Я отправила ему еще одно селфи, но на нем красовалось лишь мое лицо и высунутый красный язык.

Уинстон послал мне еще пятьсот долларов. Это было одновременно волнующим, но и напрягало. «Мне почти стыдно, что я беру деньги у этого человека». Почти. Я была уверена, что в конце концов возненавижу его до глубины души. Было бы куда легче, если бы меня так сильно не влекло к Уинстону. Что-то в нем словно манило меня. Похоже, я могла глубоко увязнуть в чувствах к этому мужчине.

Хоть немного придя в себя, я обнаружила, что пропустила сообщение от Уинстона. И чуть не прикусила язык, когда увидела присланную им фотографию. Он был в своей постели, без рубашки. Веки полуприкрыты. Обычно идеально уложенные волосы растрепались, а улыбка на фото была искренней. Не одной из тех насмешливых, каких было много в его арсенале.

Долго не думая, я послала ему пятьсот долларов.

Уинстон: И что это было?

Я: За действительно хороший снимок.

Уинстон не ответил, и мне показалось, что я все испортила, отослав ему деньги. Может, я пересекла черту, которую мне не следовало. Впрочем, наверное, это к лучшему. Последние пару дней были безумными, но я заработала больше денег, чем многие видели и за полгода.

Завтра я отправлюсь искать настоящую работу.

Уинстон

После обычных утренних приветствий, я, наконец, остановился возле стола Деборы. Ее губы были поджаты, а глаза сверкали разочарованием. Обычный понедельник в «Халсионе». Дебора махнула мне в сторону застекленного конференц-зала. Я посмотрел в указанном направлении и едва сдержал стон, увидев во главе стола младшего брата, крутившегося в кресле, как ребенок.

«Отлично, черт возьми».

— Это не займет много времени, — рыкнул я. — Перенеси мне встречу с восьми пятнадцати на девять.

— Простите, сэр. Он не принял отказ.

— Я разберусь.

Проигнорировав свой кабинет, я направился к конференц-залу и открыл дверь. Спустя мгновение она бесшумно закрылась позади. Я подошел к креслу рядом с Перри и положил на стол свой портфель.

— Ты же знаешь, что тебе нужно оговаривать встречи, — отрезал я, надеясь побольнее ужалить его словами. — Некоторые, знаешь ли, серьезно работают, чтобы получать те деньги, которые другие потом тратят.

Стиснув зубы, он скрестил руки на груди. Внешне он выглядел мужчиной. Вероятно, даже отжимался больше, чем я в его годы, но внутри Перри был сопляком. Может, ему уже и двадцать, но он по-прежнему оставался капризным малышом, который требовал чересчур много папиного времени, когда ему нужно было заниматься империей.

— Я мог бы помочь, — вдруг заявил Перри. — Если начнешь относиться ко мне, как к полноправному члену семьи.

— Мы здесь не играем в игрушки, — я размял шею и с презрением посмотрел на брата. — Что за инвестиции на этот раз?

— Какая тебе разница. Это мои деньги, — он сердито посмотрел на меня. — Я не должен каждый раз вымаливать их у тебя, Уинстон.

— Если бы я упростил процедуру, ты бы к шестнадцати годам полностью обанкротил свой фонд. Папа не просто так назначил меня твоим душеприказчиком. Только я могу держать тебя на поводке.

— Да пошел ты, — выплюнул Перри. — Ладно, забудь. Я возьму кредит.

Я рассмеялся, жестко и даже издевательски.

— У мамы будет истерика. Ее милое золотое дитя влезло в долги. Ты прекрасно знаешь, что это дерьмовая идея.

— Это не долги. Всего лишь кредит. Или же я найду инвесторов.

— Никто не станет инвестировать в бизнес Константина. Мы итак уже держим всех на поводке.

— Не всех, — прищурился Перри.

Выпрямившись на стуле, я сцепил пальцы поверх стола и глянул на брата убийственным взглядом.

— О ком ты?

— Ты знаешь.

— Развлеки меня, братец. Озвучь, под кого ты собираешься прогнуться ради нескольких сотен тысяч.

— Люциан Морелли.

Я стиснул зубы. Одно дело — насмехаться надо мной, а совсем другое — бросить в меня этим именем.

— Прости, но мне кажется, ты неправильно выразился, — прорычал я, давая ему возможность отступить. Морелли были единственным мостом, который мы никогда не смогли бы пересечь. А то, что Перри даже упомянул их фамилию — уже пощечина.

— У Морелли есть деньги, и если ты не хочешь отдавать мне мои, я займу у них до совершеннолетия, — Перри посмотрел на меня с торжествующей улыбкой, напомнив в этот момент отца, когда тот жестоко расправлялся с противниками.

— Один телефонный звонок Люциану Морелли, и я уничтожу тебя, Перри. Родной ты мне по крови или нет, ты перестанешь существовать. Я погребу тебя в такую яму, которую ты и вообразить себе не можешь. Мама тебя возненавидит. Братья и сестры тоже. С таким же успехом можешь выйти замуж за этого ублюдка, потому что для Константинов ты умрешь, — я ударил кулаком по столу, отчего Перри вздрогнул. — Ты забыл, что его отец убил нашего?

— Домыслы, — фыркнул он. — Никаких доказательств. Это был несчастный случай. Мы лишь можем догадываться, что к этому причастен папин враг. Но не все зло исходит от… — он замолк, дважды подумав, прежде чем снова произнести ненавистную фамилию. — … них.

— Получишь свои пятьсот тысяч к обеду.

Перри немного расслабился.

— На самом деле, я не собирался ему звонить. Я бы никогда не поступил так ни с мамой, ни с тобой. Я все понимаю. Правда, Уинстон, — он серьезно посмотрел на меня. — Я бы не стал.

— Надеюсь, что так, — я потер затылок от напряжения. — Я работаю, не покладая рук, как в свое время отец. Только ради того, чтобы эта машина не заржавела без масла и продолжала приносить нам деньги в казну. И это оскорбительно, что мой брат бежит к врагам при первом же отказе. В нашем мире преданность превыше всего. Тебе еще многому предстоит научиться.

— Так научи меня, Уинни.

Я поежился от этого имени, которым он называл меня в детстве. Также он обратился ко мне год назад, когда рыдал и спрашивал у меня, почему Бог забрал у нас отца.

— Уинстон, — поправил я Перри, не в силах встретить его печальный взгляд.

— Дай мне работу. Назначь зарплату. Тогда мне не придется так сильно растрачивать свой трастовый фонд.

Я усмехнулся.

— Хочешь здесь работать? Ты ведь бросил университет в прошлом году. Потому едва годишься даже для почтового отделения.

— Тогда назначь меня туда, — проворчал он. — Я сам пробьюсь наверх.

— Константин не станет работать в почтовом отделении, — рявкнул я. — Это опозорит нашу фамилию.

— Но я могу что-нибудь делать. Просто позволь мне.

— А как же инвестиции для твоего нового бизнеса? — потребовал я. — Внезапно стали не так важны?

— Да, если я смогу тут работать.

Я не верил, что собирался согласиться.

— Младший стажер в экономический отдел, — неохотно произнес я. — Тебе придется много работать с Нейтом, но так я смогу привлечь тебя к нескольким своим проектам. Это оплачиваемая стажировка на год. В твоем договоре я пропишу, что все это время тебе не разрешено заниматься бизнесом.

Он ухмыльнулся, по-мальчишески и совершенно глупо.

— Ты серьезно?

— За год ты получишь четыреста тысяч, — я выгнул бровь, ожидая, что Перри начнет спорить.

Хотя он слегка вздрогнул, услышав сумму, но спорить не стал.

— Если хорошо себя проявишь, через год я предложу тебе должность старшего экономического аналитика, там оклад будет в три раза выше, — я побарабанил пальцами по столу. — Тебя обяжут к поездкам в Лондон, Рейкьявик и Москву, расходы на билеты и проживание будут возмещены. Тебе выделят служебный автомобиль с бюджетом в пятьсот тысяч и секретаря, утвержденного компанией. Идет?

— Черт, конечно! — он протянул мне руку. — Спасибо, Уинни.

Я пожал ему руку, испытывая раздражение из-за того, что принял этого малыша на работу. Впрочем, лучше так, чем возможная альтернатива, где Перри от скуки попадет в неприятности. Особенно с Морелли. По крайней мере, теперь я смогу присматривать за этим мелким негодяем.