Чарли замечает меня в холле между двух «красных курток». Он направляется к нам, весьма обеспокоенный: у него привычки порядочного гражданина, и он всегда опасается худшего. Но он гораздо известнее, чем волк из «Белого клыка». Представьте себе Элвиса, разумеется настоящего, а не по фамилии Дюбулон, который отправляется в Мемфис за приятелем, арестованным воздушной полицией. Мои полицейские недоверчиво пялятся на него, как будто это снежный человек, который входит в свою берлогу. А ведь это солидные парни, а не какие-нибудь фанатки-простушки. Но Чарли у нас местное достояние наряду с Феликсом Леклерком, Ла Болдюк и Марией Шапделен, [9]впрочем, он этим явно гордится. Конечно, будешь тут гордиться! Если бы я был местным достоянием хотя бы только Дортмунда или Южина, моя голова тоже задевала бы дверную перекладину, которую, надеюсь, моя красавица уже успела отремонтировать. Один из сотрудников аэропорта посылает какую-то мелкую сошку забрать мой чемодан на конвейерной ленте, на которой тот крутится уже три четверти часа. К счастью, здесь они не такие дотошные, как в аэропорту Шарля де Голля, наши пиротехники давным-давно бы его уже подорвали. Передо мной извиняются от имени компании, представительница агентства вручает мне целую канистру кленового сиропа, и вот я отправляюсь, волоча свой чемодан, а в придачу еще и пакет из дьюти-фри, в котором везу из Парижа бутылку «Мерсо» для своих сегодняшних гостей. Я проклинаю эти кислоты, которые опять набрасываются на мои кишки и начинают их стругать, как рубанок. Сразу после таможни, пока Чарли отправляется за машиной, я кидаюсь в бар и заказываю «Мольсон», безвкусное слабое пиво, из тех, что нужно выпить целый ящик, чтобы увидеть, как порозовеет хвостик слоненка, такое здесь выражение. «Ни капли алкоголя» написано на всех коробочках с моими лекарствами, но я полагаю — и совершенно напрасно, — что один-два бокала мне даже будет полезно. Я выпиваю второй. Мне надо продержаться до приезда в домик на озере, где нам предстоит провести ночь. Когда мой роскошный шофер подбирает меня по пути на своем «чероки», я кое-как поднимаю чемодан на колесиках и запихиваю его в багажник. Мы покидаем аэропорт и выезжаем на автостраду. Час пути — целая вечность. Я держусь за живот, стараясь по возможности выглядеть здоровым: очень не хочется вместо загородного домика отправиться прямиком к доктору Клоссону. Я закрываю глаза, меня лихорадит, я весь мокрый от пота. Это гораздо хуже, чем приступ малярии, такое я тоже видел в своих приключенческих фильмах.

Крутя руль, Чарли рассказывает мне какие-то истории, наверное, они очень смешные, но я ничего не слышу, я считаю километры, подстерегаю каждый дорожный указатель. По прошествии четверти века мы на полпути к цели, критическая точка пройдена, значит, возвращаться обратно слишком поздно. Тут я ему признаюсь, что больше не могу и что одна-две бутылки пива помогли бы мне утихомирить мышьяк, который разъедает внутренности. Мой бессердечный приятель хочет ехать дальше, наверное, жена уже заждалась. Стюард и конная полиция и так заставили нас потерять целый час, и Чарли просит меня продержаться, пока мы не съедем с автострады. Но я клянчу, умоляю, на четвереньках, на коленях, угрожаю, что выпрыгну на ходу из машины, если он не остановится. Наконец его сердце смягчается, и мы, слава богу, тормозим. Свернув с автострады, мы пересекаем паркинг и ставим нашу машину в коммерческой зоне перед сооружением, которое в Испании называют «бодега». Это круглый двухэтажный домик из черных брикетов, над входом подмигивает трехцветная неоновая вывеска «Отдых путника». Дверь открыта — в разгаре туристический сезон, — и вдоль крупных магистралей нет черных прожорливых мошек, которые летом терзают Квебек, квебекского лета не бывает без черных мошек. Местечко довольно мрачное, все настенные светильники включены, хотя сейчас яркий день, Долли Партон что-то мяукает из колонок, хорошо что вполголоса. За стойкой бетонного бара, заляпанного донышками бутылок, здоровенный напомаженный детина с узенькими усами, похожий на старого итальянского клоуна Тото. Он старательно делает вид, что в упор нас не видит, а сам исподтишка посматривает в зеркало, при этом не переставая протирать стакан. Четыре девицы в юбчонках, взгромоздившись на край бильярдного стола, пытаются изобразить, будто умеют играть. Улыбаясь, они поворачиваются ко вновь пришедшим. Полностью игнорируя блондина, который выглядит такой развалиной, что, ясное дело, и полдоллара не потратит на расстегивание блузки, они тут же переключаются на его курчавого приятеля, который тут, оказывается, большая звезда что для полиции аэропорта, что для этой северной дороги. Две девицы отделяются от компании и устраиваются рядом с нами, жеманясь и манерничая, они просят Тото остановить песню в стиле кантри и поставить какую-нибудь песню моего приятеля. У Тото ее в наличии нет. Как удачно! Чарли терпеть не может себя слушать. Он говорит, что тогда ему кажется, будто он работает. Он вежливо благодарит и добавляет:

— Пускай Долли Партон, девчонки: когда находишься в пути, эта музыка как раз то, что надо.

Я нахожу, что неплохо бы заказать выпить, но девицы наше предложение отвергают: Чарли слишком хорошо известен, чтобы размениваться и терять время на выпивку. Несколько лет назад, просто развлечения ради, он запустил на орбиту небольшой такой пивоваренный заводик, где стал производить несколько сортов пива, среди которых «Бланш де Шамбли», взяв за образец одно светлое пиво родом из Брюгге. В Квебеке все бары и рестораны давно включили его в свои карты, так что, вполне естественно, мой приятель в простоте душевной спрашивает бармена: «У вас „Бланш“ есть?» Тот плохо понимает, взмахом руки прогоняет девиц, которые по-быстрому ретируются доигрывать свою партию, выключает музыку, поднимает телефонную трубку и вызывает бог знает кого, своего хозяина, наверное. Он, дурак, думает, что нам нужен героин. [10]Вид у меня и в самом деле неважный, наверняка я похож на наркомана под ломкой. Я делаю певцу знак, мол, лучше было бы смыться отсюда, а тот не понимает, что он такого плохого сказал. Иногда он, и вправду, бывает очень наивен, что, впрочем, составляет большую часть его обаяния. Я хватаю его за руку и быстро шепчу прямо в лицо: «Идем, я тебе все объясню». Мы быстро влезаем в машину, пока сюда не нагрянула местная мафия, и вот мы уже отправились в путь, не успев как следует приехать. Когда до Чарли доходит ситуация, он взбешен, что его приняли за наркомана, пополняющего свои запасы, его просто бесит, что за музыкантами закрепился такой неприятный образ. Я пониманию, почему это выводит его из себя, хотя справедливости ради стоит сказать, что очень многие из них с удовольствием поддерживают эти скандальные легенды.

Мы покидаем парковку, девицы, повиснув на подоконнике, машут нам из окна, одна из них задирает юбку и демонстрирует трусики в знак прощания. Почти возле самой двери останавливается огромный грузовик, они быстренько приводят себя в порядок, «Мадонна из Нашвилла» что-то мурлычет под сурдинку. Я вновь начинаю просить, умолять, угрожаю выброситься из машины на полном ходу, сделать стойку на руках на крыше автомобиля. Чарли, страшно недовольный, все же позволяет себя уговорить, отыскивая местечко поспокойнее. Тогда мы опять подъезжаем к коммерческой зоне, разглядывая вывески в поисках чего-нибудь подходящего, чего-нибудь скромненького и приличного. Мимо проплывают вывески одна соблазнительней другой: «У мисс Берлинго, леденцы любви», «Шалунья Полли», «Ринг Помпадур, соревнования по американской борьбе в грязи», «Кошечки для развлечения». Служанки родом из Скандинавии работают топлесс, отсутствие силикона гарантируется. Прямо глаз не на чем остановить. Наконец мы обнаруживаем нечто вполне благопристойное: «Святой Юбер барбекю», припарковываемся и усаживаемся за столик на террасе. Здесь мы заказываем большие полулитровые кружки из мягкого целлулоида, наполненные пивом без пузырьков. Когда такой стаканчик сжимаешь — половина выплескивается, так что, чтобы действительно выпить целую порцию, приходится брать две. На какое-то время ожоги успокаиваются, и мы можем продолжить путь, ведущий прямиком в Морин-Хейт, деревушку, где находится домик Вуда. Он обещает мне, что, как только мы приедем, он откроет две бутылки своего фирменного «Бланша» и мы усядемся в саду, если, конечно, там не будет черных мошек. Потом сможем покататься на лодке, у них есть красная лодка, настоящее индейское каноэ. А когда солнце начнет садиться, на большом «Плейеле» [11]палисандрового дерева мы будем играть что-нибудь традиционное: Коул Портера или Синатру. Мы очень любим Синатру. Потом у бассейна станем жарить свиные ребрышки от Вайянкура. Это бакалейная лавка вроде сельпо, которая торгует, когда уже все магазины закрыты. Купить здесь можно все, что угодно: от шкурок нутрии до эскимосских шапочек, а также кур, таких жирных, что, когда их помещают в духовку, они обильно плавятся и остается несчастный тщедушный цыпленок. В общем, нам предстояло провести восхитительный вечер.