Найдя, наконец, требуемое уединение, я снова написал Эш.

Я: Не так уж и трудно, да?

Эш: Потеряй мой номер, псих.

Я: Теперь тебе от меня не избавиться. Не после того, как я видел твои намокавшие трусики. А сейчас они тоже мокрые?

Эш: Нет.

Я: А хочешь этого?

Эш: НЕТ.

Я: Готов посылать тебе сто долларов за каждое твое селфи.

Она не ответила. Но спустя несколько минут я получил три фотографии. Эш даже додумалась написать мне записку на розовых стикерах. «Пошел. Ты. Мудак».

Я: Мило.

Я отослал ей триста долларов.

Я: Что тебя смущает, Эш? Нагота? Грязные разговоры? Или когда тебе дают указания сделать разные вещи? Чем больше я буду о тебе знать, тем проще будет проходить наше общение.

Эш: Я не стыжусь своего тела.

Я: Ты и не должна. Оно невероятно красиво. А тебе нравится трахать себя разными предметами? Это бы тебя смутило?

Эш: С тобой я этого делать не стану.

Я: Станешь, и еще как. Может, ты и живешь в доме за три миллиона долларов, но сама чертовски бедна. Мачеха не дает тебе денег? Потому тебе нужны мои, а мне нравятся твои услуги.

Эш: Ты и правда придурок. Не можешь нормально встречаться с женщинами из-за сильных проблем с головой?

Я: Я мог бы заполучить любую, какую захочу. Но все они не интригуют меня так, как твоя непослушная задница. И я просто в восторге от открывающихся перед нами возможностей. В семь я пришлю за тобой машину, которая отвезет тебя на ужин ко мне домой. Тогда и поиграем.

Эш: Я не поеду.

Я: А две тысячи долларов говорят обратное.

Эш: Это безумие! Ты сошел с ума!

Я: Нет, Эш. Дело не в безумии, а в скуке. С таким богатством, как у меня, перестаешь о чем-либо волноваться. И когда находишь нечто, что тебя интересует, то становишься одержим. Ты моя новая навязчивая идея.

На это Эш не ответила.

Впрочем, это было не важно. Она сядет в мою машину и приедет ко мне, потому что я заплачу ей за это. К счастью, денег у меня были бесконечные запасы.

Эш

Это безумие.

Я не собиралась ехать к этому мужчине домой. Нет. Ни за что. Никогда.

Креветка защебетал в своей птичьей клетке, словно был со мной согласен. Подойдя к попугаю, я погладила его пальцем по макушке. Мы жили вместе с тех пор, как у меня начались первые месячные. Папа был так напуган и сбит с толку моими бушевавшими гормонами, что решил осчастливить меня домашним животным. Это помогло, и я мгновенно влюбилась в птичку.

— Он псих, — сказала я Креветке. — Если поеду к нему, то наверняка меня порежут на кусочки и закинут в морозилку.

Креветка защебетал и захлопал крыльями.

— Я ведь права? — спросила я. — Он сумасшедший.

— Буу.

Я вскрикнула, испугав Креветку. Он вылетел из открытой клетки и полетел к моей книжной полке. Резко развернувшись, я отпихнула Салли с дороги. Из ужасной тройни Салливан Мэннфорд был наиболее сносным. Самовлюбленный бабник, но не такой подлый, как остальные.

— Убирайся из моей комнаты, псих.

Он улыбнулся, скользнув взглядом по моей кофточке и задержавшись на груди.

— Мама с Бэроном уехали в Хэмптон. Теперь дом только наш. Повеселишься с нами или все еще слишком хороша для этого?

Я видела их вечеринки.

Секс. Наркотики. Алкоголь.

Это все не для меня. Особенно учитывая, что после слишком большого количества стопок, у тройняшек появлялся сумасшедший блеск в глазах. Последнее, чего бы мне хотелось, это выпить вблизи них и, тем самым, ослабить бдительность. Скорее всего в итоге я забеременею или подхвачу венерические заболевания.

— У меня планы, — солгала я.

Салли принялся изучать меня, сощурившись.

— С тем психом, который собирается засунуть тебя в морозилку?

Я ненавидела, когда они шпионили за мной.

Все трое — двинутые придурки.

— С тем самым, — я мило ему улыбнулась. — С моим новым парнем.

Он напрягся, внезапно его охватил гнев.

— У тебя нет парня.

— А вот и есть, — огрызнулась я в ответ. — Тебе то какое дело?

— Ты наша. Думал, мы совершенно ясно дали это понять с Тейтом.

Я изумленно посмотрела на Салли.

— Что? Мы с Тейтом расстались, потому что наши пути расходятся.

Салли рассмеялся.

— Ты ведь не думала, что кто-то вроде Тейта отпустит кого-то типа тебя? Он же на троечку, а ты истинная десятка.

«Мерзость».

Никто бы не захотел услышать от сводного брата оценку своей сексуальности.

— Ты меня раздражаешь. Уходи, пожалуйста.

— С этим парнем мы тоже разделаемся, — поклялся Салли, его голос стал низким и жестким, больше похожим по звучанию на Скаута. — И с каждым последующим.

— Но почему? — потребовала я, скрестив руки на груди. — Почему у меня не может быть парня?

— Он попытался бы спасти тебя, — пожал Салли плечами. — А мы хотим, чтобы ты была именно в том положении, в каком сейчас находишься. Беспомощная. Зависимая. Напуганная.

Я заморгала, испытывая отвращение к его словам.

— Вы не можете контролировать мою жизнь.

— Это ты так думаешь, Эш.

Вместо того, чтобы продолжать общаться с ним, я включила музыку и игнорировала его до тех пор, пока он не ушел. Теперь я с нетерпением ждала ужина с Уинстоном. Ведь поужинав с ним, я заработаю больше денег. А чем больше я заработаю, тем скорее смогу выйти из-под влияния Мэннфордов.

Уинстон хотел пристыдить меня и опозорить, заплатив за это?

Что ж, значит, пусть так и будет.

Я сильная и смогу справиться со всем, что придет ему в голову.

*****

— Мистер Константин ждет вас, — произнес швейцар, указав мне рукой вперед. — Прошу вас сюда, к его личному лифту.

«Иисусе».

Влияние Уинстона просто зашкаливало. Личный лифт? Ну, конечно.

Коротко кивнув, я последовала за одетым в форму мужчиной к лифту, в который можно было попасть только по ключ-карте. Оказавшись внутри сверкавшей металлической коробки, я уставилась на свое отражение. Я поклялась, что не стану наряжаться для этого человека. Я ведь не какая-то симпатичная кукла, которую можно приодеть и заставлять выполнять трюки. Мне больше по душе была комфортная одежда, чем дорогущие одеяния высшего общества. На мне были приталенные поношенные джинсы, которые я закатала до икр, в ткани было больше дыр, чем самого материала. Симпатичные коричневые босоножки с кожаным бантом поверх. Белая футболка, завязывающаяся узлом чуть выше пояса джинсов. Я оставила волосы распущенными и теперь они спускались вниз непослушными каштановыми волнами. Также я надела круглые серебряные кольца-сережки и парочку плетеных браслетов. И я не накрасилась, потому что не хотела, чтобы у него сложилось неверное представление обо мне.

Это для меня просто работа. Не более.

Наконец, мы доехали до пентхауса. Когда двери лифта раскрылись, швейцар вывел меня в чистейший коридор. Здесь было много света, белого цвета и гладких поверхностей. Очень похоже на «Халсион». Подведя меня к большой двери из красного дерева, швейцар открыл замок еще одной ключ-картой. Шагнув вперед, он придержал для меня дверь.

— Присаживайтесь в гостиной. Мистер Константин скоро спустится, — произнес мужчина, прежде чем вышел и закрыл за собой.

Меня встретила тишина.

Она была оглушительной. Всеобъемлющей. Сводящей с ума.

Я прочистила горло, и этот звук эхом отдался в прихожей. Но никто больше так и не появился. Ведомая любопытством, я подошла к открытой двери в гостиную. Дизайн здесь сильно отличался от его офиса и коридоров этого многоквартирного дома. Все детали интерьера казались до смешного дорогими — все, начиная от вычурных и витиеватых светильников и заканчивая необычным темным деревянным полом, по которому шел какой-то странный извилистый узор, но каким-то образом умудрившийся ни разу не прерваться. Офис был светлым, а его дом темным.