Конни сидела в ошеломленном состоянии. Ее мольба о помощи почему-то обратилась для нее исключением. Как она может даже надеяться решить свою проблему в одиночку?

— Я ясно выражаюсь?

— Айвор, подумай, что ты делаешь?! — воскликнул доктор Брок, приподнимаясь в своем кресле.

— Я действую строго в рамках своих полномочий, Фрэнсис, — холодно сказал тот, все еще не отводя взгляда от Конни.

— Я в этом не сомневаюсь, но речь идет о ребенке, которому необходима помощь!

— Это не ребенок, это Универсал.

Его слова, как удар, вывели Конни из оцепенения.

— Так однажды сказал Каллерво, — прошептала она.

— А, вы с ним связь поддерживаете! — злорадно воскликнул мистер Коддрингтон. — О, вот все и проясняется!

— Я — нет! — крикнула Конни, не в силах больше сдерживаться. Она покачиваясь встала на ноги. Возмущение такой несправедливостью лишило ее самообладания. — А вот вы в точности такой, как он! Вы знаете о моем даре и ненавидите меня за это! Вы не помочь мне хотите, а только использовать меня или вообще избавиться!

— Конни! — предостерегающе сказал доктор Брок.

— Делаете за Каллерво его работу, да? — не помня себя, продолжала она дрожащим голосом. — Я всегда думала, что вы на его стороне. Что ж, он придет в восторг, услышав о том, что вы сделали. Он давным-давно пытался оторвать меня от Общества, и вот вы сделали это за него. Поздравляю!

— Ты слышал это, Фрэнсис! Она обвинила меня — Советника! — в пособничестве Каллерво! — завопил мистер Коддрингтон, и голос его дрогнул.

— Да, но она ведь расстроена!

— Я это так не оставлю. — Мистер Коддрингтон ханжески сложил руки и устремил взор в небеса. — Я приговорил ее к исключению, но думаю, что я превращу это в изгнание. Да, это самое лучшее — лучшее для нас всех. — Он повернулся к Конни, лицо его излучало праведный гнев. — Ваше участие в Обществе защиты мифических существ аннулировано. Вы должны вернуть свои значки и отныне не вступать в общение ни с кем из нас. Вы по-прежнему связаны обещанием хранить наше существование в тайне.

— Не беспокойтесь: сохраню, — сказала Конни, отшвыривая стул так, что он с грохотом полетел на пол. Она сорвала значки со своей куртки и швырнула их на стол. — Знаете что? Общество — пустая трата времени, как говорит Каллерво. Обойдусь и без вас. — Она оттолкнула руку доктора Брока и выбежала из комнаты.

Выскочив из дома Мастерсонов, Конни понеслась напрямик обратно к коттеджу. Она бежала не разбирая дороги, через поля, перебиралась через ограды, не обращая внимания на кочки и колючки. Ее тело горело от ярости: она чувствовала, как ярость бежит по венам к кончикам пальцев. Над головой начали собираться тучи, которые быстро клубились, пригнанные набирающим силу ветром. В отдалении, над морем, сверкнула молния. Конни чувствовала, как внутри у нее поднималась темная волна, потому что все прежние ориентиры ее жизни рухнули под приговором мистера Коддрингтона. Все, что ей осталось делать, это протянуть руки к небу и обрушить свое внутреннее смятение на внешний мир, заставить его разделить с ней ее отчаяние — и на этот раз ей не нужно ни о чем думать. Она остановилась на краю сосновой рощи, глядя, как скрипят деревья под нажимом ветра, и подняла руки. Прошлые выходные доказали, что она может это делать: она знала, что умеет вызывать бурю. Она согнула пальцы, удерживаясь на краю пропасти.

«К черту мистера Коддрингтона. К черту Общество!» — проносилось у нее в голове.

В роще дерево с треском обрушилось на землю, спугнув в небо стаю чаек. Их горестные крики подхватили эхо в скалах, снова приводя Конни в чувство. У нее есть выбор. Она этого не сделает. Что бы она ни чувствовала, она не должна перекладывать свою боль на других. Она должна сопротивляться этому желанию. Уронив руки, исполненная отвращения к себе, Конни поплелась обратно в коттедж и заперлась в своей спальне.

Новость о том, что девочка-Универсал была изгнана из Общества мистером Коддрингтоном, облетела всех его членов очень быстро. Кол не мог поверить, когда бабушка рассказала ему о том, что случилось. Он тут же оставил свой чай, вскочил на велосипед и поехал к дому Рэта.

Рэт был в саду. Он играл со своим псом Волком. Кол остановился у калитки.

— Рэт, подойди сюда. — Он понизил голос, сознавая, что Конни может быть совсем рядом. — У меня плохие новости.

Он коротко пересказал ему сообщение доктора Брока о злополучном допросе.

— Нам лучше зайти к ней и посмотреть, все ли с ней в порядке, — нахмурился Рэт.

Кол колебался:

— Доктор Брок сказал, что мистер Коддрингтон запретил всем общаться с ней.

— Угу. Но ты же не собираешься обращать внимание на то, что говорит этот придурок Коддрингтон? — Рэт повернулся к нему с искренним недоумением. — Конни наша подруга.

— Но я думал, ты злишься на нее за то, что она сделала на прошлой неделе.

— Злился, да, но она все равно мой друг. В любом случае, похоже, что она по-настоящему поцапалась с этим Советником. Хочу ее поздравить.

— Я надеялся, что ты так скажешь, — просиял Кол. — Я так и думал.

Мальчики постучались в заднюю дверь. Уже темнело, и в кухне горел свет. Им открыл Хью, облаченный в полосатый фартук, с перепачканными мукой руками, выпустив в ночь аромат свежей выпечки.

— О, да это вы двое! Пришли на запах сладких пирожков[2], да?

— А Конни дома? — спросил Кол, заглядывая в кухню из-за его плеча.

— Нет, — сказал Хью, вытирая муку фартуком. — Она сегодня что-то бледненькая, сказала, что хочет глотнуть свежего воздуха. Пошла на мыс: хочет, наверное, полюбоваться видом, пока этот противный фермер не испортил его своей ветряной электростанцией — огромной уродливой штуковиной. — Он грустно покачал головой. — Но я жду, что она вот-вот вернется. Хотите подождать в доме? Ее брат приехал на каникулы. Он наверху, играет на компьютере. Я уверен, он будет рад вас видеть.

— Спасибо, но мы, я думаю, пойдем поищем Конни.

— Хорошо. Я оставлю вам пирожков — поедите, когда вернетесь.

Мальчики вышли к тропинке.

— Как ты думаешь, не опасно туда идти? — спросил Рэт, засунув руки глубоко в карманы джинсов, чтобы не мерзли.

— Да, — сказал Кол, глядя в вечернее небо. Облаков не было, свет понемногу меркнул, и начинали появляться звезды. Дул только легкий ветерок с моря. — Вроде бы бури не намечается, а? Уверен, все будет нормально.

Конни сидела на самой высокой точке мыса и смотрела на море. Арганда уютно вертелась у нее под боком, согревая ее своим телом и тихонько дыша ей на руки, чтобы прогнать холод. Арганда разыскала ее после того, как Конни укрылась в своей спальне. Она скреблась в окно и наконец добилась от девочки обещания выйти к ней на встречу. Маленькая дракониха грозилась ворваться в кухню, когда там будет двоюродный дедушка Конни, если ее посредник не согласится. Конни прислонилась к шее Арганды, ощущая холодной щекой тепло ее чешуи. Она надеялась, что Общество не накажет Арганду за встречу с ней, — и не важно, что они сделают с самой Конни, если у них вообще осталось что-то еще в запасе. Посредники и их друзья страдают в разлуке друг с другом. Как может драконыш понять, что существуют правила, запрещающие ей отныне быть со своим посредником?

Ситуация в целом была безнадежной. Может быть, ей следует сбежать: отправиться куда-нибудь, где ничто не будет напоминать ей об Обществе и обо всем том, от чего она теперь изолирована. Но как же ее родители на Филиппинах, дядюшка Хью и Эвелина, а ее друзья? Нет, она не может так с ними поступить, тем более теперь, когда знает, как сильно они страдали, когда в прошлом году она исчезла на неделю. Но так дальше продолжаться не может. Иначе кончится тем, что она убьет кого-нибудь. С ней что-то нужно делать, но без помощи со стороны Общества. Обратиться ей было не к кому, она понятая не имела, что ей делать. Казалось, никто не понимает ее, и менее всего — она сама.