Она игриво приподнимает бровь, а щёчки румяные. Смущается, но не идёт на попятный. Ох, если и дальше так дело пойдёт, не дотянем мы до свадьбы. Вот чувствую, что всё произойдёт гораздо раньше.

— Насколько сладкие?

Игриво проводит пальцем по моему прессу, и у меня дыханье перехватывает.

— Ну… — перехватываю её руку, от греха подальше. — Сегодня ночью и проверим, надень платье…

— Зачем? — удивилась она.

Наклоняюсь к ней и выдыхаю в губы:

— Совращать буду… — У Алисы дыхание сбилось, а глазки заблестели. — Как тебе программа? Заинтересовала?

— Очень…

Точно не дотерпим!

***

Через полчаса после разговора с Алисой я уединился с дядей Маратом — решил в этот раз сразу поставить все точки над i. Когда тот узнал о планах дочери насчёт поступления в Питерское учебное заведение, попытался возмутиться, мол, пусть в Москве учится. Пришлось ему в красках описать, как страдала целый год колибри, и спор резко прекратился. Дядя Марат пообещал больше не вмешиваться в наши отношения. И на этом спасибо. Поговорив с ним, я направился к дому родителей, нужно хоть вещи занести. Но, проходя мимо террасы, был остановлен окриком Лютова-младшего. Решил не обращать на провокатора внимания, и шел дальше.

— Ром, вы с Алисой к озеру ночью идите, там новая беседка, самое то для страстных свиданий, переходящих… Ну ты понял. Но, главное, никто вас не обломает, необжитое место пока.

Я резко повернулся к нему, а Сашка уже что-то печатал на планшете. И вид у него такой, мол, получил дельный совет — свободен.

— С чего ты взял, что я собрался ночью с Алисой гулять?

Неужели послушал? Если мне не изменяет память, не было этого паршивца рядом. Тот перевёл взгляд на меня и без тени весёлости ошарашил ответом:

— Ты о кинесике* слышал?

Я завис и вспомнил, что мелкий год назад увлёкся физиогномикой? Понятно, решил пойти дальше.

— Слышал. Даже не буду интересоваться, как у тебя успехи на этом поприще — и так всё понятно. Ты бы прекратил за всеми наблюдать, многим такое пристальное внимание не понравится.

— Это их проблемы. — Беззаботно пожал он плечами и вновь что-то печатать принялся. Тут уже мне стало любопытно. Я подошел к нему, а этот негодник резко перевернул планшет и с вызовом посмотрел мне в глаза. — Тебе не пора на романтическое свидание собираться?

— Саш, ты что опять задумал?

— Ром, выключи режим грозного папы, мне моего хватает с лихвой, второго моя детская психика не выдержит.

— По мне, твоя непробиваемая психика и с десятерыми отцами сдюжит. Более того, ты их всех способен довести до нервного срыва. Говори, что опять замышляешь?!

— Спасибо за комплимент, но не скажу. Слышал о неприкосновенности личной жизни? Если нет, советую почитать закон.

Я от возмущения поперхнулся воздухом. Сам за всеми следит, сто процентов досье на каждого уже наклепал. Вот в кого он такой неугомонный?

— Саш, завязывай со своими экспериментами, отец узнает, и уже точно плюс два километра не отделаешься.

— Этим меня не впечатлишь, и, если уж начистоту, люблю я длинные дистанции, а отец всё жалеет меня… — тяжко вздохнул. — Вот и приходится принимать меры, чтобы папа увеличил нагрузки. А насчёт завязывай — ответ отрицательный. У нас тут ещё одна пара наклёвывается…

— Господи! — взвыл я. — Саш, какая ещё пара? Дети же все ещё!

— Ну то пока дети, а годиков через пять… — не унимался он.

— Ты, случайно, не о Мире и себе говоришь?

— Не о себе — это точно. Следующая пара по моим прогнозам — Ваня и Мира. Как начёт ставок? Если я прав…

— Сашка, ты бредишь и явно переборщил с нагрузками.

Он вновь фыркнул, вставая со ступенек:

— Скучный ты, — осуждающе покачал головой и напоследок вновь выдал: — Страстной ночи, Ромео…

— Сашка, я тебе сейчас уши надеру!

Вскинул руку, чтобы ухватить паршивца за шкирку, но он ловко увернулся.

— Эй, держи свои эмоции под контролем и запомни: при общении со мной рукоприкладство не приветствуется! Тронешь — отомщу, а ты знаешь: я всё делаю с перчинкой.

И ведь не преувеличивает.

— Да не бойся ты, не трону.

— А кто тебе сказал, что я боюсь? У меня времени сейчас мстить нет, дел много. — Тут завибрировал его сотовый. — Заболтался я с тобой, а мне детей нужно укладывать спать, взрослым тоже иногда оторваться полезно, добрее будут. Им хорошо, и мне выгода.

Но это он наговаривал на себя. Братьев и сестёр Лютов-младший любил, всегда за ними присматривал.

***

Наши дни

В тот вечер я не поверил в прогноз Александра насчёт будущих пар, но, как выяснилось, ошибался. Но я тогда не знал, что у Сашки чуйка сверхчувствительная. Нужно сегодня у нашего вундеркинда поинтересоваться прогнозом их отношений, он сто процентов уже просчитал дальнейшее развитие событий.

------------------

*Кинесика — это совокупность различных телодвижений, которые человек сознательно или неосознанно использует при общении для более точного выражения своих мыслей и чувств. Она включает жесты, позы, мимику, взгляд и походку. Кинесика помогает понимать собеседника на невербальном уровне, выявлять его отношение к информации и к человеку, с которым он разговаривает.

Наши дни

Глава 7

Не знаю сколько времени я был погружён воспоминания, но звёздочка меня не тревожила, наверное, понимала, что моё молчание неспроста. Наконец, я решил прояснить ситуацию насчёт нас с Алисой:

— У нас тоже были проблемы…

Мира удивлённо посмотрела на меня. Пришлось вкратце рассказать нашу историю. Разумеется, я не стал сдавать тестя с его ультиматумом. Всё в прошлом, и глупо его ворошить. А когда закончил, звёздочка несколько минут сидела, словно в прострации.

— Никогда бы не подумала, что у вас были трудности в отношениях. Вас все воспринимали как единое целое. Вы же с детства рука об руку, как ты её чувствуешь, никто не может. Не понимаю, почему Алиса сомневалась в твоих чувствах, ты же любил её всегда и смотрел как на сокровище.

— Сомневаться свойственно всем, особенно если «подруги» подбрасывают пищу для размышления.

— Да уж, подруги могут яд сцедить, в этом они щедры, — тяжко вздохнула Мира, продолжая смотреть вглубь леса.

Был у неё печальный опыт с «подругами», теперь она очень осторожно выбирает круг общения. Не верит никому после того, как узнала, что с ней дружат только из-за состояния отца, а за глаза называют выскочкой и высокомерной сукой. Более того, одна из её бывших «подружек» клеилась к Ване, а ведь знала, что Мира неравнодушна к нему. С той поры нет у неё их, только знакомые.

— Успокоилась?

Она кивнула.

— Ром, я в норме.

— И что делать будешь? — я имел в виду Ваню.

— Жить, Ромка, жить. Другого не дано. Ты не переживай, я уже сказала, что за Ваней бегать не буду. Хотя я и не бегала вовсе, а подошла к нему после нашего поцелуя, хотела поговорить. А он… — тяжкий вздох. — Он наотмашь бил обидными словами, каждое что клинок в сердце. Так гадко я никогда себя не чувствовала. Поправка, — горько усмехнулась она, — сегодня. Я ведь всего лишь спасти его хотела, ни на что не претендуя, не навязывая свои чувства. А он сделал иные выводы, это ж надо было ему сказать: прохода не даю, жизнь в ад превратила! Да, я его люблю. Да, мне очень больно. Но это не означает, что я собиралась навязываться. Его ненависть и презрение убивают. Но я справлюсь.

— И заставишь его бегать за собой?

— Нет, Ром, у него был шанс, он его упустил. Сегодня я для него умерла.

— Не стоит так категорично. Всё наладится.

— Не нужны мне ложные надежды, от них только хуже. А насчёт умерла… Я имела в виду, что не смогу с ним общаться как прежде, да я вообще не смогу… Сведу наше общение к минимуму, мазохизмом не страдаю. Ты не думай, я его не виню, ведь сердцу-то не прикажешь. Это только моя проблема, его не стоит впутывать. А то что больно делал словами, так это он пытался уничтожить мои чувству к нему. Понимаю и не осуждаю. Ладно, пора возвращаться.