— Видишь, какие у тебя преданные друзья, Универсал. Позволишь нам помочь тебе найти разгадку твоей тайны?

В душе Конни боролись противоречивые чувства. Разумеется, она была благодарна, что они все выступают в ее защиту и что уже заявили о том, что принимают ее такой, как есть, что бы это ни значило. С другой стороны, она не хотела подвергать их опасности. Никто из них не понимал, во что они ввязываются. Она не могла навлекать неприятности и на их головы. Они и так уже ради нее поставили под угрозу свое членство в Обществе; она не хотела просить их о чем-то еще. И не хотела открываться им. Она съежилась и разглядывала свои руки, стиснутые на коленях, не осмеливаясь поднять глаза.

— Снова она валяет дурака, — весело сказал Рэт. — Всегда можно понять, когда Конни хочет спрятаться от всех нас: она сидит тихая и несчастная.

— Ш-ш-ш! — сказала миссис Клэмворси.

— И правда, Рэт. Не у всех чувствительность, как у камня, в отличие от тебя, — сказал Кол.

— Тут я мог бы возразить, — сказал Гард, но и он улыбался. — Я бы сформулировал это иначе, чем наш юный друг, но действительно пора Универсалу перестать закрываться от нас: группа Универсалов всегда этим грешила, и именно в этом скрыты корни многих неудач Общества. Ей следует помнить, что, хотя ее дар и является особенным, он всего лишь более расширенный вариант того дара, которым обладаем мы все. Всем нам приходится убеждаться в том, что в нас есть как прекрасное, так и безобразное.

Слова Гарда напомнили Колу о его прошлогоднем опыте в качестве посредника Каллерво. Он понял, что мог бы помочь ей, поскольку сам столкнулся с чем-то подобным.

— Послушай, Конни, — сказал Кол, краснея от того, что приходится высказываться перед всеми собравшимися. Он держал эту информацию при себе и не собирался делиться ею с другими. — Я тоже в прошлом году причинял страдания другим. Ты спасла меня от этого, так что знаешь, о чем я говорю. Тебе кое-что известно о том, во что я тогда превратился. — Он сделал вдох. — Когда Каллерво превратил меня в воина, я обнаружил, что часть меня — хотел бы я, чтобы этой части не существовало! — так вот, часть меня любит проливать кровь и причинять страдания. — В комнате повисла тишина, но Кол нашел в себе мужество продолжать: — Мне пришлось признаться себе, что эта жажда всегда была со мной. Ее необходимо подчинить себе, так что я стараюсь контролировать ее, прежде чем она овладевает мной. — Он подошел к ней и присел на подлокотник ее кресла. — Ты должна прекратить считать себя исключительно плохой или исключительно опасной. Ты должна позволить нам помочь тебе — так, как ты однажды помогла мне.

Конни подняла голову и встретилась глазами с Колом. Она помнила холодного юношу Колина и напуганного малыша Кола, которого она спасла от рабства у Каллерво. Было смело с его стороны признаться в этом самому. Ей придется найти в себе такое же мужество.

— Ну, хорошо, хорошо, — неуверенно сказала она. — Сдаюсь. Вы все принимаете меня такой, какая я есть. Я только надеюсь, вы знаете, что делаете.

Эвелина вытащила Конни из ее угла.

— Вылезай оттуда, — сказала Эвелина, — нечего прятаться в тени: нам предстоит много работы. С чего начнем? — Она вопросительно взглянула на Гарда.

— Думаю, я знаю, — призналась Конни. — Наверное, мне нужно взять Гарда с собой в подземный мир.

Несколько дней спустя небольшая компания членов Общества направилась к рудникам. Гард отказался ехать в коляске мотоцикла доктора Брока, ссылаясь на то, что от такой близости к земле ему становится дурно. Ведь его связь с землей так быстро прерывалась и восстанавливалась вновь, что у него кружилась голова. Конни было видно, как Гард держится за доктора, обхватив его за талию. Голова гнома скрывалась под запасным шлемом, а морщинистые конечности были спрятаны под кожаными ботинками и перчатками. На втором мотоцикле ехали Мак и Кол, которые вызвались отгонять любопытствующих.

— А где Рэт? — спросила Конни, когда они сбавили скорость, повернув на ухабистую дорогу, ведущую к коттеджам. — Я думала, что он тоже хотел поехать.

— Он и хотел, — ответил доктор Брок, — но я убедил его, что в этот раз лучше ему остаться и отвлечь свою семью, чтобы они не помешали нам. Твой брат уже вернулся в школу, так что поблизости никого не должно быть. Гораций увез Хью на лодочную прогулку.

— Тогда зачем здесь Мак и Кол? — поинтересовалась Конни.

— Просто на всякий случай.

Осторожность доктора Брока оказалась весьма кстати. Проблемой стали вовсе не Хью и не Рэтклиффы. Когда мотоциклы остановились за коттеджами, они увидели, что дорога забита строительной техникой.

Мак снял шлем и присвистнул:

— Ого, об этом я и не знал. Эвелина и Мастерсон друг с другом не разговаривают благодаря нашей маленькой заклинательнице бурь, так что, полагаю, он на всех парах погнал вперед и начал строительство, не сообщив нам об этом. Он даром времени не теряет, не правда ли?

Строительные машины ползли вверх по склону холма, их гусеницы разбрасывали комья земли, как барсуки, роющие песчаный берег. Экскаваторы бодро начали копать фундамент.

— Как же мы доставим Гарда к копям так, чтобы никто не заметил? — спросил Кол. — Думаете, нам стоит вернуться сегодня?

— Все будет хорошо, — сказал Гард, спрыгивая на землю, довольный, что под его ногами снова твердая почва. — Если вы окружите меня со всех сторон, никто не увидит. А я не буду снимать капюшон и ботинки с перчатками.

Конни повела их по тропинке через край поля. Там было меньше рабочих, хотя возле ограды стояла небольшая группка людей, и все они смотрели на большой план, качавшийся на ветру. Конни надеялась, что они слишком заняты своим обсуждением, чтобы обратить внимание на странную компанию прохожих.

Когда они приблизились, один из людей обернулся. Им оказался мистер Мастерсон. Его взгляд сразу упал на Конни, шагающую впереди отряда, и его обычно приветливое лицо исказилось. Вполголоса сказав что-то строителям, он отправил их вверх по склону и стал дожидаться, пока девочка поравняется с ним. Она не могла теперь ни сбежать, ни притвориться, что всего лишь совершает невинную прогулку.

— Мисс Лайонхарт, — сказал мистер Мастерсон, — что это вы делаете в моих владениях?

— Я думала, что это общественная тропинка, — кротко ответила она, не желая сердить его еще больше.

— Да. Но я не думал, что у вас вообще хватит наглости снова вернуться на место ваших преступлений. — Мистер Мастерсон окинул взглядом остальную компанию. — Да еще и вместе с теми самыми людьми, которых вы едва не убили. Поистине очень странно!

— Вы против того, чтобы мы здесь ходили, Мастерсон? — спросил Мак с оттенком угрозы в голосе.

— Но она же под запретом! Никто из вас не должен с ней встречаться!

Мак сделал шаг вперед, чтобы положить Конни руку на плечо, и тем самым открыл стоявшего за ним Гарда.

— Как и с горным гномом — средь бела дня! — Мистер Мастерсон выпучил глаза, как будто его вот-вот хватит удар, и в панике оглянулся на поле, где работала строительная бригада.

— Тогда тебе лучше пропустить нас, Клайв, — резонно возразил доктор Брок, — пока нас никто не заметил.

Мистера Мастерсона одолевали противоречивые желания: завернуть их обратно, что, вероятно, повлекло бы за собой еще больше неприятностей, ибо здесь был Мак, или дать им пройти.

— Послушай, Фрэнсис, ты знаешь, что я лично ничего не имею против девчонки, но я верный член Общества, и вам не следует вот так вот общаться с ней, — обратился он к доктору Броку. — Вы ставите меня в безвыходное положение.

— Ты должен поступать так, как считаешь нужным, — резко сказал Гард. — А другим позволь поступать так, как считают нужным они.

— Хорошо, но вы за это ответите, — сказал мистер Мастерсон, поворачиваясь к ним спиной, и зашагал прочь. — Не хочу иметь с вами ничего общего, раз вы приняли ее сторону.

Когда компания отправилась дальше, Кол почувствовал острую жалость к Конни. Она не обладала характером Рэта, который просто посмеялся бы над таким комментарием. Он прибавил шагу, чтобы нагнать ее, и пошел рядом с ней, делая вид, что не заметил, как она поспешно вытерла глаза.