Навин ударил посохом о землю:

— В Вифлеем! В Вифлеем!

Пилигримы устремились вдоль западного берега Рейна. Было такое раннее утро, что тех, кому довелось перепугаться при виде пятерых овец, двух пастухов, двух священных царей, двух ангелов Господних и маленькой девочки, одетой отнюдь не так, как это было принято в средние века, оказалось совсем мало.

И все же, когда они стремительно вбежали в город Вормс в году 1162-м от Рождества Господа нашего Иисуса Христа, они встретили всадника. Вероятно, это был стражник, который нес ночную службу.

Неожиданно подлетев к нему и пошелестев крыльями, Умораил затараторил:

— Не бойся! Не бойся! Не бойся!

И хотя наш ангелок кружил над ним, как назойливый шмель, и повторял «не бойся» немыслимое число раз, бедняга очень перепугался. Он пришпорил лошадь, помчался галопом и исчез среди низких зданий. Он даже не успел сказать «аллилуйя» или «Господи помилуй».

Эфириил удрученно покачал головой и снова начал поучать ангелочка:

— «Не бойся» следует говорить только один раз. Ты должен произносить это нежным, небесным, кротким голоском. «Не-е бо-ойся», — должен говорить ты. Научись опускать руки вниз.

Мы делаем это для того, чтобы показать, что у нас нет при себе оружия.

Волхв Бальтасар указал на собор с пятью башнями:

— Во все времена и повсюду люди простирали руки к Богу, церковные башни тоже устремлены в небо, но они простираются гораздо дальше, нежели руки.

Пастухи почтительно склонились перед его мудрыми словами, а Элизабет повторила их про себя для того, чтобы лучше вникнуть в смысл.

Навин напомнил:

— В Вифлеем! В Вифлеем!

В городе Базеле на южном берегу Рейна они снова остановились перед большим собором.

— Часы показывают год тысяча сто девятнадцатый после рождения младенца Иисуса, — объявил Эфириил, — этот собор с пятью нефами {Неф — часть собора, расчлененная колоннадой.} только что отметил свой столетний юбилей. А сам Базель в течение многих столетий был важным перевалочным пунктом для тех, кто пересекал Альпы на пути между Италией и северной Европой. Мы проделаем тот же путь через перевал Сен-Бернар.

— В Вифлеем, — сказал пастух и ударил посохом о землю.

И они пустились в путь по холмистой швейцарской земле.

Иоаким сидел у себя в кровати и размышлял о путешествии паломников в Вифлеем. Вскоре к нему в комнату вошли мама и папа. Оба очень хотели прочитать написанное на очередном листочке.

Вчера они почти целый вечер обсуждали волшебный рождественский календарь. Теперь заговорил папа:

— Этот рождественский календарь, который мы принесли с тобой от того торговца, просто-таки маленькое чудо, Иоаким. А как ты думаешь, откуда он все-таки взялся?

— Я думаю, что это Иоанн его сделал.

— Да, книготорговец упоминал человека по имени Иоанн.

Иоаким думал-гадал, стоит ли говорить родителям, что он встречал Иоанна. Но не стал этого делать: он решил, что должен иметь хотя бы одну маленькую тайну для самого себя. А еще с ней была связана и другая тайна: ЗАБЕТ... ТЕБАЗ... ЗАБЕТ... ТЕБАЗ. Тут снова заговорил папа:

— Если этот календарь сделал продавец цветов, значит, он явно человек творческий, с богатым воображением.

Мама была полностью согласна с ним.

— Да, уж чего-чего, а воображения ему не занимать.

Иоаким приподнялся выше на кровати.

— Когда я вам рассказывал об Элизабет и Эфирииле, вы решили, что это у меня богатая фантазия. Но я просто-напросто прочитал все листки, которые выпали из календаря.

— А теперь мы говорим, что тот, кто сделал этот календарь,

обладает богатым воображением. В данном случае это почти одно и то же.

Иоаким помотал головой.

— При чем тут богатое воображение, ведь все, что он написал, — правда.

Папа засмеялся.

— По-твоему, можно бежать до самого Вифлеема и одновременно далеко в глубь времен?

— Для Господа нет ничего невозможного, — изрек Иоаким.

Родители не стали с ним спорить. Папа сказал, что надо взять большой атлас, тогда они смогут следить за путешествием Элизабет по карте. Был у них также и исторический атлас, с картами, на которых были обозначены все страны с географическими названиями в разные эпохи. Ведь часто одна и та же страна и один и тот же город в разные времена назывался по-разному, объяснил папа.

Неожиданно мама ахнула и прикрыла рот ладошкой.

— Если ты начинаешь икать, то надо выпить воды, — посоветовал Иоаким. — Наверное, тебе помогло бы также, если бы ты неожиданно встретила ангела.

Мама ему ничего не ответила. Вместо этого она повернулась к папе:

— Ты помнишь эту старую историю? Действительно, много лет назад у нас в городе пропала девочка. Она потерялась, когда они с мамой покупали рождественские подарки. Кажется, девочку звали Элизабет.

Папа кивнул.

— Это случилось после войны. Ее звали Элизабет?

— Мне кажется, — сказала мама. — Но я не совсем уверена.

Мама с папой как будто бы совсем забыли про Иоакима. Они так увлеклись разговором между собой...

— Вероятно, продавец роз слышал об этой истории, а все остальное сочинил сам. Если этот календарь действительно сделал он.

Тут Иоаким попытался вставить слово:

— А вы можете выяснить, вправду ли ту девочку звали Элизабет?

— Ну да, - ответил папа. — Но, в конце концов, неважно, как ее звали.

Тут все они заторопились завтракать, а последнее слово осталось за Иоакимом:

— Я считаю, что это очень важно. Потому что имя женщины, чья фотография была выставлена в витрине книжной лавки, — Элизабет.

...Никакая вера не стоит выеденного яйца.

если она не учит человека

приходить на помощь ближнему в беде...

Когда папа пришел с работы 11 декабря, они сразу же продолжили тот утренний разговор. Едва папа появился на пороге, как мама с Иоакимом бросились к нему.

— Ну как, ты узнал, как ее зовут? — спросил Иоаким.

Он пытался представить себе эту старую историю, которая потрясла в свое время весь город. Маленькая девочка непонятным образом вдруг исчезла из универмага, куда пришла со своей мамой, и с тех пор уже никто и никогда не видел ее.

— Ну дайте же мне сначала войти в дом, — жалобно произнес папа. — Ту девочку действительно звали Элизабет. Элизабет Хансен. Она исчезла в декабре сорок восьмого года.

Мама уже успела приготовить обед, и они сели за стол.

— И еще я зашел к книготорговцу, — продолжал папа. — Я был у него на складе...

У мамы расширились глаза.

— Зачем?

— Там он нашел для меня ту фотографию, которую продавец цветов выставил в витрине его лавки в благодарность за то, что здесь ему давали стакан воды. Я взял ее с собой.

— Тогда неси ее скорей сюда, — потребовала мама.

Папа принес фотографию и положил на стол. Иоаким схватил ее, и они с мамой склонились над ней.

На фотографии они увидели молодую женщину с длинными светлыми волосами. На шее висел серебряный крестик с красным камнем. Женщина стояла, опершись на небольшой автомобиль. В верхней части фотографии виднелся церковный купол. Внизу на фото было написано: Элизабет.

— Фамилии нет. Имя распространенное. Но интересно, что написано оно по-норвежски. На других языках Элизабет пишется по-другому, — стал высказывать свои мысли папа.

Мама взглянула на него:

— Значит, она норвежка?

— Не знаю, — сказал папа. — Но рассмотри хорошенько фотографию!

Мама не поняла, что он имеет в виду, и ему пришлось объяснить:

— Тот церковный купол вдалеке — это купол собора Святого Петра. Элизабет стоит на улице, которая ведет к площади Святого Петра. Если судить по марке машины, фотография сделана в конце пятидесятых годов.