– Ты совсем не хочешь со мной говорить?

Виктор резко обернулся и увидел прислонившегося к косяку Нильса, который, должно быть, молча, стоял тут уже давно.

– И что я тебе скажу?

– Не важно, что, мне все равно... То, что у тебя на душе...

Виктор пожал плечами и, пройдя мимо него, словно это было пустое место, вышел из комнаты.

– Ну, подожди! Ты ведь не идешь в такой час на работу, я думаю?

Нильс поспешил за ним по галерее, и Виктор вдруг остановился.

Что ты делал в комнате родителей? – вдруг резко спросил он.

– Да не знаю. Вспоминал детство, смотрел на парк... Оттягивал момент, когда окажусь лицом к лицу с тобой. Я ехал часть ночи, я наизусть знаю эту дорогу, но мне она показалась значительно короче...

– Ты предупредил Лору, что едешь сюда?

– Нет.

– Ты улизнул так, исподтишка? Что ты за тип все-таки? Будет лучше, если ты позвонишь Лоре. А еще лучше, если уберешься отсюда!

Виктор пошел к лестнице, а Нильс позади него вдруг зло закричал:

– Я ехал в такую даль не для того, чтобы ты ко мне спиной поворачивался!

– Вот как! Но это уже сделано,– ответил Виктор и начал спускаться вниз.

На первом этаже он прошел прямо в кухню, выплеснул из кофейника гущу и поставил греть воду. Нильс подошел к нему, когда он наливал кофе в чашку.

– Послушай, Виктор, не так-то трудно начать, а теперь скажи мне продолжение...

При свете дня он казался усталым и постаревшим, более худым, чем обычно, и еще более хрупким.

– Зачем ты дал координаты моего агента этому Вильнёву? Ты боишься за Лору?

– Именно так! И ты знаешь, есть из-за чего! Но я и представить не мог, что ты расценишь это как повод для примирения. Я не желаю больше знать о твоем существовании.

– Нет, ты говоришь неправду. Ты не такой.

– Какой же?

Нильс покачал головой и опустился на стул.

– Пожалуйста, Виктор,– еле слышно сказал он.

Сколько раз он просил своих братьев о помощи в разные моменты своей жизни? Виктор всегда уступал, находя нормальным спасать его, продолжать защищать, даже когда он стал взрослым. А вместо благодарности Нильс его уничтожил. Неужели он будет настолько глуп, чтобы еще раз протянуть ему руку?

– Я вижу по тебе, Нильс, что у тебя большие проблемы, но на этот раз не я буду улаживать их.

– Но именно ты, только ты можешь сделать это. Я больше не могу выносить ссору с тобой, это слишком мучительно.

– Нет, мне это снится! Как ты смеешь мне... Ты будешь кофе?

Виктор взял чашку и раздраженно бросил в нее два куска сахара. Он разрывался между гневом и глубоко укоренившейся привычкой все прощать младшему брату, отчего чувствовал себя совершенно истерзанным.

– Ты вваливаешься ко мне домой, закатываешь сцену...

– Так странно думать, что здесь – это теперь у тебя дома,– перебил его Нильс.

– А все из-за тебя!

– Но этот дом подходит для тебя гораздо лучше прежнего.

Нильс всегда отличался тем, что высказывал неожиданные мысли. Виктор растерянно пожал плечами.

– Я рано начинаю работать, а ты... тебе пора возвращаться в Париж. Не знаю, на что ты надеялся...

– Что ты нальешь мне кофе. Ты не выставил меня на улицу, Вик, я сижу у тебя на кухне, и мы разговариваем, это уже много.

Бледный взгляд Нильса, казалось, был полон надежды. Ребенком, он был таким же, и никто не мог перед ним устоять. Виктор чуть не смягчился, но вовремя спохватился и резко сказал:

– Рассчитываешь реабилитироваться подобным образом?

– Перестань нервничать. Если бы ты дал мне договорить...

– Давай говори! Хочешь успокоить свою совесть! Скажешь сейчас, что это не твоя вина? Твоей вины никогда ни в чем нет! Ты всегда так устраиваешься, что тебя все жалеют, мы к этому привыкли за столько лет! Только ты от меня слишком многого хочешь. Лора – это не мимолетная подружка, речь идет о моей жене, матери моего сына, я полагал, что женился на ней навсегда, и это делало меня очень счастливым!

– Она бы в любом случае от тебя ушла, Вик. Рано или поздно...

Глубоко оскорбленный, Виктор не мог вымолвить ни слова, а потом процедил сквозь зубы:

– Если уж так, я бы предпочел, чтобы не с тобой. Ты понимаешь это? А теперь убирайся.

Нильс опять разбередил едва затянувшуюся рану. Шла ли речь о больших чувствах или просто о гордости, это не меняло дела. Возможно, Лора вообще его никогда не любила, но ему совсем не хотелось знать этого.

Наступило лето, и Сарлат наводнили туристы. Они толпились у дома Ля Боэси, бегали от часовни Пенитан-Блё к саду Анфё, топтались перед таинственной башней Светильник Мертвых, опускали руки в фонтан Святой Марии, заполняли рыночную площадь Трех Гусей и штурмовали экскурсионное бюро, размещавшееся в Венском особняке. С болтающимися на шее фотоаппаратами, они задирали головы к готическим окнам и галереям времен Возрождения, потрясенные архитектурой города. И днем и ночью проводились экскурсии, поэтому автомобильное движение в старом городе было запрещено на весь туристический сезон.

Покорный судьбе, Виктор часто обедал у родителей на улице Президьяль, а еще чаще у брата, чтобы избежать переполненных шумных ресторанов. Иногда он вообще не обедал, сдвигая встречи с клиентами, и тогда возвращался в Рок довольно рано. Он дважды пытался застать Виржини, но, судя по всему, она редко бывала дома, захваченная строительством у Сесиль Массабо, и он возвращался ни с чем. Виктор умирал от желания увидеть ее, но не хотел ничего ускорять.

В пятницу, во второй половине дня, когда он поднимался по Поперечной улице, чтобы свернуть на Оружейную, где ему предстояло произвести залог недвижимости, он случайно встретил ее.

Виржини сидела на террасе кафе, оживленно беседуя со светловолосым мужчиной лет тридцати. Когда она заметила Виктора, то покинула своего собеседника и подошла к нему.

– Как у вас дела? Я хочу пригласить вас на ужин уже две недели, но прихожу домой неприлично поздно!

– Как идет ваше строительство?

– С небольшими заминками, но это обычное дело. Вот как раз сейчас пытаюсь убедить каменщика отложить свой отпуск.

Она незаметно указала на блондина, потягивающего перье.

– А как Лео?

– О, как сыр в масле катается!

– Тем лучше. Ну ладно, я вас покидаю, надеюсь, что в ближайшие дни мы...

– Приходите ко мне завтра вечером, я ужинаю сейчас очень поздно.

Он сделал это приглашение не раздумывая, по какому-то импульсу, о котором сразу же пожалел. Для человека, который не хотел спешить, он вдруг повел себя торопливо. Из-за блондина?

Отойдя подальше, он бросил взгляд через плечо. Виржини, улыбаясь, продолжала говорить с собеседником. Испытывал ли он ревность к женщине, которую даже не сумел поцеловать? Он вспомнил, что ощутил такое же раздражение перед Пьером Батайе, но Пьер был сугубо неприятным человеком, и, глядя на него, Виктор хотел защитить Виржини. А каменщик, тот не имел ничего угрожающего.

Если дождешься, что кто-то другой завоюет ее, то будешь жалеть...

Виржини ему нравилась, и, тем не менее, он все откладывал момент их свидания. Если бы не случайная встреча на Поперечной, позвонил бы он ей? Или он стал сомневаться в себе из-за Лоры? Во всяком случае, визит Нильса оставил такой горький осадок, что он ни с кем, даже с отцом, о нем не говорил. Она бы в любом случае от тебя ушла, Вик. Рано или поздно... Почему? Потому что находила его малопривлекательным или потому что сама отличалась непостоянством? И почему Нильс считает, что он за несколько месяцев узнал Лору лучше, чем он, Виктор? Разве что Лора делилась с ним чем-то сокровенным... Вероятно, она была невысокого мнения о собственном муже, тогда как сам он считал себя едва ли не образцом для подражания! Что такого он сделал, чтобы быть покинутым в любом случае? Со школьного праздника Лора звонила ему всего один раз, да и то как-то неубедительно, словно она не хотела завоевывать его снова и признавала свое поражение. Рассказал ли ей Нильс о своем путешествии в Рок или даже не счел нужным?