— Да, — Торжа выглянула из окна, словно, изучая лица демонстрантов, могла найти какой-то ключ. — Я хочу посмотреть кровавый ритуал, эту вашу… хьярке. У меня есть такое чувство… — она снова посмотрела на губернатора и легко рассмеялась. — Но не стану вас этим утомлять, пока у меня не появится больше данных. Но мне следует предупредить вас: даже в военных делах я руководствуюсь шестым чувством.

— Ваша репутация говорит сама за себя.

— Иногда я думаю, что это — единственный способ перехитрить браксинцев, — задумчиво проговорила Торжа. — Словно они действуют, руководствуясь скорее первобытными инстинктами, а не разумом.

Губернатор допил свой вер и смял стаканчик.

— Сегодня вечером хьярке проводится в Тоуле, и у меня тут найдется кое-кто, кто может вас туда отвезти, если мне удастся его поймать до того, как он снимется с дежурства. Прошу прощения!

— Конечно, — Торжа согласно кивнула. Когда губернатор ушел, она задумалась, а потом тихо рассмеялась. — Браксинец, один, на очень большой планете, — произнесла она вслух. — И никаких настоящих ключей. Ну, могло быть и хуже.

Она размышляла еще несколько минут и вскоре признала:

— Но, пожалуй, хуже не бывает.

Он прикидывался кровопускателем, ритуальным убийцей. Пока его врожденная браксинская надменность помогала ему в этом; в любом другом слое общества она вызвала бы подозрения, но в узком кругу хьярке его браксинская природа оказалась естественной, как дома.

Это были люди, беседовавшие о выпущенных кишках за обеденным столом, небо их было вымазано человеческой кровью. Они постоянно носили оружие, необходимое в их деле, длинное, тонкое, с острыми лезвиями по обоим концам. На их шеях красовались медальоны с одинаковым девизом: «Какова кровь, такой и человек». Кровопускатели составляли элиту общества, им требовалось только сказать, и они тут же получали желаемое даром. Лишь раз намекнуть о чем угодно и толпы дарианцев молили, чтобы им дозволили услужить.

Варик был способным человеком. Он посвятил восемь лет изучению дарианского языка и тренировкам в хьярке, добился успехов и доказал, что незаменим. Да, он не мог входить в кровавый транс, тот, что переживали дарианцы, и это позволяло им достигать невозможного, но ритуал подходил его яростной натуре и его прекрасной браксинской мускулатуре несмотря на хирургическое вмешательство, которое потребовалось, чтобы скрыть его браксинское происхождение. Но браксинский характер и природные данные компенсировали невозможность входить в кровавый транс. И хотя риск был велик — поражение означало смерть — Варик находил удовольствие в исполняемой им роли.

Бракси от него отказалась, но он этого не знал. Он восставал, и его считали слишком опасным, чтобы просто казнить, потому что группы, которые поднимались против племени браксана — те немногие, которых не уничтожили при рождении — не прочь были взять себе на вооружение еще и мученика и без колебания воспользуются этим. Поэтому его подготовили для высшей цели, убрали из культурной среды, чтобы помогать в разрушении Азеи, и таким образом дали понять его соотечественникам, что у всех людей есть своя цена — даже Варик будет служить браксане. За свою цену. Другие испугались или занервничали и их быстро убили. Варика же прельстило предвкушение авантюры и возможность попасть в элиту, его послали на Дари в качестве шпиона, и в этой роли он добился успеха. Но планета стала его могилой. Перехват послания Бракси был неслучайным: Варик выполнил свою миссию и от него таким образом пытались отделаться.

Азеа охотно накажет браксинского выскочку.

К тому времени, как Лаун Сет покинул таверну, наступил вечер. Его тело приятно болело от женских ласк и вино все еще туманило голову, но по дарианским улицам он шел твердо и ровно.

Спустилась ночь и тьма окутала город. Все три луны Дари были закрыты тучами, длинные тени прорезали улицу. Вдруг из одной такой тени неслышно выступила человеческая девочка.

— Вон с моего пути, человек! — приказал кровопускатель и плюнул ей под ноги. Тем не менее, девочка не ушла с дороги.

— Приветствие Кровавой Ночи! — сказала она на ритуальном дарианском.

Лаун Сет попытался обойти незнакомку, но она преградила ему дорогу. У него на мгновение появилось желание выхватить аду и заставить девчонку убраться с дороги, и он улыбнулся, представив, как блеснувшее в свете показавшейся луны лезвие проходит сквозь отвратительную белую плоть чужака. Но такие вещи не разрешались: людей, будь они прокляты, нельзя было убивать.

— Тебе что-то нужно от меня? — наконец спросил он. — Или это какая-то новая игра?

— Я хочу поговорить с тобой, — ровно сказала девочка.

— Мне нечего сказать таким, как ты!

Лаун Сет попытался пройти мимо нее и нечаянно коснулся плеча девочки. И остановился в нерешительности. Куда он шел и почему так торопился?

Девочка отошла в сторону и память вернулась.

— Ты коснулась моего сознания! — осенило кровопускателя.

Она кивнула.

Против воли он был заинтригован.

— Ты — телепат?

Девочка снова кивнула. Она внимательно наблюдала за Лаун Сетом своими темными большими глазами, пока он размышлял. У него было очень мало контактов с людьми и ни одного — с экстрасенсами. Девочка была худенькая и, казалось, недоедала, — едва ли она представляла для него угрозу. И она определенно не азеанка, потому что и рост невелик, и кожа не золотистая, как у этой проклятой расы. Да и в любом случае, почему бы минутку ни поговорить?

— Говори, — позволил он.

— Не здесь. А там, где нам не помешают, — с дерзким спокойствием ответила девчонка.

— Ну, ты и наглая, человек! — громко рассмеялся Лаун Сет. — Очень хорошо. Поскольку ты говоришь на моем языке, я позволю тебе сделать так, как ты хочешь. Следуй за мной!

Опытным глазом кровопускателя он оценил ее походку. Она держалась рядом с ним, несмотря на разницу в росте. «Ей никогда не разрешали ходить естественным для нее шагом, — заметил он. — И эта напряженность не подходит ребенку, независимо от того, человеческий он или нет. А ее взгляд — я видел его у кровопускателей как раз перед хьярке».

Лаун Сет отвел девочку в гостиницу в самом темном квартале города. Его ада была знаком его высокого положения, и владелец гостиницы тут же выбежал навстречу, желая услужить кровопускателю. Две женщины поднялись со своих мест, спеша предложить себя и доставить ему удовольствие; одна из них оставила сопровождавшего ее мужчину, который понимающе кивнул. Лаун Сет только отмахнулся от них.

— Номер! — приказал он.

Хозяин вручил ему ключи и карточку с планом. Человеческий ребенок, заметил Лаун Сет, скромно держался в тени. Но когда девочка последовала за ним и вышла на свет, по залу пробежал шепоток.

Номер был маленьким и предназначался для почасовой оплаты. Лаун Сет вновь посмотрел на свою спутницу только после того, как они вошли в комнату, и кровопускатель запер дверь.

У нее были большие яркие глаза, темно-серые, словно неотполированная сталь. Волосы, заплетенные в косы и откинутые за спину, напоминали цветом свежую кровь. Кожа выглядела такой бледной, словно девочка никогда не бывала на солнце.

— Теперь, после того, как ты так ловко умудрилась испортить мне репутацию, скажи, наконец, чего ты хочешь? — рявкнул он.

Девочка отошла и прислонилась к двери.

— Вначале о главном, кровопускатель, — начала она. — Я — азеанка.

Лаун Сет оглядел ее с ног до головы и недобро усмехнулся.

— Ну уж нет! Может, я и не человек, но знаю, как выглядят азеанцы.

— Хочешь посмотреть мои документы? — поинтересовалась девочка.

Он напрягся.

— Убирайся вон! — раздельно произнес кровопускатель.

Она осталась там, где стояла, перегораживая вход.

— Нет, — холодно проговорила девочка. — Я хочу поговорить с тобой, кровопускатель, — но не хочу тебя обманывать.

— Если ты азеанка, то мне нечего сказать тебе. Если ты не уйдешь, то уйду я.