– О, перестань притворяться! Долго ты еще будешь упорствовать? Даже не знаю, зачем ты хочешь меня уничтожить, зачем мешаешь мне работать? Тебе больше нечем заняться, как только преследовать меня?

– Я все еще люблю тебя, Виржини.

При этих словах он резко изменился в лице, и она догадалась, что его заявление одновременно было и предлогом, и истинной причиной его поступков.

– Мне тебя не хватает...

– Где же это? В агентстве, чтобы делать работу вместо тебя?

Она не собиралась ни уступать ему, ни разжалобиться. Пьер эксплуатировал ее столько лет, причем по-разному; она не будет больше такой наивной, чтобы дать себя уговорить.

– Ты не права, выбрав такой тон! – возразил он сухо.– Хочешь ты того или нет, но это я сделал тебя. Когда я тебя взял на работу, ты мало что умела. Но я приехал не о работе с тобой говорить...

Пройдя пару шагов, он с любопытством огляделся вокруг.

– Что ты делаешь в этой дыре? Я десять раз заблудился по дороге... Ты в самом деле купила эту халупу? И живешь тут одна? Какое падение!

Он протянул руку и взял ее за плечо, так что она не успела отпрянуть.

– Не бойся, я просто хотел тебя обнять хоть на секунду.

Резким движением Виржини сбросила его руку.

– Если ты не уйдешь, Пьер, то уйду я. Передернув плечами, он слегка отодвинулся. Взгляд его упал на стол с чертежами.

– Что, удалось найти работу?

Вместо ответа она решительно направилась к двери и распахнула ее настежь. На чертежах, над которыми она сидела уже не первый день, имя Сесиль Массабо нигде не фигурировало. Пьер сколько угодно мог смотреть на них, но ничего узнать ему не удастся. Она видела, что он колебался, но, в конце концов, покорился и вышел следом. В лучах заходящего солнца он был мало похож на безутешного страдальца.

– Давай где-нибудь поужинаем, и я оставлю тебя после этого в покое, обещаю.

Сколько раз в течение последних двух лет их связи она была на грани ухода, но решиться так и не могла. Она очень любила его, но теперь с этим покончено. Глядя на Пьера, она не испытывала ничего.

– Нет, Пьер, это бесполезно. Я уже все тебе сказала, и мое мнение с тех пор не изменилось.

– Черт подери, Виржини! – взорвался он.– Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, будто тебе здесь хорошо? Будто тебе хорошо одной, без меня?

Его высокомерие становилось невыносимым, и Виржини смерила его презрительным взглядом.

– Да, я чувствую себя очень хорошо,– медленно сказала она,– и не воображай, что ты незаменимый. Никто не может быть таковым.

Она почувствовала неловкость, что ранила его гордость, но каким еще образом можно от него избавиться? И почему она должна деликатничать с ним, когда он делал все, чтобы отравить ей существование?

– Ах ты, дрянь...– начал он, но осекся, услышав звук подъехавшей машины. Виржини узнала черный «ровер» Виктора и поняла, что скандала не избежать.

– Это сосед,– опередила она вопрос Пьера.

Виктор, улыбаясь, уже шел к ним, и она поняла, почему не переставала сравнивать его с Пьером. Оба они были высокие голубоглазые брюнеты, уверенные в себе. Однако на этом сходство заканчивалось, но шарм Виктора, которого она до сих пор не замечала, сейчас бросился ей в глаза.

– Добрый вечер,– сказал он, протягивая руку.– Я привез вам дрель, но мне не хотелось бы вас беспокоить, я сейчас уеду.

– Нет, прошу вас, Пьер собирался уезжать. Э... Пьер Батайе, Виктор Казаль.

Оба мужчины мгновение внимательно изучали друг друга, и Пьер повернулся к Виржини:

– Я вовсе не собирался никуда ехать, я пригласил тебя на ужин.

Его излюбленная тактика, как она помнила, состояла в том, чтобы поставить людей в неловкое положение и добиться их согласия, несмотря ни на что. Неужели он и в самом деле думал, что она поедет с ним ради того, чтобы не устраивать скандал перед посторонним?

– Пьер, я тебе сказала свое окончательное нет,– членораздельно произнесла она.

– Это почему же? Из-за него? Он мой последователь?

Провокация также составляла часть выбранной им стратегии.

Виктор молчал, с любопытством поглядывая на Пьера.

– А ты быстро пристроилась, моя дорогая! Он тоже из наших? Ты будешь и его эксплуатировать?

Виржини почувствовала, как кровь отхлынула у нее от лица. От негодования она не могла найти подходящего хлесткого ответа, чтобы заставить Пьера замолчать.

– Вам лучше уехать,– степенно вмешался Виктор.

– Да вы не знаете, с кем имеете дело, бедолага вы мой! Вы еще увидите, как она...

– Ну, хватит.

Виктор спокойно встал между Пьером и Виржини.

– Я вас провожу?

Он дал ему возможность выбора: либо идти к машине, либо спровоцировать ссору. Секунду поколебавшись, Пьер отступил и размашисто удалился. Его машина тронулась с места, взметнув облако пыли. При развороте он умышленно задел за передок «ровера» и вылетел на дорогу под натужный рев мотора.

– Очень неприятный тип,– проронил Виктор.

– Ну и идиот! Вы видели ваш бампер?

– Да... Ерунда это.

– Нет, не ерунда! К тому же он никогда вам не простит того, что вы только что сделали... Он очень злопамятный, воевал уже не раз и очень не любит проигрывать.

Виктор беззаботно пожал плечами и покачал дрелью, которую все еще держал в руке.

– Должно быть, испугался, что я его прикончу этой штукой! Держите, она вам пригодится для обороны, если он вернется.

– О, еще как вернется,– вздохнула Виржини.– Особенно теперь, когда он знает дорогу...

Она забрала у него инструмент и посмотрела на дом.

– Хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. Думаю, вам хочется побыть одной.

Виктор так ласково улыбнулся, что она чуть не удержала его, однако он был прав: визит Пьера настолько потряс ее, что ей хотелось спокойно обо всем подумать.

– Буду рада видеть вас у себя на ужине завтра или послезавтра,– неожиданно сказала она.

– Послезавтра с удовольствием. Я принесу выпить.

Пока он шел к своему помятому «роверу», она неподвижно стояла, устремив на него взгляд.

– А ты, стало быть, находишь это нормальным? – гневно вскричал Максим.

– Во всяком случае, зная Виктора, это не кажется мне странным.

Небрежно усевшись на угол письменного стола Максима (долгие годы этот стол был его собственным столом), Марсьяль с подспудным удовлетворением дал сыну высказаться и ждал, когда минует гроза.

– Папа, перестань, наконец, делать вид, что ты ничего не замечаешь! Нильс повел себя, как последняя скотина. Что же касается Жана Вильнёва – его позиция тебя не удивила? Этот тип хорошо осведомлен, и он предложил нам сделать вложение в кино отнюдь не случайно! А Виктор дал ему координаты Нильса. Мы плаваем в полном бреду, разве не так?

– Успокойся, Макс! Не понимаю, как такой рассудительный человек может впасть в подобное состояние. У Виктора свои недостатки, но он не злопамятный, вот и все.

– А тебя это устраивает! Потому что если уж Виктор предаст это забвению, то ты тем более не обязан дальше дуться на Нильса.

– А ты уже вычеркнул его из своего существования?

– Я запер его в шкаф до лучших времен, поверь мне!

Помолчав, Марсьяль слез со стола и уселся в кресло, чтобы смотреть сыну в лицо.

– Скажи откровенно, Макс. Ты в обиде на меня?

– За что?

– За то, что Нильс был любимчиком. Это вещи, в которых не так легко сознаться, но мне кажется, что речь идет об очевидном для всех.

– Нет, совсем нет, никогда я на тебя не обижался... Я тоже его обожал, это был чудесный мальчишка. Именно благодаря ему я полюбил детей, именно из-за него мне самому хотелось иметь их... Так что не придумывай, папа. Нас с Виктором никто не заставлял, мы и вправду хотели его баловать, и даже, пусть это покажется смешным, мы были для него как два божества, как два героя.

– Я знаю,– вздохнул Марсьяль.

Он надеялся, что Максим наконец умолкнет. Дома он выслушивал нападки Бланш. Кажется, она не находила в себе сил простить Нильса, а теперь еще и Макс. Он не хотел слушать продолжения, но сын уже не мог остановиться.