Вдруг дверь распахнулись – и внутрь ввалилось с десяток аборигенов. Почти задремавший после сытного обеда Шенн мигом вскочил на ноги, ощущая идущую волну ненависти. Что случилось? Стоявший впереди человек замахнулся окованной металлом палкой, и Шенн едва уклонился от удара. Почему они сперва накормили, а теперь бьют? Как бы то ни было, а позволять себя бить Шенн не собирался. Он отступил и схватился за мешок с травой, успев парировать им следующий удар. Какое-то время он успешно отбивался, но кто-то большим ножом рассек его «щит». Шенн понял: еще немного – его сомнут и убьют. Но, как известно, загнанный в угол бьется с удвоенной силой. Зарычав, подобно зверю уру, дикарь вырвал палку у одного из нападавших, отразил ей несколько ударов и, размахивая оружием, проложил себе путь.

Шенн выскочил в коридор, слыша за спиной гневные крики людоедов. Правы были старейшины, трижды правы! Вот только откуда им знать, что людоеды сначала кормят жертву, и только потом едят?! Внезапно он понял, и его едва не вытошнило на бегу: сладкая каша была для них начинкой!

Шенн метался по деревянному лабиринту, вламываясь в двери и отбиваясь от преследователей. Выбравшись на лестницу, он помчался вниз, но навстречу поднимались враги. Окружен! Шенн метнулся в какой-то проход, оказавшись в небольшом помещении с наклонным полом, усыпанным пучками травы. В конце наклона Шенн увидел ворота – вот он, выход из проклятого лабиринта! Он схватил деревянный, обитый металлом засов и отбросил в сторону. Ворота распахнулись… Прямо на Шенна уставилась жуткая толстогубая морда невероятно огромного чудовища. Глаза размером с две человеческих головы, не мигая, смотрели на Шенна, и огромная пасть открылась, обнажая ряды мелких зубов. Жуткий рев монстра парализовал юношу. Шенн оцепенел, ожидая быстрой и страшной смерти. Сейчас оно проглотит меня… Он зажмурился. Но вместо прикосновения зубов почувствовал пинок пониже поясницы. Шенн взмахнул руками и, потеряв равновесие, полетел вниз.

Руки скользнули по шершавой коже монстра и чудом уцепились за какой-то ремень. Шенн повис, болтаясь в воздухе. Прямо перед собой он видел ноги и грудь чудовища – невероятных размеров зверя, и этот зверь тащил на себе весь этот дом! Шенн повернул голову и рассмотрел, что рядом со зверем идет еще один, такой же огромный. Их двое! Удары мощных ног, подобных вековым деревьям, ритмично отдавались от утоптанной земли.

Но даже сквозь грохот Шенн услышал яростные крики. Он взглянул наверх: его преследователи сгрудились на краю площадки, с которой он упал, и один наводил на Шенна какое-то странное оружие. Шенн заметил отблеск металла на наконечнике стрелы и понял, что времени у него нет. Он лихорадочно посмотрел вниз и разжал руки.

Стрела свистнула над головой, вонзаясь в кожу зверя, но он этого, похоже, даже не почувствовал. Шенн упал и покатился по земле, смягчая удар. В последний миг он заметил огромную стопу, стремительно надвигавшуюся сверху, и кувырком ушел в сторону. Невероятных размеров живот твари навис над ним, и появилась секундная передышка. Задние ноги чудовища приближались, но теперь у юноши было время рассчитать их движение. Полупарализованный страхом, Шенн чудом сумел уклониться от ступней зверя и прижался к деревянной стене движущегося города. Куда теперь? Стоять он не мог, приходилось двигаться вместе с городом, и двигаться быстро. От свободы отделяла толстая деревянная стена, не прилегающая к земле плотно: внизу был довольно большой зазор. Шенн смог бы проскользнуть под стеной, но прямо за ней вращались огромные колеса! Ползущий на животе человек не имел ни единого шанса проскользнуть между ними. Если только город не остановится. Что же делать?

Юноша решил пройти по периметру и попытаться обнаружить хоть какую-нибудь лазейку. Гигантские ступни с грохотом врезались в землю – иногда он мог протянуть руку и коснуться чудовища. Чтобы не тратить силы и не бежать вперед, Шенн решил начать с «задней» части города. Но и тут не обошлось без трудностей. Чтобы не расплющило стеной, Шенну приходилось бежать и в то же время, свернув голову набок, высматривать заветный выход. Здесь здорово воняло, а стены были испачканы нечистотами. Внезапный просвет между досками привлек внимание юноши. Шенн поравнялся с ним и на бегу толкнул стену рукой. Она подалась наружу, качнувшись на шарнире. Толкнув ее еще раз, Шенн с радостным воплем выскочил из катящегося города.

Страшный город удалялся. Шенн смотрел ему вслед, стоя на дрожащих от пережитого ужаса ногах. Когда пыль от гигантских колес улеглась, юноша огляделся: вокруг по-прежнему простиралась равнина. Но уже не та! Зоркий глаз дикаря мигом подметил различия: холмы стали более высокими, их склоны покрывали кусты и деревья. Он вспомнил свой Лес и горестно вздохнул. Он отдал бы все, чтобы оказаться в лесу, любом лесу! Чтобы деревья окружали его, и прохладный полумрак остудил разгоряченное тело. Лес – это дом и защита, но группки деревьев, что он видел, нельзя назвать лесом.

И как же Далмира? Он вспомнил о ней и заплакал. Здесь, перед самим собой, он мог не стесняться слез, и Шенн упал на желтую землю, вгрызаясь в нее пальцами. Далмира погибла, и теперь он совсем один! Нет рядом друга, нет никого, кто поможет и поймет… Страшный город унес ее тело, и бессильный гнев Шенна проклинающим воем устремился вослед.

Далмира сидела взаперти. Ее комната не имела окон, и время растянулось в одно жуткое, пугающее ожидание. Сколько времени прошло, как ее разлучили с Шенном? Два дня, а может быть, и все три? Город двигался почти безостановочно, лишь раз они долго стояли, и вокруг царила непривычная и потому пугающая тишина.

Эторга она больше не видела. После ссоры с ним воины схватили ее и привели сюда. Раз в день девушку кормили какими-то отбросами, и поначалу она не притрагивалась к еде. Но вскоре голод взял свое, девушка глотала прокисшую кашу и грызла засохший, твердый, как камень, хлеб. Она надеялась, что Шенн где-то рядом, ведь правитель обещал продать их обоих… Но как можно продать людей? Ведь люди – не вещи! Но, видно, мир, в который она попала, слишком жесток, если в нем возможно такое…

Город остановился, и худшие предчувствия Далмиры оправдались. За ней пришла стража. Девушке связали руки и больно ткнули рукоятью палицы в спину: шагай! Пройдя по деревянным коридорам и лестницам, пленница оказалась перед выходом. Яркий солнечный свет ласкал глаза, но Далмира не знала, стоит ли радоваться этому дню. Открывшийся глазам мир мог оказаться много страшнее заточения в огромной деревянной коробке.

Длинные мостки вели вниз, и Далмира спустилась на землю. Там стоял Эторг в окружении нескольких воинов. Шенна не было видно, и девушка тщетно вертела головой. Где же он, что с ним?

– Где мой друг? Где Шенн? – крикнула она, обращаясь к Эторгу, но тот молча отвернулся, всем своим видом выражая презрение. Далмира чувствовала, как слезы вот-вот потекут из глаз, но изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать. Стражи потащили ее вперед.

– Стой! – Ее остановили в двадцати шагах от странного лагеря, раскинувшегося перед городом на колесах. Дюжину драных шатров окружала стена из повозок, каждая из которых имела высокие, окованные железом борта. В стене из повозок имелся проход. Оттуда навстречу гостям вышли люди.

Один был без руки, но могучий статный торс и широкие плечи не позволяли назвать его калекой. В единственной руке человек сжимал длинную плеть. Второй был сухощав и строен. Длинные волосы его стягивала красная повязка. Он опирался на короткое копье с широким изогнутым наконечником и жадно рассматривал девушку белесыми немигающими глазами. Третий, едва достававший Далмире до плеч, имел заметный живот и примечательную шишковатую голову без единого волоска. Странно, но именно он показался девушке главным.

Она не ошиблась. Толстяк выступил вперед и протянул руку вверх:

– Одно солнце над нами, эмон.

– Воистину так, Тормун. Как дела твои?