– И кто здесь главный? – хрипло прошептал Кьер, сжимая мои ягодицы.

– Я!

Освободившимися руками, я с силой толкнула его в грудь. От неожиданности герцог равновесия не удержал, опрокинулся на спину, я рухнула сверху, и Кьер взвыл.

Любовные игры были мгновенно забыты, я дернулась, пытаясь сползти, но сжавшиеся на бедрах пальцы держали крепко.

– Извини, я не нарочно, – побормотала я и виновато прикусила губу.

Выровнявший дыхание герцог бросил на меня короткий выразительный взгляд и… рассмеялся. Смеялся он до того заразительно, что я невольно тоже прыснула, спрятав лицо у него на груди.

А отсмеявшись, Кьер погладил меня по волосам и неожиданно произнес:

– Ну? Где там твоя мазь?

Я с готовностью потянулась за баночкой.

– Я отправил от твоего имени телеграмму в Тарнхил, – заговорил Кьер, пока я осторожно втирала пахучее средство в кожу. – Попросил перенести встречу на завтра, все равно дежурный на участке есть каждый день. Только что пришел ответ. Главный констебль отнесся с пониманием, выражает свои соболезнования и обещает принять тебя завтра в два. Так что сегодня отдыхай.

– Спасибо, – отозвалась я с некоторым удивлением.

Нет, перенос визита был крайне кстати, в конце концов, мне ещё надо было вопрос с одеждой решить – а это для леди дело небыстрое! – просто я сама, признаться, об этом всем совершенно позабыла. После крушения мир как-то стремительно сузился до этой кровати, будто бы за ее пределами больше ничего не существовало.

А еще было ужасно необычно и непривычно вдруг осознать, что мои проблемы могут решаться кем-то кроме меня.

– Модистка из Льена уже прибыла с готовыми платьями, – продолжил герцог. – Меня, конечно, твой наряд устраивает целиком и полностью… – Он сделал многозначительную паузу, вероятно, специально для того, чтобы я куснула его за здоровое плечо. – Но, полагаю, на завтрашнюю встречу и для возвращения домой ты захочешь надеть что-то более подобающее. Если то, что она привезла, тебя не устроит, выберешь одно и прокатишься до Льена, там достаточно магазинов. Впрочем, Каролайн утверждала, что эта дама знает свое дело лучше всех.

– Каролайн? – Я искренне надеялась, что мой голос высказывает исключительно непринужденное любопытство.

– Моя сестра. Это она любезно «одолжила» тебе нынешнее одеяние. Не переживай, она не хватится. Я даже не помню, была ли она в Тренвисте хоть раз после того, как пять лет назад вышла замуж.

С мазью я уже закончила, но машинально продолжала гладить упругие мышцы спины, увлекшись разговором, зарылась пальцами в густую черную шевелюру, почесала затылок, как кошачий загривок. Кьер ласку принимал благосклонно и мало что не мурлыкал.

– У тебя есть сестра?..

– И брат.

– А мать?

– Холера. Семь лет назад, вместе с отцом.

– Мне жаль…

– Дело прошлое.

Я поцеловала плечо в том же месте, где недавно кусала, и тут снова вспомнила о страшном.

– Кьер. – Я подпрыгнула на кровати и сдвинулась так, чтобы смотреть герцогу в глаза. – Я хочу тобой воспользоваться!

– Настолько прямо мне это еще никогда не заявляли…

Он же мне в глаза смотреть не желал, явно куда больше заинтересовавшись, тем, что то ли прятал, то ли подчеркивал полупрозрачный шелк.

– Мне нужно отправить письмо домой, что со мной все в порядке. И чем быстрее, тем больше шансов, что тебе не придется снова искать в отдел эксперта-криминалиста!

Мир, конечно, шагнул далеко вперед с изобретением телеграфа, но магия по-прежнему, оставалась самым быстрым способом передать сообщение.

На этом ленивое неторопливое валяние в постели благополучно завершилось. Сразу после письма Кьер выставил меня за дверь – завтракать и принимать модистку – резонно уточнив, что если в прислуге он уверен, то давать повод для сплетен даме, без конца крутящейся в обществе других дам, будет не самым разумным действием. Так что когда я шагнула в смежную комнату, контур двери за моей спиной мигнул и слился со стеной, будто его и не было, а спустя минуту принесли завтрак, который я употребила с аппетитом, заставившим бы мою драгоценную матушку заплакать от умиления.

Модистка, мадам Эрнье, крайне деятельная дама почтенного возраста, с осанкой генеральши и искусственной сединой на висках, прибыла в сопровождении трех швей, нагруженных коробками и пакетами до самых глаз, рассыпалась в соболезнованиях по поводу постигшего меня несчастья и тут же закружила в вихре чулок, юбок, лент, шляпок и прочих, милых женскому сердцу вещиц.

И, стоя на банкетке перед огромным зеркалом, я ощущала себя крайне непривычно, когда вокруг профессионально суетились, в шесть рук ушивая и совершенствуя прямо на мне, выходное платье серо-голубого цвета. Мадам безукоризненно руководила процессом, перемежая комплименты моей неземной красоте и великолепной фигуре с замечаниями о том, как все же дальновидно она поступила, захватив из магазина именно эту модель, именно этого оттенка, отделанную именно этим кружевом.

Мне оставалось только печально соглашаться с тем, что и модель, и оттенок, и кружево были выше всяческих похвал. Печально – потому что от мысли в какую сумму мне выльются услуги модистки такого уровня меня нет-нет да посещало желание выкупить наряд у какой-нибудь горничной да уйти в столицу пешком. Но модель, оттенок, кружево… и та шляпка с пышным страусовым пером, и темно-бордовый дорожный костюм с длинным рядом пуговиц и хитрыми складками на юбке, перчатки тончайшей выделки, обтягивающие руку, как вторая кожа. И… и…

Когда «и» начало выходить за рамки необходимого минимума, я себя все же усилием воли остановила и, пока швеи собирали горы оставшегося по коробкам, села писать долговую расписку на имя достопочтенного виконта Рейвена. Вернусь домой, отдам деньги отцу. В конце концов, могу я позволить себе раз в жизни спустить все жалованье на некоторые дамские излишества?

Оставшись одна, я присела перед туалетным столиком, покрутила в руках серебряную щетку и со вздохом принялась разбирать и расчесывать спутавшиеся за ночь пряди.

Щетка уже легко скользила по локонам, ни за что не цепляясь, но я все равно продолжала водить ей снова и снова, чтобы придать волосам совершенно особенный блеск. Зеркало отражало парадно-выходное платье в серебристо-лиловую полоску с низким, на грани допустимого в дневное время декольте и бархотку с аметистовой капелькой. Идущие с ней в паре серьги лежали на столике, ожидая, пока я закончу с прической.

– Леди Рейвен просит узнать, куда вы собираетесь, леди Эрилин. – Марианна, крайне смущенная ролью телеграфиста, мяла передник в дверях, а за ними почтенная виконтесса сурово прошипела: «В таком виде!»

– В таком виде, – послушно повторила девушка, покрываясь красными пятнами от волнения.

– На работу, мама. У меня сегодня важная встреча, – ровно отозвалась я, перебросив волосы через плечо. – И прекрати эту комедию, пожалуйста. Оставь Марианну в покое. Если продолжишь суфлировать из коридора, я просто перестану отвечать.

– С кем встреча? – Недовольно поджав губы, маменька вышла из тени, отослав счастливую горничную прочь. Любопытство оказалось сильнее принципиальности.

– Неважно. Она исключительно деловая.

– К чему тогда столько усилий? – Мама подошла и, шлепнув меня по пальцам, взяла прическу в свои руки.

– Разве леди нужен повод, чтобы выглядеть неотразимо? – Я едва удержалась от того, чтобы показать зеркалу язык. Вместо этого я его прикусила, когда локон на затылке чувствительно дернуло.

Впрочем, дорогая матушка могла меня хоть пытать, но я бы ни за что не рассказала ей всех подробностей сегодняшней важной встречи, ибо тогда, меня бы заперли в комнате и поставили бы под окном брата с ружьем.

Вчера вечером после окончания рабочего дня я уже одевалась, когда дверь секретариата распахнулась, и вошел герцог, по ощущениям разом сделав помещение вдвое меньше.