Конни устало кивнула. Она теперь достигла такого состояния, что больше ничего не могла сделать сама.

Домик Хью буря сделала непригодным для жилья. Ее спальня оказалась под открытым небом, поэтому Мак отвез их с Эвелиной обратно на Шэйкер-роуд в тетином «Ситроене». Пользуясь здоровой рукой, Эвелина помогла Конни снять мокрую одежду и подоткнула ей одеяло, когда та наконец добралась до кровати.

— Засыпай, Конни, — сказала Эвелина, открывая окно, чтобы впустить Арганду.

Маленькая дракониха свернулась калачиком в ногах у Конни. Эвелина вышла и заперла за собой дверь. Когда Конни закрыла глаза, она снова услышала шепот черных вод, плескавшихся в глубине, но тут сияющее присутствие дракона огненным дыханием прогнало тьму прочь, оставив только ощущение тепла и покоя. Она уснула.

— Как приятно снова тебя здесь видеть! — сказал Хью в понедельник утром, когда Конни спустилась к завтраку. Он был беженцем на Шэйкер-роуд, пока строители устраняли разрушения, причиненные его дому.

В саду за домом Конни заметила двух озадаченных муниципальных служащих, которые сворачивали рулетку, качая головами над необъяснимой прочностью утеса. Они примчались после бури, ожидая найти склон еще более размытым, но вместо этого обнаружили явление, неизвестное геологической науке: шторм каким-то образом заделал все трещины.

— Ты уверена, что твой грипп совсем прошел? — спросил Хью.

— Да, спасибо, — сказала Конни, собирая сумку в школу. — Все, что мне нужно было, — это пара дней в постели.

Он протянул ей кружку с чаем и с беспокойством вгляделся в ее лицо.

— Да, ты выглядишь достаточно здоровой, чтобы пойти в школу. Может, чуточку бледновата, но ничего страшного. — Он взъерошил ей волосы. — Уй, больно! — Его пальцы обожгло посыпавшимися из волос искрами. — Я все время забываю об этой твоей странной шевелюре.

Она пригладила волосы: они стали особенно живыми после многочисленных контактов субботнего утра и все еще вибрировали от энергии. На самом деле каждая частичка ее, казалось, была наполнена этой силой, как будто ее внутренние батарейки оказались заряженными сверх меры.

— Так мило с твоей стороны, что ты не дала мне войти и тоже заразиться, — сказал Хью, снова усаживаясь в кресло. — Я, конечно, был бы не против поухаживать за тобой, но Эвелина сказала, что сама справится, а я, сказать по правде, сам чувствую себя как-то странно с субботы.

— Правда? — осторожно спросила Конни, отставляя кружку.

Хью в глубокой задумчивости выглянул в окно.

— Да, я простудился, и это вызвало у меня какие-то странные сны. Должно быть, это все буря. Может быть, меня ударило по голове, ведь столько всего носило ветром.

— А какие были сны, дядюшка Хью?

— Забавные, если рассудить. Мне снилось, будто ты превратилась в вертящийся волчок и я не могу тебя поймать.

— Да? — Конни старалась говорить ровным голосом. — Как странно.

Хью посмотрел на таблетки от сердца, разложенные перед ним на столе.

— Или, может, дело в пилюлях, которые прописал мне доктор, потому что сон становился все более странным: в нем было полно летающих коней и драконов, если ты мне веришь!

— Ой, я верю вам.

— Мне не снились драконы с тех пор, как я был ребенком, — задумчиво сказал Хью. — А потом я увидел Рэта верхом на какой-то большой собаке — как если бы Волк в одну ночь вырос до чудовищных размеров. Забавно, как разум обыгрывает наши страхи, правда? — Он вопросительно взглянул на Конни.

— Да, очень.

— Ну ладно, тебе надо собираться. Я отвезу тебя в школу.

— Только загляну сперва к Эвелине, — сказала Конни, намазывая маслом тост, который собиралась съесть по дороге в школу. — Думаю, что она еще в постели.

— Хорошая мысль. Какое несчастье, что она сломала руку. Сбило с ног штормом, не иначе. Что же будет дальше?

— Не знаю, дядюшка Хью, — сказала Конни. — На самом деле не знаю.

Целый день, проведенный в школе, вымотал Конни, и ей не терпелось попасть домой. Кол помог ей донести сумку и проводил ее до самых дверей.

— С тобой правда все в порядке, Конни? — спросил он. — Удивляюсь, что у тебя уже не кружится голова — после всего, через что ты прошла.

— Все хорошо. Я совершенно измучена, но тем не менее чувствую себя прекрасно. Сказать по правде, я предпочитаю быть в школе со всеми вами, чем сидеть и думать об этом дома. — Она вздохнула. — Иногда, Кол, мне хочется быть обыкновенной.

— Ну да, скажешь тоже! Подумай только, сколько интересного ты бы упустила!

— Угу, столько интересного… Мною овладел Каллерво; я чуть не уничтожила род человеческий; мое сознание превратилось в поле битвы, — и правда, вот была бы жалость!

Кол искоса взглянул на нее, пытаясь понять, какие чувства она на самом деле скрывает под этой иронией.

— Ничего, что мы все вот так вломились к тебе? Будь я на твоем месте, меня бы разозлило, что мое сознание истоптала куча народу.

Конни пожала плечами:

— Конечно, мне не понравилось такое вторжение. Но я действительно вам благодарна за то, что вы сделали. И знаешь что? — Она посмотрела на него. Глаза ее сияли.

— Что?

— Хотя в последнее время мне в Обществе пришлось несладко, меня искренне тронуло то, как в конце концов все объединились, чтобы меня спасти. Это очень хорошее воспоминание — оно помогает.

— Я рад, — сказал он, жалея, что не умеет быть более красноречивым и не может облечь в слова все, что чувствует и думает по поводу субботних событий.

Она подошла к своей калитке.

— И я не забуду, что ты сделал для меня: то, как ты не позволил мне сдаться, — сказала она.

— Разумеется, я бы не позволил! Для чего еще нужны друзья?

Он протянул ей ее школьную сумку, и в этот момент она подалась вперед и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, Кол. Ты такой один на миллион, — прошептала она ему на ухо. И быстро вошла в дом, прежде чем он смог что-нибудь ответить, а он остался стоять, задумчиво потирая лицо.

— Смотрите, куда наступаете! — оглянулся Страж на вереницу существ и людей, следовавших за ним в глубь рудников. — Справа от вас шахта.

Свет от факелов задрожал на стенах и озарил пол. В каком-то метре от ног Конни разверзся черный провал. Истрепанная веревка свешивалась вниз с лебедки, нависавшей над колодцем, как одинокий рыбак над своей удочкой. Ей не хотелось и думать о том, что он однажды может выловить из лишенных света глубин рудников.

— Куда ты ведешь нас, Страж? — спросила она Минотавра, осторожно обходя по краю шахты. Он крепко держал ее за руку.

— В мою комнату. Но мы должны идти обходным, долгим путем, чтобы до нее смогли добраться существа покрупнее.

Конни услышала, как за спиной у нее раздался глухой шум. Это Морджик перепрыгнул через колодец, а за ним приглушенно цокали копытами Ветер-Жеребенок и Жаворонок. Чешуйчатый гребень Морджика скребся о неровный потолок. Ему приходилось ползти на брюхе по узким проходам.

— Надеюсь, это место уже недалеко, — шепнул Кол на ухо Конни. — Если твой телохранитель и дальше продолжит в том же духе, я не поручусь за то, что от драконов что-то останется к тому времени, как мы наконец протиснемся туда.

— Мы почти пришли, Посредник пегасов, — проревел Страж.

Кол чуть не стукнул себя по лбу потому, что забыл об остром слухе Минотавра.

Страж завернул за последний угол и толкнул плечом пару деревянных дверей на ржавых петлях. Они медленно, со скрипом отворились, скрежеща по полу, и перед всеми открылась сверкающая комната Минотавра, залитая светом бушующего пламени. Дым клубами поднимался к потолку и выходил через скрытый дымоход на поверхность, туда, где медленно вращались турбины ветряной электростанции под легким ветерком. Все обитатели рудников собрались здесь в ожидании гостей.

Конни, Кол, Советники и члены Чартмутского отделения Общества по одному вошли внутрь. Многие из них были здесь впервые и изумленно смотрели теперь на искалеченных существ, не зная, как себя вести, пытаясь найти глазами кого-нибудь, кто объяснил бы им, что делать. Миссис Клэмворси, замыкавшая шествие под руку с Гардом, раздраженно пощелкала языком.