Предварительная попытка покушения — это что-то новенькое. Да, еще не все личности установлены, но жена пьяницы клялась и божилась, что муж ее, тварь такая, был милейшим, чтоб его черти задрали, человеком, чьим самым тяжким грехом стала нелепая смерть и пятеро повешенных на шею несчастной матери детей. Да, пил, а кто нынче не пьет? Да, бил, а кто нынче не бьет? Зато рукой, а не чем под оную попадется и изредка. Так, если не в настроении. Раз-два в неделю, не больше. Зато четверть заработка отдавал. Иногда. Кормилец! Был, тварь такая. И милейший, милейший человек! Всенародно любимый гад, чтоб ему…

Монолог этот, живо пересказанный коллегой, целый день веселил мужчин в отделе. Мне, наверное, тоже было бы смешно, если бы не было так грустно.

Что у нас получается? Четыре трупа в столице, один в Тарнхиле…

— Чем убитый зарабатывал на жизнь?

— Паб он содержал, миледи. Отличный паб. Туда полгорода после работы стремилось пропустить кружечку-другую.

— В столицу ездил часто?

— Никак нет, миледи. Насколько я знаю, и вовсе не ездил, да какие у него дела в столице? Но это вам вернее вдова скажет.

Значит, если только все четыре столичных трупа не ездили в гости к владельцу паба, в чем я глубоко сомневалась, личной связи между убитыми и впрямь никакой не существовало. Почему же один труп оказался здесь? Очевидно, потому что здесь оказался убийца. Был проездом? Приезжал погостить к родственникам? Или же, наоборот, родом отсюда, но, скажем, работает в Карваноне?

Тарнхил, конечно, город маленький, но не настолько, что любой приезжий здесь становится событием. Тем не менее…

— Господин Пол, потрудитесь, пожалуйста, насколько это возможно, составить список всех тех, кто приезжал в город с визитом, начиная с июня, в том числе тех, кто работает в столице. У последних желательно сразу проверить алиби в день покушения и в день убийства.

Главный констебль кивнул, хоть и без особого энтузиазма. Я и сама понимала, что запрос по объему колоссальный, но что поделать. Местное отделение с ним в любом случае справится лучше, чем работники департамента, сидящие в столице.

Теперь сумасшедший с ножом.

В общую картину он как-то не укладывался. Если все убийства совершал и псих, то псих крайне умный и осторожный. Никаких следов, никаких свидетелей. Некоторых жертв даже не хватились до сих пор, так что личности установить невозможно. Не вязалось все это с выскакивающим из-за угла средь бела дня.

В то же время интуиция упорно твердила мне, что этот эпизод откидывать как случайное совпадение нельзя. Надо будет хорошенько побеседовать с вдовой, возможно, все же удастся вытрясти из нее хоть какие-нибудь детали. Может статься ведь, что многоуважаемые господа Д. и К. самому Живодеру ребра поломали. В таком случае остается только жалеть, что он так скоро от этого оправился…

Что-то не то с убийством в Тарнхиле. Что-то здесь не так.

Я еще раз перебрала фотографии. Все точь-в-точь как у столичных трупов — умелая рука, точный скальпельный надрез. Но как же он так прокололся? Почему нельзя было найти, у кого вырезать желудок, в столице? Это ведь такая зацепка, особенно при том, что больше ни в одном из окрестных городков ничего подобного не находили. Определенно надо хорошенько присмотреться к жителям славного Тарнхила и его гостям. Но это Трейт, пожалуй, и без меня сообразит.

— Дело передается в департамент. — Я с некоторым сожалением закрыла папку. Было немного обидно, что в ней не обнаружилось конкретных зацепок. — Я заберу его с собой, подготовьте, пожалуйста, бумагу о передаче — подпишу. И хотелось бы осмотреть место убийства, а также побеседовать с вдовой, если это возможно.

— Сей момент, миледи. — Главный констебль поднялся. — Позвольте сопроводить вас, а дежурный пока подготовит бумагу и подвезет вам на подпись к вокзалу, чтобы вы не тратили время на поездки туда-сюда.

— Крайне любезно с вашей стороны.

Нет, решено! Если с Трейтом не уживусь, уеду в Тарнхил, устроюсь в местный участок, меня тут будут любить. Куплю домик на окраине, заведу себе пару кошек, канарейку… или, может быть, попугая? Научу его говорить «Трейт — дурак». Кьер, когда рассказывал про поместье, упоминал, что на его земле кроличья ферма есть, буду у него по дешевке кроликов покупать. Они вкусные…

Я вздохнула и поднялась. Что со мной сделала профессия? Только криминалист может думать про ароматное кроличье жаркое, пересмотрев с десяток фотографий трупа.

На выходе из отделения полиции я отпустила все еще поджидающего меня герцогского кучера. Констебль заверил, что он и полицейская пролетка пребывают в полном моем распоряжении до самого отъезда.

Не то чтобы я планировала на месте убийства спустя столько времени найти какие-либо улики, куда больше меня интересовала встреча с вдовой, но протокол есть протокол.

Господин Пол привез меня на узкую пустынную улочку, зажатую между двумя кирпичными стенами без окон. На входе в нее валялась куча вонючего тряпья, которую главный констебль брезгливо и стыдливо отпихнул ногой, тут же принявшись бормотать извинения. Мол, это место до того всякие побродяжки любят, гоняют их, гоняют, а без толку. Я тут же насторожилась — не опрашивали ли побродяжек, и глава тарнхилской полиции, крякнув, добавил еще одну задачу к списку дел.

Как и следовало ожидать — ничего особенного. Сумрачно, безлюдно, вполне подходяще для неторопливого лишения человека того, что, по мнению маньяка, лишнее. Магический фон отдавал застоявшейся водой, покрытой ряской, здесь даже естественных всплесков и колебаний давненько не было, не то что колдовства. Конечно, за время, прошедшее с момента убийства, фон мог и успокоиться, но очевидно — с магами в Тарнхиле негусто. А чем спокойнее магический фон, тем ярче на нем отражается внешнее вмешательство. Тем не менее амулеты считывали все те же, что и в Карваноне, «погрешности»…

Как такое возможно? Это уже другой вопрос.

Вдова держателя паба выглядела, как и подобает вдове. Вся в черном, в руках — измочаленный платочек, в глазах — тоска и скорбь, в поджатых губах — недовольство. То ли нерасторопностью полиции, так и не нашедшей убийцу дорогого супруга, то ли визитом в неурочный день и час. На меня она смотрела с гремучей смесью одобрения и скепсиса, но, как и полагается почтенной даме, ни на словах, ни интонацией ни одно из обуревавших ее чувств не высказала, пригласила нас в гостиную и приказала подать чай.

— Я прошу прощения, что вам снова приходится переживать трагические события в связи с моим визитом, — произнесла я, пристроив на коленях блокнот и карандаш. — Но мы имеем все основания полагать, что убийство вашего супруга связано с чередой столичных убийств и, более того, может дать ключ к разгадке личности убийцы. Не могли бы вы припомнить во всех мельчайших подробностях тот день, когда на вашего супруга напал сумасшедший с ножом?

— А я знала, что это не совпадение. — Дама поджала губы и бросила красноречивый взгляд на главного констебля. — Дело было в субботу вечером, мы были приглашены на ужин к родителям Жерома. Они живут почти на выезде из города, тихое, спокойное место. И как раз прошли Пастырскую улицу. Этот человек шел нам навстречу по другой стороне улицы. Я не обратила на него особого внимания сначала, идет шатаясь и спотыкаясь, но мало ли таких шатающихся в городе в пятничный вечер, верно?

Не знаю, как в Тарнхиле, а в Карваноне в любой вечер таких шатающихся пруд пруди, места просто знать надо. Впрочем, мне, как леди, это знание, конечно же, не полагалось, поэтому я просто кивнула.

— Мой Жером, знаете ли, был мужчиной могучего телосложения, сколько раз сам пьяные драки в заведении растаскивал, не гнушаясь руки о чужие телеса попачкать, так что волнительно мне не было. Даже когда этот человек, в очередной раз споткнувшись, повернулся и начал пересекать улицу, направляясь к нам. И бормочет себе под нос что-то невнятно, бормочет. Будто, знаете, и не на нашем языке-то. Но я подумала, мало ли чего примерещится, а он, может, денег хочет поклянчить или дорогу спросить? Он уже в пяти футах был, как я вдруг смотрю — боже правый! — да у него нож в руке блестит, махонький такой! И как завизжу! Жером от неожиданности ему ка-ак засветит. Нож по камням, муж его как увидел, разозлился, ну и увлекся малость. А мимо друзья его как раз проходили… — Вдова многозначительно замолкла. Пояснения о том, что случилось дальше, и правда не требовались. Выдержав драматическую паузу, она продолжила: — Я просила Жерома полицию вызвать или в участок его оттащить, пусть бы разбирались, чего всякая пьянь на честных людей кидается, да ему уж больно не хотелось на ужин опоздать. Не послушал меня, теперь уже опаздывать и не придется…