она им уже только потому, что это произошло не единожды. С той женщиной Дилан переспал не один раз – он спал с ней на протяжении последнего месяца. А я не замечала. Даже факт того, что у нас не было секса уже больше двух месяцев, меня совершенно не смущал. Я думала, что мы просто выматываемся на работе, но оказалось, что не просто…

Сначала он думал, что это просто мимолётное увлечение, так как прежде подобного с ним не случалось, что, по его личному мнению, должно было смягчить факт его предательства. Естественно ничто не способно смягчить факт предательства в моих глазах: неужели он не знал этого? Но если он не знал этого, значит он не знал меня… Неужели не знал?

Однако тот факт, что происходящее не является “просто мимолётным увлечением”, Дилану помогли осознать достаточно быстро, раз уж он сам не был способен въехать в это сразу. Сегодня днём он узнал, что Тара – так звали женщину, с которой он спал – забеременела, очевидно после первого же секса с ним, потому как они не предохранялись только в первый раз. Всего за месяц этой интрижки Дилан спал с ней семь раз: первый их секс случился на кухне в кафе, в котором эта женщина, лица которой я никак не могла вспомнить, работала официанткой. Это произошло после закрытия кафе, в которое Дилан пришёл, чтобы поужинать, потому что в тот вечер я, как часто бывало, в очередной раз сильно задерживалась на работе. Он периодически ужинал в одном и том же кафе в одиночестве, а в тот вечер ещё и выпил за счёт заведения… В общем, их встречи после первого секса продолжились, хотя уже и не на кухне кафетерия, который я, после всего узнанного о том, что может твориться в его кухонной зоне, буду обходить стороной всю оставшуюся жизнь.

Дилан не рассказал мне обо всём сразу потому что, по его словам, не хотел меня терять, а по сути – хотел трахаться с одной, но продолжать жить под одной крышей совершенно с другой женщиной. Он утверждал, что хотел порвать эту порочную связь, но прежде чем успел это сделать, Тара сообщила ему о своей внезапной беременности. В общем, получив известие о своём скором отцовстве, Дилан не задумываясь, сразу же принял достойное мужчины, как он сам выразился, решение: его ребёнок не должен расти без отца, поэтому, хотя он и не любит Тару так, как ценит меня, он должен остаться с ней, чтобы иметь возможность воспитывать своего сына. Именно сына…

Для меня не было секретом желание Дилана иметь детей, однако у нас не получалось завести ребёнка. Первые попытки мы начали предпринимать четыре года назад, но даже без предохранений моя яйцеклетка никак не желала оплодотворяться его спермотазоидом. Вскоре Дилан предположил, что отрицательный результат может быть как-то связан с какой-то генетической проблемой с моей стороны, так как у моей тётки в своё время тоже не получилось завести собственного ребёнка. Я тоже задумывалась над подобной вероятностью, а после уточнения у Сигрид уже почти не сомневалась в том, что так оно и есть. Сигрид подтвердила, что в нашей семье часто встречалась проблема бесплодия по женской линии: двое из трёх сестёр моей бабки были бесплодны, сама Сигрид тоже страдала бесплодием и проблемы с деторождением были даже у моей матери, у которой, оказывается, получилось забеременеть лишь спустя пять лет беспрерывных попыток. По словам Сигрид, мои родители принимали моё рождение за самое настоящее чудо, хотя сама беременность и протекала очень сложно. Из-за свершившегося же чуда в виде моего появления на свет мои родители уже спустя год после моего рождения, несмотря на все сложности первых родов, начали вновь предпринимать попытки забеременеть, но два последующих года не приносили им никакого результата в этом направлении, а потом их убили. Так что ни братьев, ни сестёр у меня так и не появилось.

Откровенно говоря, лично я совершенно не расстраивалась из-за откровенной неудачи в этой сфере своей жизнедеятельности, так как я ни в свои тридцать лет, ни даже в свои тридцать четыре года не видела себя в роли матери и, соответственно, детей не хотела. В отличие от Дилана, который ради рождения ребёнка даже обещал мне найти для себя лучшую работу, однако вскользь уточнял, что начнёт искать её с момента наступления беременности – то есть не перед зачатием, а после его свершения. Но я так и не забеременела. Зато с первого же раза от моего теперь уже бывшего мужа забеременела какая-то официантка из замурыженной забегаловки. Что ж, теперь Дилан наверняка познает счастье отцовства минимум дважды, потому как помимо растущего живота у Тары Стюарт, ко всему прочему являющейся моей ровесницей с разбежкой в полгода, уже имеется десятилетняя дочь от предыдущего брака, и, может быть – почему бы и нет? – она нарожает ему ещё пару-тройку детей прежде, чем им обоим стукнет сорок и они наконец поймут, что цветы жизни вытягивают из них все жизненные соки, потому как они оба не в состоянии облагородить их почву ни морально, ни материально.

…Услышав подробности предательства от человека, которого ещё несколько минут назад я считала своим мужем, первое время я, не отдавая себе отчёта, просто молчала: ни во время его откровенного монолога, ни после его окончания я не проронила ни слова. И тогда, восприняв моё молчание за нападение, Дилан начал защищаться. Он предъявил мне обвинение: сказал, будто к измене его подтолкнула именно я. По его словам, я охладела к нему задолго до момента его измены, что мог подтвердить факт отсутствия у нас секса в последние три месяца совместной жизни. От подобного обвинения я мгновенно пришла в себя и окончательно протрезвела. Да, я не нуждалась в сексе последние три месяца, а инициативу не проявляла и того дольше, но и он сам был далеко не огонь в постели. Бо́льшая половина из наших соитий заканчивалась исключительно только его оргазмом, а сам процесс длился от силы минут тридцать. Дилан определённо точно не был из разряда старательных мужчин, хотя до брака он и проявлял в постели определённый пыл, который прежде периодически подпитывал моё желание провоцировать его на секс. Более того, у меня, в сумме, из одиннадцати лет жизни, которые я провела рядом с этим мужчиной, больше трёх лет напрочь отсутствовала сексуальная жизнь: сначала полтора года отношений на расстоянии, затем два года его лечения почечной недостаточности. Однако за всё это, мягко говоря, продолжительное время отсутствия в моей жизни секса, я даже не задумывалась о существовании возможности пойти налево, а если бы вдруг захотела, тогда определённо точно предупредила бы сначала своего благоверного о том, что решила с ним порвать, потому как, с моей точки зрения, это единственный достойный выход из подобной критической ситуации. То же, что Дилан обзывал порывом страсти по отношению к той женщине, Таре, на самом деле не было никаким порывом – это было осознанностью. Месяц трахаться с другой женщиной за спиной жены и считать это порывом страсти – это либо тугодумие, либо крайняя стадия ярчайшего идиотизма. Именно это заключение я выдала своему предателю совершенно спокойным тоном. В тот вечер мой тон вообще в корне отличался от взвинченного тона моего собеседника, который к концу своего монолога уже не мог скрыть свою оправдательную истерику. После же того, как моя короткая речь была завершена, я, поднявшись со своего кресла, сказала предателю собрать свои вещи, предупредив, что всё, что он не успеет забрать до наступления следующего вечера, будет мной попросту выброшено. Он успел забрать почти всё, кроме мелочей, которые в итоге поместились в одну картонную коробку, которую впоследствии я вывезла на загородную свалку. Вечером следующего дня после того расставившего все точки над “i” разговора я сменила все замки в доме. Дом, естественно, остался за мной, так как он являлся моим ещё до замужества, так что с разделом имущества у нас не возникло вопросов: мои дом и машина остались за мной, его автомобиль и личные вещи отошли ему. Общих вещей, за исключением мгновенно уничтоженных посредством предания огню фотографий, у нас практически не оказалось, а то, что можно было назвать общим, к примеру коллекция CD-дисков, которую я точно не стала бы слушать после всего случившегося, себе благородно забрал Дилан. Официально наш брак был расторгнут уже в начале июня. К тому времени я успела вычистить и выскрести свой дом от присутствия Дилана подчистую. Не только вещи, но даже мебель, которая соприкасалась с ним – то есть вообще всё – я распродала, раздала или выбросила, в результате чего все свои денежные сбережения спустила на полное обновление всей обстановки дома, вплоть до светильников и лампочек в них.