Несмотря на эти перебранки, я наслаждался нашим уходом из Акры. Святая земля пробуждает замечательные чувства; хорошо орошаемая в этой северной части, она напоминает обильно зеленеющий и цветущий весенний рай. Тучные поля пшеницы и ячменя чередовались с роскошными лугами, и сама природа раскидывала по ним широкими живописными мазками полянки алых маков и желтой цветущей горчицы. Нам попадались лужайки лиловеющего льна, купы диких хризантем, на стеблях которых ветвилось множество золотистых цветов, и величавые пасхальные лилии белоснежных оттенков. Уж не попали ли мы в Божественный сад? Вдали от моря синие небеса соперничали с синевой покрова Девы Марии, и в лучах яркого солнечного света поблескивали крошечными драгоценными вкраплениями кристаллы слюды и кварца.
— Смотрите-ка, овсянка, — заметил Мухаммед. — Эта птаха приносит весть о приближении лета.
Подобно синей змее, ползущей по Эдему, продвигалась вперед наша дивизия, и французский триколор возвещал о нашем невероятном проникновении во владения Оттоманской империи.
Медленно, словно морские воды, разделялись при нашем приближении отары мирно пасущихся овец. Подскакивали на кочках легкие полевые пушки, приветствуя блеском своих бронзовых украшений теплое палестинское солнце. Покачивались из стороны в сторону крытые светлые фургоны. Где-то на северо-востоке жил своей жизнью Дамаск, а на юге — Иерусалим. Избавленные от утомительных забот осады, солдаты пребывали в хорошем настроении, после захвата Яффы дивизия изрядно пополнила свои денежные запасы и могла позволить себе приличное пропитание, не прибегая к грабежу населения. К концу второго дня пути, забравшись на большой хребет, мы увидели на горизонте роскошную зеленовато-бурую низину с молочно-голубой чашей того самого Галилейского моря. Это огромное озеро, расположившееся значительно ниже уровня моря, скрывало свои священные воды за туманной дымкой. Мы не стали спускаться к нему, а направились по горному склону к знаменитому Назарету.
Родина Спасителя оказалась беспорядочным горным селением, по его главной улице, предназначенной для гужевого транспорта, передвигались в основном козы. Мечеть и францисканский монастырь стояли прямо лоб в лоб, словно не сводя глаз друг с друга. Мы набрали воды из источника Девы Марии и зашли в церковь Благовещения и православный грот, полный тех затейливых реликвий, что вызывают у протестантов несварение желудка. Дальше мы спустились в плодородную, располагающую к лени Ездрилонскую долину, главную житницу древнего Израиля и излюбленное место для размещения военных биваков на протяжении трех тысячелетий. Скот пощипывал травы на зеленых холмах, скрывавших под своими бархатными покровами стены великой древней крепости. По проложенным римскими легионами дорогам погрохатывали местные телеги. Моих спутников раздражал этот затяжной военный поход, но я жадно впитывал в себя красоты легендарной страны, осознавая, что простой американец не мог даже надеяться на такое счастье. Святая земля! Именно здесь, по общему мнению, человеческая душа способна приблизиться к Богу. Проходя по священным местам, некоторые солдаты осеняли себя крестным знамением или бормотали молитвы, забыв о провозглашенном революцией атеизме. Но с наступлением вечера они принимались точить свои штыки, и эти привычные шелестящие звуки убаюкивали нас, как стрекотня сверчков.
При всем горячем желании увидеть Астизу я испытывал, однако, понятное смущение. Мне ведь не удалось спасти ее. Когда-то она имела более тесные связи с этим оккультистом Силано. Мои политические связи стали еще более запутанными, и вдобавок в Акре меня ждала Мириам. Я прикидывал начальные оправдания всем своим поступкам, но они казались совершенно банальными.
Мухаммед между тем неустанно бубнил, что нашего трехтысячного сопровождения далеко не достаточно.
— Во всех селениях болтают о том, что турки собрали против нас огромную армию, — предупредил он. — В ней больше солдат, чем звезд на небе. Войска движутся из Дамаска и Константинополя, Ибрагим-бей ведет мамелюков из Египта, а из Самарии спускаются отряды горных стрелков. Шииты и сунниты объединили свои силы. Они набирают в свои ряды наемников повсюду, от Марокко до Армении. Безумие оставаться с французами. Они обречены.
— У нас нет выбора, — сказал я, махнув рукой в сторону бандитов Нажака.
Генерал Клебер, несомненно, стремился найти турецкие войска, а не избежать столкновения и надеялся атаковать их, спустившись с Назаретского нагорья. «Подчиняясь страстям, — говаривал старина Бен, — мы лишаемся мудрости». На самом деле Клебера, весьма сведущего генерала, уже целый год нервировало подчиненное положение в армии Наполеона. При всей зрелости и значительном военном опыте обладавшего к тому же внушительным телосложением Клебера, вся слава Египетской кампании доставалась низкорослому и неопытному Корсиканцу. В посылаемых на родину сводках главная роль во всех победах Египетской экспедиции приписывалась исключительно Бонапарту, именно Бонапарту доставалась львиная доля трофеев, и лишь Бонапарт поддерживал воинственный дух в армии. И как назло, в сражении при Эль-Арише в начале Палестинского похода дивизия Клебера проявила себя не с лучшей стороны, тогда как его соперник, Рейнье, заслужил похвалу Наполеона. Не имело никакого значения то, что в отличие от Наполеона Клебер обладал высоким ростом, безупречной выправкой и шевелюрой, достойными героического командующего, и что он слыл более метким стрелком и более ловким наездником. Его соратники сразу смирились с подчиненным положением. Никто открыто ничего не обсуждал, но при всех недостатках и просчетах Бонапарта его признали интеллектуальным руководителем, тем самым светилом, вокруг которого безотчетно вращалось все армейское офицерство. В общем, эта самостоятельная операция по уничтожению турецкого подкрепления давала Клеберу шанс блистательно выделиться. Подобно Бонапарту в Египте, ворвавшемуся в лагерь мамелюков среди ночи и заставшему их врасплох, Клебер решил выступить затемно, намереваясь захватить полусонный лагерь турок.
— Безумие! — опять возмутился Мухаммед. — Мы еще слишком далеко, чтобы застать их врасплох. Солнце уже будет слепить нам глаза, когда мы доползем до турецкого лагеря.
И действительно, дорога вокруг горы Фавор оказалась гораздо длиннее, чем ожидал Клебер. И вместо планируемого ночного нападения французов ждало столкновение с турецкими дозорными на рассвете. К тому времени, когда мы выстроились для атаки, наши противники успели позавтракать. Вскоре толпы оттоманской кавалерии уже неслись со всех сторон, и амбиции Клебера начали уступать место здравому смыслу. Поднявшееся солнце показало, что он со своей трехтысячной дивизией собирался атаковать воинство, насчитывающее порядка двадцати пяти тысяч солдат. Неужели именно дурацкая натура так и тянет меня выбрать слабую сторону в чертовски опасных сражениях?
— Так, говорите, кольцо ваше приносит несчастье? — пробормотал Мухаммед. — Возможно, Бонапарт не оставил попыток казнить вас, эфенди, но выбрал лишь более хитроумный способ?
Мы втроем изумленно глазели на огромные орды грозной кавалерии, лошадей наполовину скрывала высокая весенняя пшеница, а их седоки бессмысленно палили из ружей в воздух. Нашему немедленному отступлению, видимо, помешало только смятение, царившее во вражеских рядах; похоже, никто не собирался брать на себя командование разрозненными отрядами. Эту армию набрали понемногу в разных концах империи. Перед нами всеми цветами радуги пестрели мундиры разных оттоманских полков, за ними маячили длинные обозы телег и палатки, веселящие глаз ярмарочной раскраской. До начала сражения военное расположение представляет собой великолепное зрелище.
— Повторяется история битвы при пирамидах, — попытался я успокоить спутников. — Взгляните на их замешательство. У них же не армия, а толпа неорганизованных солдат, ведь им не удается даже нормально выстроиться.
— Им и не нужно выстраиваться, — пробасил Большой Нед. — Достаточно устроить массовую атаку. Клянусь морским дьяволом, я предпочел бы сейчас оказаться на фрегате. Там хоть воздух чище.
