«Хорошо, что я установил эту ловушку когда-то», — говорит сам себе притиера.

Это часть его путешествия на Азею, которой он не делился ни с кем, даже с Ньен. Теперь он рад, очень рад, что рискнул, и рад, что держал это в тайне. Института больше нет, экстрасенсорное общество прекратило свое существование и в разрушении обвинят Анжу лиу Митете. Затар проследит за этим.

Его месть и ее цель соединились: виртуозная работа Затару явно удалась.

«Я готов, моя подруга в мщении».

Губернатор планеты До Кул был тучным мужчиной, с красным лицом и опухшими глазами, и, разумеется, любил роскошь. Он шествовал по залам в одеждах из прозрачного шелка, подол небрежно подметал пол, а драгоценные камни, густо усыпавшие подол, постукивали по кристаллическим плиткам при ходьбе. Все это кричало о богатстве губернатора, его готовности тратить деньги, а также тщеславии.

— Я приказал перенести ваши вещи в лучшие покои, — размахивая пухлыми руками, сообщил он Затару. — Думаю, там вам больше понравится.

Притиера слишком отвлекся, чтобы ответить, да и сомнительно, что губернатор услышал бы.

Флоту пора было уже вернуться. Он запаздывал, если принять во внимание то, что предприятие было таким успешным. Почти что четыре года Затару удавалось оттеснить такие мысли на задний план, повторяя себе вновь и вновь: «Ты ничего не можешь сделать. Ты послал их — они находятся вне зоны досягаемости и не могут с тобой связаться. Ты можешь только ждать». Но теперь, наконец, время «Ч» прошло. Посыльный может вернуться в любой момент и принести Затару известие об успехе. Или провале. Как ему изображать из себя дипломата, когда все висит на волоске?

— Прекрасный пример докулладского мастерства, — говорил губернатор. — Несравнимого ни с чем в галактике, — только, может быть, за исключением вашей планеты.

На мгновение притиера задумался, как такого человека могли назначить на этот пост, и пожалел о временах, когда вызванная ярость служила достаточным основанием для казни таких вот раздражающих типов. Но теперь Затар стал притиерой и, если он хочет удержать трон, тогда требовалось играть в определенные игры — во всяком случае, какое-то время.

— Да, вы правы, — ответил он.

Они подошли к двери, выложенной серебром и кристаллами, блестевшими в белом силовом поле.

— Смотрите, — сказал губернатор и показным жестом рассеял силовое поле; украшения крепились на тонких шелковых нитях на различной высоте, что слегка раскачивались в дверном проеме.

Губернатор повернулся к Затару. Его лицо раскраснелось от удовольствия, но что-то в лице притиеры заставило губернатора быстро вернуться с небес на землю.

— С вашего разрешения, притиера, — поклонился он и больше не делал показных жестов. Губернатор придержал занавесь, ожидая, пока не войдет Затар, затем последовал за притиерой в главные гостевые покои Плавающего Дворца До Кула.

— Видите ли, мы использовали алдоусанские гибкие кристаллы, но расположили их в уникальной, свойственной нашему народу, манере, — светясь от гордости, губернатор указал на роскошество интерьера.

И вестибюль на самом деле был великолепен. Нити тонко натянутых гибких кристаллов тянулись от потолка к полу вдоль стен, они выглядели нежными и легкими. Слабое дуновение заставляло их дрожать, это напоминало рябь, бегущую по воде. Затар наблюдал за этим с таким видом, который вряд ли мог сойти за одобрение, кивнул и пробормотал пару слов, выражая восхищение. Но его мысли были далеко.

— А четвертая стена? — спросил он, указывая на чистую, без украшений стену.

— Это экран дисплея, притиера, — губернатор дотронулся до незаметного рычага и активизировал экран: светящиеся в темноте звезды заполнили стену, с намеком на солнце До Кула у нижнего края, также восходил Набор, естественный спутник До Кула. Но не это привлекло внимание Затара. Он смотрел на созвездие, которое местные жители называли Танцор, и полосу черноты, которая скрывала звезды за ней, то есть Пелену Танцора. Где-то за ней находился его флот, и его война. И его враг.

— Вам нравится? — осмелился спросить губернатор.

Затар медленно кивнул, восхищаясь видом. Итак: его покои во дворце выходят на Пустую Зону — тем лучше. В любом случае этот регион стал его навязчивой идеей и притиера вполне может пожить в покоях, где его хорошо видно.

— Отлично, — тихо сказал он. — Пойдет.

Поспешные движения губернатора сопровождались дрожью кристаллических нитей. Полный мужчина проверял освещение, настраивая регуляторы так, чтобы кристаллы, вставленные в потолок, сверкали всеми цветами радуги.

— Вся мебель может настраиваться на нужную температуру, ощущения… — начал он.

— Я знаю, — Затару очень хотелось поскорей отделаться от этого человека, уже проведшего долгую экскурсию по дворцу и теперь, казалось, намеревавшегося остаться с гостем. Право предать губернатора Смерти по Прихоти соблазнительно, хотя подобное наказание представлялось Затару слишком экстремальным. — Как я понимаю, экспонаты разгружают, — Затар использвоал речевой режим, подразумевавший большое личное беспокойство, и его фраза также означала: служить Музею — это служить мне. — Многие предметы принадлежат моему Дому. Я был бы совершенно спокоен, если бы кто-то, занимающий столь высокое положение, лично проследил за этой операцией.

Губернатору потребовалось мгновение, чтобы понять намек. Он низко поклонился, надувшись от гордости.

— Больше ничего не говорите, Великолепный, — взмах пухлой руки губернатора взвихрил тонкие нити на стенах. — Я прослежу за этим сам. Если вы меня извините…

— Конечно, — кивнул притиера.

Затару было забавно наблюдать, как хозяин дворца экстравагантно раскланялся и ушел, произведя целую бурю в кристаллических потоках. Нити раскачивались, как вода в кильватере, еще несколько минут. И только когда движение кристаллов прекратилось, Затар по-настоящему ощутил, что остался один.

Вскоре… вскоре. Может быть. Военные пошлют ему сообщение, как только будут уверены в победе. И они определенно победят, не так ли? Лучший браксинский флот против одной, квазипримитивной планеты?

«И против Нее», — подумал притиера, и от этого внутри у него все похолодело и перевернулось. Она может нанести им поражение. Затар в этом не сомневался, хотя вся логика говорила об обратном. Она больше не была просто человеком в его глазах, но каким-то демоническим существом, чем-то средним между женщиной и сущностью Войны, о н а воплощала собой все случайности, которые он не мог предсказать, все уловки судьбы, что бросают воина на колени. Только Она одна могла превратить его наступление в хаос; в этом Затар не сомневался. И только Феран способен остановить Ее…

Правда Зонд теперь слаб и даже под жестким контролем Затара вполне может сломаться под грузом такой задачи. Затар не питал иллюзий на этот счет. Он планировал операцию, насколько мог предсказать ход событий, но теперь его сила зависела от работы других. И ожидание убивало его, медленно, но верно.

Притиера отвернулся от вида на звезды и заставил себя обратить внимание на то, что его окружало. Стены повторили его движение — верх эгоизма — с легким позвякиванием, подобно какому-то кристаллическому дождю, и цвета радуги заиграли на тонких гранях, создавая причудливые узоры. Элегантно, да, но ни в его вкусе. Затар предпочитал материальный мир, браксанскую вселенную, состоящую из понятных вещей: земли, стали, женщин. Умелых и храбрых женщин, которые в сражении способны стоять плечом к плечу с мужчинами и купаться в крови врагов племени Бледнолицых, наслаждаясь их падением. Женщины, подобные Ей…