Раздался тихий звук, слабый шорох одежды. Прежде чем она среагировала, сильная рука схватила ее сзади. Нож, который она носила на талии, вырвали из ножен и со звоном метнули к противоположной стене. В то же мгновение ее бросили на диван. Джулия увидела мужчину со зловещей улыбкой на полных губах.

Пока она смотрела на него, он потянулся за курбашом, прислоненным к стене.

— Да, моя дорогая Джулия, — протяжно сказал Марсель де Груа. — Это я. Наступило время, которого я так давно ждал. Мы одни, и у меня есть способ сравнять наши старые счеты, да и новые заодно. — Он хлестнул плетью по воздуху так, что она зловеще запела. — Ты дрожишь, моя драгоценная, неприкосновенная Джулия? Ты корчишься от ужаса? Ты права, потому что я собираюсь хорошенько расписать твою нежную белую кожу. Теперь у тебя нет оружия, чтобы помешать мне, я позаботился об этом. Сейчас-то я взыщу с тебя цену ножевого ранения в спину и пулевого в грудь, и заслуженной славы человека, избавившего мир от Наполеона Бонапарта, которой ты меня лишила, и утраченной возможности установить в Алжире марионеточный французский режим. Я хорошо знаю, кого следует благодарить за свои расстроенные планы. Я говорил этому дураку Кемалю, что ему не следует оставаться так близко от места, где ты бываешь, — жилища женщины, которая была во дворце. Он смеялся, в уверенности, что его тайну не раскроют. Разве ты не проходила мимо десятки раз? Сколько раз я хотел взять тебя силой и убрать с дороги! Мне отказывали в этом удовольствии. Не так уж ты и важна, считал он, но из-за твоего исчезновения могут начать обыскивать ту часть города, где мы скрываемся. Он обещал передать тебя мне, как только окажется у власти, чтобы я мог заняться тобой на досуге. Недоумок! Мне стыдно, что я слушал его. Ну ничего, я свое возьму, пусть мавританский наемник лежит в цепях и мусульманские собаки хватают меня за пятки. Я услышу, как ты запросишь пощады, и увижу, как ты станешь корчиться у моих ног, даже если это окажется Последним, что мне предстоит увидеть на земле. А когда это зрелище достаточно возбудит меня, я завладею тобой, а ты будешь скулить и плакать подо мной!

Со сверкающими глазами он отвел руку с плетью назад. Джулии удалось скатиться с дивана, и курбаш распорол его обивку, словно острый нож. Она вскочила и бросилась туда, где сверкало лезвие ее кинжала. Марсель догадался о ее намерении, и, когда она протянула руку к ножу, курбаш хлестнул ее по протянутым пальцам. Рука сейчас же онемела, и стремительная волна боли разлилась по ней. Прежде чем она успела прийти в себя, плеть опустилась снова, хлестнув по обнаженной коже возле талии. Третий удар рассек тонкий шелк ее панталон, обвившись вокруг бедер. Красный туман поплыл у нее перед глазами. Инстинктивно она повернулась спиной, стараясь защитить живот и нежную грудь. Полновесный удар опустился ей на плечи, все ее тело пронизала невыносимая боль. Она вытянула руку, схватилась за стену и припала к холодному камню.

Внезапно удары прекратились. Уведенными шагами Марсель направился к ней. Она чувствовала, как течет теплая кровь там, где курбаш разорвал ее кожу. Сверхъестественным усилием воли она оторвалась от стены и повернула голову, словно затравленное животное, встречая Марселя. Он улыбнулся, засовывая кнут под мышку и вынимая нож из-под полы.

— Хотя мне все это чрезвычайно приятно, но, думаю, я получил бы большее удовольствие, если бы на тебе было меньше одежды.

Он вставил острие ножа в углубление ее корсажа между грудями и одним быстрым рывком рассек его сверху донизу. Острое лезвие запуталось в цепочке, которую она носила, но разрезало мягкое золото без труда. Желтый алмаз и золотая пчела, надетые на нее, полетели на пол. Марсель даже не обратил на них внимания, раздирая лифчик на две половины и рассматривая упругое, теплое сокровище, открывшееся его взору. Джулия задержала дыхание, втянула живот, когда взгляд де Груа опустился ниже. Она ничего не могла вделать против ножа, приставленного к ее животу. Он разорвал пояс панталон, при этом золотые и серебряные бусинки раскатились и заплясали по полу. Марсель пожирал ее глазами.

— Скоро, очень скоро ты попросишь у меня пощады. Возможно, я дам тебе передышку, если ты попросишь хорошенько и предложишь себя со всей покорностью.

Неизвестно, какие запасы сил в ней таились, но глаза ее сверкнули презрением. Она вспомнила крики Марии, скорчившейся под кнутом.

— Никогда! Никогда, даже если мне придется умереть!

В ту же секунду свободной рукой она нанесла ему сильный удар в лицо.

— За это ты тоже заплатишь, — зарычал Марсель. Она ударила его коленом в пах, и это подействовало мгновенно. Марсель издал короткий вопль и тяжело отшвырнул ее от себя. Она ударилась о стену и осела. Прежде чем она пришла в чувство, плеть со свистом опустилась на ее плечо и бок.

В этот момент раздался негромкий звук. У входа стояла одна из служанок. Глаза ее расширились от ужаса, но, когда Марсель с руганью обернулся, она поспешно скрылась из вида.

Этой маленькой заминки хватило, чтобы Джулия смогла дотянуться до ножа. Коротким, точным движением она метнула сто в грудь Марселя. Однако то ли она переоценила свои сшил, то ли у нее дрогнула рука, но нож пошл в цель не лезвием, а рукоятью. Марсель с торжествующей улыбкой снова занес плеть, однако удара не последовало. Словно три фурии, в дверях подвились две служанки и кухарка, вооруженные метлой, разделочным ножом, кочергой, большой сковородой и прочей утварью. Метла прекрасно нейтрализовала действие курбаша, а удар тяжелой сковородой по голове сбил француза с ног Джулия пыталась заговорить, на вместо этого стала смеяться и плакать одновременно, опустив голову на колени, Когда же она ноющий пришла в себя, служанка уже закусывала ее в одеяло, а рядом стоял один из евнухов. Видимо, на короткий миг она потеряла сознание, потому что Марселя нигде не было видно.

Евнух поднял ее, закутанную в одеяло, и вынес из жилища. Она не знала, куда они направлялись, хотела протестовать, ее мучило прикосновение грубого одеяла к израненному телу, посылая тысячи болезненных стрел в мозг. Джулия хотела заявить о своем нежелании покидать дом Реда, но слова не шли у нее с языка, сознание окутал серый тумак. Сквозь него она видела, как все ближе и ближе маячит огромная кедровая дверь гарема дея. Дверь широко раскрылась, поглотила ее, затем с треском захлопнулась.

Шаги, шепот, дым курящихся благовоний, встревоженный щебет разбуженных пленных птиц… Эти знакомые звуки завладели чувствами Джулии, когда ее несли через просторную общую комнату. Стража свернула в коридор, где пахло раскаленным маслом от горящих светильников. Еще несколько шагов — и они нырнули под занавес, расшитый бусинами. Джулия снова увидела вокруг себя стены гарема, стены заточения, которые надеялась никогда больше не увидеть. Стража вышла с поклоном, оставив ее одну.

Одиночество ее длилось недолго. Не успели бусины на занавеске перестать вздрагивать после ухода стражи, как появился Измаил, врач. Он снял повязку с глаз, которую надевал, когда его вели по гарему, и протянул ее служанке, ожидавшей снаружи. Затем повернулся к Джулии. Осторожными руками он промыл ее рубцы и смазал их мазью. Он говорил мало, поворачивая ее поудобнее, хотя время от времени издавал вздох или восклицание сочувствия и гнева, которые не в силах был подавить. Он скатал пилюлю, в которой Джулия почувствовала явственный запах мака, и вложил ей в руку.

— На этот раз без мускуса? — спросила Джулия, преследуемая призраками прошлого.

— Без мускуса, — подтвердил он, давая ей запить и забирая чашку. Затем, накрыв ее тонкой простыней, он посидел рядом с ней, пока она не, заснула.

Джулию разбудило негромкое, но настойчивое постукивание. Она подняла тяжелые веки и увидела женщину, стоявшую рядом. Она была светловолоса, несколько полновата и в высшей степени раздражена. Губы ее собрались в ниточку, выражение глаз было жестоким, а нога в шлепанце монотонно притопывала по полу. Это была Изабель. За минувшие недели она утратила прежнюю наивность.